— Ой, да хорош вам ломать комедию, — фыркнула Ино и принялась с удвоенным энтузиазмом натирать полы шваброй. — “Итачи-сан, Итачи-сэнсэй”… Как будто кто-то здесь еще не в курсе событий.

Итачи в ответ на ее замечание только добродушно рассмеялся и, пройдя вперед, тряхнул коробкой, где что-то глухо забрякало.

— Я зашел подписать последние бумаги у Мадары и теперь забираю оставшиеся вещи.

В подтверждение своих слов он направился к небольшому шкафчику в углу и начал доставать со своей полки канцелярию, книги и конспекты, ну, а я, бросив на ребят извиняющийся взгляд, последовала за ним. Как только я приблизилась, Итачи сразу же поцеловал меня в щеку и снова улыбнулся:

— Ну, как ты?

— На меня смотрят как на малолетнюю проститутку, а так всё отлично, — с нервным смешком отмахнулась я.

— А на меня - как на престарелого педофила, — шепотом поделился он, укладывая в коробку последнюю стопку листов.

— У тебя не будет из-за этого проблем в Суне?

— Скорее всего, за мной будут пристально наблюдать, — Итачи пожал плечами и поднялся на ноги. — Но это не страшно, ведь я совершенно точно не буду выходить ни с кем за рамки учительских отношений.

В памяти всплыл мой утренний диалог с Кисаме-сэнсэем, и меня передернуло. Наверное, у меня бы сердце остановилось в тот же миг, узнай я, что в новой школе Учиха нашел себе другую девушку среди своих учениц. Но, разве связывая свою судьбу с любым другим человеком, мы не идем на риск? Ведь это и есть жизнь: доверять, любить, заботиться, ошибаться, выть от боли, но вновь находить в себе силы на доверие и любовь.

— Ты домой? — тихо спросил Итачи, оглядев наш класс в последний раз, и остановил улыбающийся взгляд на моем лице. Я кивнула. — Я провожу.

========== Глава 35. Мама ==========

— А налью-ка я еще чаю, — с преувеличенным энтузиазмом подскочила я с места и подхватила со стола чашки — мою полностью пустую и еще две абсолютно нетронутых. — И ваш уже остыл! Нужно добавить кипятку.

Выплеснув холодное содержимое в раковину, я выставила все три чашки в ряд на столешницу с въевшимися коричневыми пятнами в виде кругов разных диаметров и принялась разливать в них заварку. Не так я представляла встречу моего брата и Итачи в качестве моего парня, совсем не так.

Начнем с того, что о моем романе с бывшим учителем Яхико узнал не от меня, а от третьих лиц. От Конан, если быть точной. Вместо того, чтобы наслаждаться обществом друг друга, на своем свидании они предпочли обмусоливать школьные сплетни. Сплетни, конечно, оказались не беспочвенными, но меньше всего мне хотелось, чтобы брат надумал себе невесть что до того, как я сама ему во всём признаюсь.

Активной агрессии в сторону Итачи Яхико не проявлял, но вот пассивной — сколько угодно. Думаю, он только из хорошего отношения ко мне не стал хватать его за грудки, когда мы заявились к нему в автомастерскую, но вот это молчаливое чаепитие, где нии-сан сверлил Итачи взглядом, оказалось вместо тысячи слов.

— А вот и чай! — не знаю, зачем я изображала саму активность и жизнерадостность, в то время как Яхико, очевидно, не стремился снизить градус напряжения.

— Куренай в курсе? — Яхико поднес поставленную перед ним чашку к губам и, громко отхлебнув, выразительно посмотрел на меня. Стало быть, вести беседу на троих он совсем не намерен.

— Пока нет, — от его взгляда мне стало как-то не по себе. Наверное, поэтому голос зазвучал так хрипло, будто кто-то схватил меня за горло. — Не было времени сообщить.

— Самое время сообщить, раз уж вы «ничего плохого не делаете, и всё по закону», разве нет? — Яхико невинно захлопал ресницами, будто и не замечая, какой эффект на меня производит его вопрос. — Сколько она уже дома? Неделю?

Маму выписали ровно пять дней назад. После больницы она казалась немного раздражительной и иногда подолгу лежала в постели, но в целом чувствовала себя хорошо и уже считала дни до окончания больничного. Я же несколько раз порывалась поговорить с ней об Итачи, а когда наконец решилась, зашла очень издалека. Стоило мне лишь упомянуть между делом, что Учиха ушел работать в другую школу, как мама начала сокрушаться, что такого замечательного учителя в Акатсуки уже не будет — ответственного, воспитанного и знающего свое дело. И вот как после такого лестного замечания объявлять, что я с «таким замечательным учителем» занимаюсь совсем не историей?

— Я скажу! — с жаром подхватила я. — Обязательно скажу!

Нии-сан вышел из-за стола, залпом выпил чудовищно горячий чай, с грохотом поставил чашку на стол и, растянув рот в пугающе веселой улыбке, предложил:

— Так, а чего тянуть? Давайте сейчас поедем и всё расскажем!

— Извините меня за бестактность, Яхико-сан, — Итачи тоже поднялся и, остановившись прямо напротив Яхико, спросил: — Но какое лично вам дело до того, когда Нами во всем сознается?

Улыбка сразу же стерлась с лица нии-сана, а глаза угрожающе сузились.

— Знаете… сэнсэй. Нами я не виню. Она выросла без отца и теперь подсознательно привязывается к тем, кто проявляет к ней хоть малейшую толику заботы. Но вот лезть под юбку к своей подопечной, пользуясь ее слабостью и доверием, вот это — гадко. И я уверен, что Куренай будет со мной полностью солидарна.

— Прекрати, — недолго думая, я втиснулась между ними лицом к брату. Тот посмотрел на меня свысока, как на ребенка, ничего не понимающего в жизни взрослых, и это меня задело. — Всё совсем не так. Итачи с самого начала был мне, скорее… другом, чем учителем, и ты об этом прекрасно знаешь. Я надеялась найти в тебе поддержку, но ты решил, как и все, тыкать нас носом в то, что мы, видите ли, пошли наперекор этическим нормам.

— Да как ты не понимаешь! — Яхико раздраженно запустил пятерню в волосы и провел её назад, отчего его прическа окончательно растеряла хоть сколько-нибудь опрятный вид. — Нормы существуют не просто так! Отца нашего вспомни! Думаешь, он просто так крутил романы со своими студентками? Да ему просто нравилось, как они на него смотрели снизу-вверх, с благоговейным почитанием — он сам мне в этом каялся! Он же ж такой умный, опытный, благородный!.. Тьфу. И сколько жизней он поломал? Думаешь, Куренай захочет, чтобы ты повторила ее ошибку?

Ба-бах! Эта мысль словно обухом по голове ударила. Я никогда не смотрела на наши с Итачи отношения с этого ракурса — с ракурса печального жизненного опыта моей мамы. И если и раньше что-то внутри переворачивалось от мысли, что мне придется во всем ей признаться — всё-таки, я отдавала себе отчёт, что она не придет в восторг от такого откровения, то теперь она привела меня в ужас. Мама точно, совершенно точно подумает о том же, о чем только что рассказал Яхико.

— Эй, — я вздрогнула от прикосновения к своему плечу и потерянно обернулась. Итачи, судя по взгляду, тоже обеспокоился, но он нашел в себе силы улыбнуться и сказать: — Мы справимся. Она поймет.

Итачи всегда нравился маме. Даже больше — она была им очарована. В ее глазах он уже лет семь оставался идеальным примером того, как должны вести себя молодые люди. Но раньше в списке его качеств совсем не числился роман со мной, его ученицей, и вот этот ма-аленький пунктик мог бы всё изменить.

Как бы там ни было, в одном Яхико однозначно прав — маме нужно всё рассказать, пока она не узнала об этом от чужих злых языков. Ничто не мешало позвонить к нам на домашний той же Карин и сдать меня с потрохами: мой номер телефона легко найдется в базе данных для старост. Узумаки, хоть и держалась с последней нашей стычки поодаль, не стала относиться ко мне хоть сколько-нибудь лучше, а я не хочу оставлять ей возможность подпортить мне жизнь.

Нагато неудовлетворенно фыркнул, вынырнув из-за капота ремонтируемой тачки, когда нии-сан спросил у него ключи от его Митсубиси.

— Ну и куда ты собрался? Сегодня твоя очередь гулять с Чиби. И я не собираюсь ничего убирать, если он навалит прямо посреди бокса.