К бессмысленному лепету госпожи стали прислушиваться и остальные всадники. И каждый в душе с ней согласился: Токугава Йоширо действительно мог поступить так с дочерью. Непорочное имя — вот что было для него превыше всего, даже родственных уз. Оставалось лишь надеется, что Хоши-сама сохранила своё положение излюбленной дочери и сможет умилостивить отца.

— Не казнит, — сухо отрезал воин. — Если будете играть по моим правилам.

В синей дымке тумана стали проглядывать темные силуэты деревянных построек, и в сгустившихся сумерках они смотрелись почти зловеще. Но не так зловеще, как возвышающаяся тень замка феодала, становившаяся все ближе и четче по мере того, как вереница жеребцов приближалась все ближе к главным вратам поместья. Врата распахнулись сразу же, всадникам даже не пришлось смирить шаг лошадей.

Аристократка рассматривала дворец, служивший ей темницей, с отстраненным интересом. Она не была в нем лишь месяц, но глаза все равно пытались уловить в его облике хоть какие-то изменения. Не может быть, что жизнь Хоши так переменилась, а покинутое ей жилище осталось прежним, словно каменное изваяние.

«Ты так и не спросила об Асахе» — с укором подумала девушка, и от воспоминаний о юноше, у нее болезненно сжалось сердце. Она боялась спросить. Что, если он мертв? Не мог же он просто взять и отказаться от нее? «Хао-сан сильный, он вас защитит» — прозвучала веселая трель Нобу. Обрывок воспоминания, врезавшийся в душу. Почему же не защитил? Почему она снова в месте, куда поклялась не возвращаться?

— Госпожа вернулась! — взвизгнул управляющий замком, едва показавшись на пороге. — Госпожа вернулась! — Его пухлые ноги засеменили по мрамору дворца, и он повторял эту новость снова и снова, пока сама виновница события не перестала слышать его удаляющийся в просторах дворца голос. Она стояла в дверях и не решалась сделать шаг внутрь. Рё стоял позади и, к удивлению девушки, не предпринимал попыток подтолкнуть ее хоть к каким-либо действиям. Он терпеливо ожидал…, но чего?

Хоши растерянно осмотрела себя снизу-вверх и бережно разгладила складки одежды: на ней было все то же праздничное кимоно. Оно не потеряло виду за время долгой дороги. Но теперь аристократку одолевало омерзение от прикосновения шелков к коже. Наряд, что должен был ознаменовать самое радостное событие в её жизни, был осквернен.

— Хоши. — Девушка вздрогнула. Не ожидала она этой встречи так скоро. Внизу у лестницы стоял ее отец, а она даже не заметила, когда он спустился. Он, как и замок, выглядел все так же. Все тот же тяжелый взгляд из-под нахмуренных густых бровей, все та же худоба в лице, впалые щеки с глубокими морщинами, все та же черная, ухоженная борода и те же смольные волосы, собранные в замысловатый пучок на голове. На нем была черная бархатная накидка в пол, расшитая золотыми драконами. Феодал уже готовился отойти ко сну, когда узнал о прибытии сбежавшей дочери, и надел то, что не требовало участия прислуги. — Ты здесь. — Черные угли глаз не выражали ни гнева, ни радости. Он просто смотрел.

Девушка, сглотнув, все-таки вошла в замок, и Рё закрыл за ней двери. Створки захлопнулись с тяжелым стуком, который эхом отразился от каменных стен. Прислуга аккуратно выглядывала из-за углов, подобно мышам, проверяющим, нет ли поблизости кошки. Они с любопытством предвкушали зрелище, что должно развернуться перед ними. Госпожа, что скрылась с простолюдином под покровом ночи, с позором возвращена домой. Её жизнь целиком и полностью в руках отца, чья честь белее снега.

— Рада ли ты, что вернулась, моя дорогая дочь? — снова заговорил феодал, не сводя глаз с Хоши. Он удивился, увидев ее в торжественном кимоно. Он полагал, что перед ним будет истощенная, потасканная девка, но девушка выглядела более чем достойно, за исключением растрепавшейся прически.

У Хоши подкашивались ноги при взгляде на отца. Она знала, на что он способен. Знала, что на его жалость рассчитывать не стоит. Её судьба зависит оттого, насколько низко она пала в его глазах. Ком встал поперек горла, и девушка тщетно пыталась сглотнуть его и не дать слезам подступить к глазам.

— Рада, отец, — выдохнула она. «Ложь. Наглая ложь».

— Вот как, — задумчиво протянул Йоширо и провел рукой по бороде, придавая её более заостренный вид. — А я грешным делом думал, что тебе было в тягость жить под моей заботой. — Хоши молчала. Страх сковал её, и она отстранено смотрела себе под ноги, лишь бы не встречаться взглядом с отцом. — Что с мальчишкой, Рё? — мужчина посмотрел на воина, все еще не отходившего от аристократки. Холодное чувство тревоги свинцом растеклось по телу девушки при упоминании об Асахе. Секунды, за которые Рё собирался с ответом, показались Хоши вечностью.

— Мальчишка кормит рыб. Я лично сбросил его труп в воды реки Хи, мой господин.

Звенящая тишина поглотила помещение, и Хоши готова была поклясться: она услышала, как разлетелась на осколки ее душа. «Не правда… Это не может быть правдой…» — прошептала она, но её слова услышал лишь стоявший рядом воин. Из глаз побежали горячие капли слез, но девушка даже не стала пытаться их скрыть от посторонних. Не все ли равно, что теперь будет с ней?

— Очень хорошо, — кивнул феодал. — Это — справедливое наказание за его поступок. Ты так не считаешь, Хоши? — Хоши молчала. — Чем ты расстроена, дочь моя? Никак жалеешь этого разбойника, что выкрал тебя?

Все существо девушки воспротивилось действительности. «Они не смеют так говорить о нем, не смеют!»

— Довольно! — дрожащий от слез голос прозвучал чересчур резко, но заставил Йоширо внимательнее взглянуть на дочь. Её трясло, словно от холода, но глаза, наполненные слезами, пылали решимостью и гневом. — Он не… — грубый толчок в спину заставил аристократку замолчать от неожиданности, и воин воспользовался этой заминкой.

— Госпожа устала, Токугава-сама. И ей больно вспоминать о том, что она пережила. Прошу её простить, — Рё склонился под прямым углом, на что феодал лишь неопределенно хмыкнул. Его приемник защищал покрытую позором девчонку, и его намерения были раскрытой книгой: воин все еще желал жениться на ней, даже после всего того, что произошло. Поведение дочери разозлило Йоширо. Он дал ей шанс выгородить себя, сказать, что она всего лишь жертва, что Асаха вынудил сбежать девушку против её воли, но Хоши его помощь не приняла. Она смотрела на отца как загнанное в угол животное, готовое бороться из последних сил.

— Пусть будет так, — подумав, кивнул аристократ, продолжая буравить взглядом девушку. — Пригласите на завтра знахарку. Если моя дочь не девственница, то ты лично, Рё, обезглавишь её у ворот поместья. Если она чиста, то уговор в силе. Она твоя, — феодал развернулся, больше не желая продолжать разговор. Его слово непоколебимо, а значит, судьба любимой дочери уже предрешена.

Прислуга, тихо переговариваясь, разбрелась по спальням, кидая сочувствующие взгляды на Хоши, которая в сопровождении воина не двигалась с места. Ей хотелось, чтобы сердце немедленно прекратило биться, и душа вольной птицей отправилась за Асахой. Боль и щемящая пустота надежно засели в груди, и даже глаза, скрытые под полуопущенными ресницами, перестали блестеть от слез. Все кончено. Отныне её жизнь будет превращена в ад: за ней будут следовать по пятам до тех пор, пока она не станет женой Рё. У нее даже не будет возможности самой покончить со всем этим кошмаром.

Служанки нерешительно подошли к госпоже и взяли её под руки, чтобы отвести в покои. Они предварительно посмотрели на Рё, и тот кивнул, давая своё разрешение на то, чтобы девушку увели отдохнуть и привели в порядок. Хоши покорно пошла с ними, не ощущая ни единой эмоции, кроме опустошенности, и когда она поднялась по ступеням, она не вздрогнула от голоса, окликнувшего её, чего не скажешь о прислуге.

— Хоши-сама. — Девушка медленно обернулась на голос воина. Она бы удивилась, насколько обеспокоенно он на нее смотрит, но на тот момент взгляд не затронул в ней ни единой струны. — Скажите. Мне придется сделать это? Придется казнить вас?