— Это сейчас, пока она неразумный младенец. Позже вы будете ей нужны — как отец, наставник, учитель. Поверьте опыту человека, которым пренебрегал его собственный отец — и ничем хорошим это не закончилось для них обоих.

Джон устало кивнул и отпил вина — у него не было ни сил, ни желания спорить дальше. Лицо Тириона Ланнистера было серьезным и обеспокоенным — в нем не было ничего от сибарита, только что со знанием дела рассуждавшего о сортах вина. Король и десница некоторое время смотрели друг на друга, затем Джон сдался и спросил:

— К чему вы клоните, Тирион?

— Вам необходим отдых, ваше величество. Настоящий отдых — не охота на несколько дней, а хотя бы луна, а еще лучше — две-три. И я бы советовал вам уехать из Королевской гавани на это время — подальше от печальных воспоминаний и любопытных глаз, подмечающих любую слабость. Возьмите Дрогона или Визериона, летите куда угодно — хоть на Север, хоть в Дорн, хоть в Вольные города. Забудьте на время о государственных делах и заботах, мы и без вас справимся. Развлекайтесь, ешьте и пейте в свое удовольствие. Когда вы вернетесь в столицу, я хотел бы вновь видеть на вашем лице улыбку — хотя бы иногда.

Джон слушал это заманчивое предложение, поигрывая ножом для мяса. Что ж… в словах Тириона был смысл. Когда он в последний раз делал что хотел, без оглядки на клятвы, обеты, долг? Если подумать, это было еще в Винтерфелле, когда он был просто Джоном Сноу. И еще немного — за Стеной, когда он, хоть и по приказу, примкнул к Мансу Налетчику. Так давно. Сможет ли он почувствовать себя свободным от всего — хотя бы на время, хотя бы отчасти? Снимет ли это с него груз печали и вины, растопит ли в его сердце лед по отношению к маленькой Алисанне? На эти вопросы ответ был один: не попробуешь — не узнаешь. И Джон решил попробовать.

Тирион, внимательно наблюдавший все это время за лицом своего повелителя, улыбнулся и хлопнул в ладоши:

— Вот и прекрасно — я рад, что ваша милость прислушивается к моим скромным советам. Есть ли у вас какие-то определенные намерения?

— Еще не знаю. Вольные города вряд ли обрадуются соседству огромного злобного дракона рядом со своими стенами, а в Дорне слишком сложно прокормить такую тварь.

— Тогда — Речные земли? Простор? А, может быть, Драконий камень?

— Нет, не думаю. Я давно не был в Штормовом пределе, пора навестить его молодого лорда. А затем… затем я отправлюсь на Север. — при этом слове на Джона вдруг пахнуло теплым, но свежим ветром, будто в душно натопленной комнате приоткрыли окно, и в нее ворвался весенний воздух.

— Что ж, отличный план, ваша милость. Я рад, что сумел вам помочь.

— А я благодарен вам лорд Тирион, за заботу о своем короле.

— Это мой долг — ответил карлик неожиданно серьезно, и поднял кубок, салютуя Джону.

Джон решил обставить свой отъезд как можно тише. Заранее было условлено, что Десница объявит об отбытии короля уже после того, как тот покинет пределы Королевской гавани. Также, после некоторых раздумий, Джон решил не брать Дрогона. Старший из трех, он был слишком злобным и непредсказуемым даже для дракона. Кроме того, при жизни королевы он признавал своей наездницей только ее одну, и король решил не рисковать, пытаясь оседлать этого черного монстра. Но главной причиной было то, что Джон не хотел признавать до конца, что Дени больше нет, что она никогда не вернется оттуда, куда ушла. Пока спина Дрогона не знает другого всадника — все еще как будто не навсегда, и, пусть это будет всего лишь иллюзией, которой тешит себя горюющее сердце, Джон не хотел лишать себя ее раньше времени.

Ранним прохладным утром, когда город еще не проснулся, над Драконьим логовом поднялся вверх огромный крылатый силуэт, сверкающий в лучах восходящего солнца бледным золотом. На спине дракона виднелась маленькая черная фигурка всадника. Никто не провожал его, более того — никто его даже не заметил. Стоило Визериону подняться в небо выше, как в лицо Джону ударил свежий ветер, разгоняемый движением огромных кожистых крыльев. Король вдохнул полной грудью, и впервые за много лун улыбнулся, ощущая вкус жизни. С каждым часом полета он все полнее наслаждался утром, тишиной, безграничным простором неба и своим одиночеством. Впереди у него — много дней, когда он сможет делать, что пожелает: говорить или молчать, смеяться или плакать, грустить или радоваться. Перед ним будто положили всю его жизнь, и он мог рассматривать ее, точно драгоценный кристалл, поворачивая то одной, то другой гранью, каждая из которых имела ценность. Он все больше был благодарен Тириону за то, что тот уговорил его на время оставить дворец и свои обязанности — в конце концов, если его присутствие будет необходимо, он всегда может вернуться — но думать об этом Джону сейчас не хотелось.

Визерион нес его туда, куда его неотступно тянуло уже очень давно — на Север. Но перед этим Джон собирался нанести один визит, и мысли об нем наполняли его радостью, которая постепенно, капля за каплей, растворяла в себе его боль и скорбь.

========== Глава 4. Медведь и прекрасная дева ==========

Далеко внизу простирались Речные земли — словно рыбачья сеть из мелких и крупных рек, каждая из которых стремилась слиться с Трезубцем, похожим на широкую синюю ленту. Между реками были видны поля, луга, леса, городки, деревни и замки. Джон любовался на свое королевство — сытое, спокойное и благоденствующее. Нет, не зря они с Дейенерис столько трудились над этим — вычищали земли от разбойников и недобитков всех мастей, мирили враждующие дома, решали споры вековой давности, раздавали золото из казны тем, у кого не было денег на то, чтобы отстроить дома и засеять поля и многое, многое другое. Жаль только, что насладиться этим ей уже не придется. На глаза королю невольно навернулись слезы — впервые со дня похорон Дени, но он сморгнул их и, сжав колени, направил Визериона строго на север, размышляя о том, какая встреча его ждет.

После войны Льда и пламени оказалось, что многие старые рода Вестероса прервались, а их имущество, как выморочное, перешло к короне, и Варис предложил раздать эти земли тем, кто наиболее храбро сражался. Таких оказалось немало — Золотые мечи, военачальники и офицеры разношерстной армии Дейенерис, вольный народ, который пошел за Джоном и другие. Дни напролет Малый совет, словно карты, тасовал поместья, замки и людей — нужно было действовать осторожно, чтобы не обидеть великих лордов, но и не обделить тех, кого следовало наградить. В конце концов, постепенно все устроилось — часть лордов приняла новых соседей по доброй воле, часть — смирилась, а кого-то пришлось убеждать с помощью копий и мечей. Спустя некоторое время часть новых господ породнилась со старой знатью, а дети от этих союзов уже стали полноправными дворянами в глазах всех.

Одним из камней преткновения при раздаче земель стал Дарри — старый небольшой замок к югу от Трезубца. Дейенерис настаивала на том, чтобы пожаловать его какому-либо оставшемуся верным Таргариенам семейству. У Джона же были иные намерения относительно этого замка, и, в конце концов, жена вынуждена была с ним согласиться. Теперь он летел туда, чтобы убедиться в правильности своего решения — а может быть, наоборот, разочароваться в нем.

Джон только-только успел спуститься со спины дракона и разминал затекшие от долгого сидения ноги, как ворота замка распахнулись, и к нему быстрым шагом направился человек. Вскоре почувствовал дружеское объятие — такое крепкое, что у него кости затрещали. Отодвинувшись, мужчины принялись рассматривать друг друга: