— Милорд, что вы здесь делаете? — она старалась говорить как можно тише.

— Я пришел вам помочь. — ответил он таким же шепотом. — И не стоит так пугаться. Вы не первая женщина, которую я вижу наутро после ее брачной ночи, а я не первый мужчина, который видит вас без одежды. Не будем терять времени. Ваш отъезд был назначен на полдень, но, если вы и ваш муж хотите убраться из Королевской гавани целыми и невредимыми, вам нужно сделать это как можно быстрее. Отряд, отправляющийся в Утес Кастерли с пустыми обозами, отправляется через час.

— Но почему мы должны уезжать тайно и в спешке?

— Потому что, хвала всем богам, мой царственный племянник еще не проспался, зато, когда он проснется, то решит, что за насмешку над ним вы должны заплатить — и дорого. А Малый совет не заинтересован в том, чтобы разозлить Робба Старка еще больше, чем, когда он узнает про ваш брак.

— В таком случае я разбужу мужа и позову служанок.

— Не стоит. Ваш муж не слишком-то меня жалует, а служанки доложат королеве. Я пришлю к вам своего оруженосца, Подрика. Он смышленый мальчик, поможет вам собраться, и выведет к нужной двери. У вас есть деньги, миледи?

— Нет.

— Что ж… тогда я пришлю с Подриком некоторую сумму. Считайте это моим свадебным подарком — уродливое безносое лицо скривилось в усмешке. — Не будем терять времени, леди Санса. После моего ухода расскажите все Клигану и не мешкайте со сборами.

Тирион развернулся и пошел к двери.

— Милорд… почему вы помогаете нам? Зачем?

Тирион обернулся, стоя в дверях, и усмехнулся еще раз:

— Затем, миледи, что я очень не люблю, когда публично избивают маленьких девочек. И еще потому, что для меня нет большего удовольствия, чем расстроить светлейшую государыню — мою сестрицу. Счастливого пути.

Санса какое-то время продолжала сидеть, прижав одеяло к груди, но тут Сандор заворочался и проснулся. Первое, что он увидел — спину Пташки. Она уже проснулась, хотя было еще очень рано. И сидела неподвижно. Он успел за полтора года достаточно изучить ее, и знал — она взволнована или напугана.

— В чем дело? — еще более сиплым со сна голосом спросил он.

— Доброе утро — в ее глазах был страх. — Только что приходил лорд Тирион, он говорит, что король разгневается, когда проснется, и сказал, что мы должны ехать как можно скорее. Он обещал прислать своего слугу, чтобы помочь нам, и… денег.

— Свои деньги Бес может засунуть себе в задницу. Я, может, и дезертир, но не попрошайка. Но он прав: нам надо убираться из этого крысиного гнезда, а гаденыш может навредить тебе. Собирай вещи, Пташка.

***

Спустя час Санса тряслась в полупустой повозке, которая покидала Королевскую гавань через Львиные ворота. Ее муж ехал рядом на своем огромном скакуне по кличке Неведомый, и не смотрел на нее. Санса думала о том, как странно боги распоряжаются ее судьбой: две недели назад она была заложницей, чье будущее cловно тонуло в вязком сером тумане, неделю назад — что она обрекла на смерть единственного человека, которому в Красном замке было до нее дело, а сегодня утром она покидает столицу взрослой замужней женщиной. Ей следовало бы радоваться, но Санса так давно перестала заглядывать в будущее, что теперь оно ее пугало. Раньше, она всегда знала, что с ней будет, а если не знала, то был кто-то у кого она могла спросить — отец, мать, септа, затем королева, малый совет. Всегда был кто-то, кто распоряжался ей. А теперь — кто будет отдавать ей приказы? Сир Киван, кастелян Утеса Кастерли? Его старший брат лорд Тайвин? Ее муж, который едет рядом верхом с таким неприступным видом?

Санса поправила на плечах теплый шерстяной плащ и попыталась вспомнить все те наставления о семейной жизни, которые давали ей мать и септа. Они учили ее быть леди, быть хозяйкой большого богатого дома, воспитывать детей, управлять слугами и принимать гостей, вышивать шелком и играть на арфе. Что из этого пригодится ей в новой жизни, в которой у нее не будет большого дома, и уж тем более гостей, чтобы принимать их в нем? А дети? Сандор не прикоснулся к ней в первую ночь, и она была благодарна ему за это, а что если и дальше так будет? Нет, она не решится заговорить с ним об этом. Ее муж похож на каменную скалу, к которой не подступиться.

Клиган ехал рядом с повозкой, на которой сидела Пташка, следил за дорогой и думал свою невеселую думу. Сир Киван не такой кремень, как его старший брат, и Сандор ему хорошо знаком, но предательства он не терпит так же, как и все Ланнистеры. Что, если он прикажет насадить его голову на пику в назидание остальным? При мысли о собственной смерти Клиган впервые в жизни ощутил не страх, нет — тревогу, и не за себя, а за Пташку. Вот она, сидит с таким напряженным лицом, словно все это для нее едва ли не пытка. Что за жизнь у них будет? Она привыкла к богатству, роскоши и слугам, к лимонным пирожным и шелковым платьям. Ничего этого у нее не будет. Да и как они вообще будут жить, о чем разговаривать? Выбранное когда-то раз и навсегда одиночество словно заставило его построить вокруг себя каменную стену, в которой не было ни окон, ни дверей. Пташка была словно лучик солнца, который вопреки всему пробился в щель между камнями, и теперь он почти готов был руками по камешку разобрать свою добровольную тюрьму, да только не знал, как.

Отряд ехал целый день, и на ночь они остановились в небольшой гостинице, где хозяйка, напуганная красными плащами и лицом Клигана, вынесла им лучшую еду и отдала лучшие комнаты. Санса за целый день так устала от скрипа пустых повозок и дорожной тряски, что повалилась на соломенный тюфяк и заснула, даже забыв умыться. Следующий день был похож на предыдущий, и последовавший за ним день — тоже. Они останавливались либо в придорожных гостиницах, либо — когда дорога проходила по окраине разоренных войной Речных земель — на полянах и перелесках, и тогда солдаты разводили костер и готовили еду из имеющихся запасов. От своих непрошеных спутников алые плащи предпочитали держаться в стороне, и Санса заметила, что ее мужа это устраивало, как и ее саму. Сандор с ней почти не разговаривал в эти дни, но раз или два Санса, просыпаясь среди ночи от того, что какая-нибудь кочка или корень впивалась ей в тело сквозь тюфяк, замечала, что он не спит, а сидит рядом с ней и вглядывается в темноту.

Спустя неделю они въехали в Западные земли. Долины с речками и ручьями сменились холмами и седловинами, по пути то и дело попадались шахты и копи. «Вот оно, богатство Ланнистеров» — подумала Санса. Новые впечатления отвлекали ее, она впервые поняла, что действительно покинула Королевскую гавань, что она теперь далеко-далеко от Джоффри с его улыбочкой, от Серсеи с ее фальшивой лаской, даже от Маргери, чья дружба стоила так мало — и может вздохнуть чуть-чуть свободнее. Санса посмотрела на мужа — он хранил все тот же хмуро-непроницаемый вид, но на этот раз она решилась заговорить, ведь он родился и жил в этих местах.

— Вам знакомы эти места, милорд?

— Да.

— Вы, должно быть рады увидеть снова родные края?

Сандор усмехнулся и промолчал. Санса обругала себя за глупость, но через некоторое время решила сделать еще одну попытку:

— Далеко ли до Утеса Кастерли?

— Еще неделя пути. Пташка устала?

— Да, но…

— Ничего, придется потерпеть.

Санса снова замолчала и загрустила. Как ни убеждала она себя в том, что есть надежда на то, что с замужеством ее жизнь может хоть немного перемениться к лучшему, — ничего не выходило. В Красном замке она почти ни с кем не разговаривала, потому что была отверженной — дочь изменника, сестра узурпатора, отверженная королем невеста. Сандор Клиган был один из немногих, с кем она сказала больше десятка слов, но теперь и он молчит. Санса опять вспомнила о родителях. Отец был молчалив всегда, но он любил мать, а леди Кейтилин любила мужа. Ей вспомнилась история с бедной леди Лианной, похищенной принцем Рейегаром, из-за чего Роберт Баратеон поднял восстание, дядя Брандон погиб, а мать вместо него вышла за лорда Эддарда. В детстве ей казалось, что любовь родителей вечна и незыблема, как небо над головой. Теперь она начинала догадываться, что начало их брака было не таким уж счастливым и безоблачным. Как она скучала по маме! Будь леди Кейтилин здесь, она уж наверное посоветовала бы ей, как правильно вести себя с мужем, чтобы он хотя бы начал обращать на нее внимание.