Правда, порой разговоры, которые заводила Миранда — или Ранда, как ее звали, по ее словам, только близкие, и как ее в скором времени начала называть и Санса — начинали ее смущать. Миранда любила поговорить о мужчинах — обсудить их внешность, лицо, тело, а особенно — их мужскую стать. Сама она, по ее собственному признанию, была вдова, но муж умер в первую брачную ночь прямо на ней — рассказ этот тоже заставил Сансу покраснеть, а еще больше — настойчивые требования рассказать о том, как это было в первый раз у нее самой. Санса в ответ что-то мямлила, пыталась отговориться общими словами, пока, в конце концов, не обнаружила, что Миранда сумела все же вытащить из нее достаточно много. Это в первый раз заставило Сансу насторожиться и получше вглядеться в свою новую подругу.

Наблюдая за Рандой Ройс, Санса постепенно пришла к выводу, что та далеко не такая простодушная чуть-чуть распущенная дурочка, какой хочет казаться. Мужчины, не исключая и ее собственного отца, разумеется, безоговорочно верили в то, что им показывали, но на самом деле Миранда была догадливой, проницательной, цепкой молодой женщиной себе на уме — а что у нее было на уме, она никому не высказывала. Кое о чем, конечно, Санса-Алейна догадалась и сама — например, о том, что Ранда очень хочет выйти замуж снова, и продумывает свое замужество не менее тщательно, чем полководец план сражения. Не так-то легко будет сделать, учитывая то, что она уже не девица, и не имеет большого приданого. Конечно, благосклонность Лорда-протектора была в пользу Ранды, но, как поняла Санса некоторое время спустя, далеко не для всех лордов и рыцарей Долины.

Но больше всего Сансу тревожило, знает ли она, кто на самом деле Алейна Стоун, незаконорожденная дочь Петира Бейлиша.

***

— Прошел уже почти год, милорд.

— Отец, Алейна. Называй меня отцом, мне это приятно.

— Можем мы хотя бы наедине не играть в эту игру? — произнесла Санса уже тише, глядя в пол.

— Нет, дорогая. Даже у стен есть уши. Как я уже сказал, доверять полностью нельзя никому. Поэтому ты должна быть Алейной и днем и ночью, внутри и снаружи — чтобы, если придется, обмануть не только слуг здесь, в Лунных вратах, но и лордов Долины, которые вскоре должны съехаться на турнир, а заодно, как я выяснил, — чтобы предъявить мне некий список требований, которые, как они думают, я должен буду удовлетворить. Глупцы — беззлобно бросил Петир — но пусть думают, в этот раз они меня обошли. Но ты, Алейна, — ты не должна о них так думать. Безусловно, большинство из них не видят дальше собственного носа и уж тем более не станут обращать внимание на какую-то бастардку, но некоторые из них умны и проницательны. Бронзовый Джон Ройс, например — старший кузен лорда Нестора. Или леди Анья Уэйнвуд — она тоже из тех, кого на мякине не проведешь. Ты должна вести себя с ними совершенно естественно и ни на миг не выбиваться из положенной тебе роли. Будешь чересчур высокомерна — на твои манеры обратят внимание. Будешь слишком подобострастна — это тоже заметят. Запомнила?

— Да… отец.

— Тогда подойди и поцелуй меня, как подобает дочери.

Санса подчинилась. Для того, чтобы поцеловать лорда Бейлиша ей не требовалось наклоняться, за этот год она выросла еще и стала чуть выше него ростом. Быстрое прикосновение губами к теплой гладковыбритой щеке, аромат мяты от его рта, рука, мягко, по-отечески обнявшая ее спину — все это было совершенно невинно. Если бы только он действительно был ее настоящим отцом.

— Отец, у меня есть к вам просьба.

— Да, дочь моя.

Санса набрала в грудь побольше воздуха и быстро, пока не успела испугаться и отступить назад, проговорила:

— Я хотела бы чаще видеться с сыном.

— Алейна, дорогая, мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Это будет неразумно и, — прости, что напоминаю — небезопасно. Мальчик в полном порядке, я сам навещал его три дня назад. О нем хорошо заботятся, он здоров и весел.

— Да, но почему мне нельзя его видеть?

— Ты знаешь, почему — голос Петира не утратил своей мягкости, но она превратилась в мягкое препятствие, в болото, в котором увязали все возражения. — Мы и об этом говорили, Алейна. Слишком частые визиты дочери лорда-протектора, которая в глазах всего света пока еще девица, к неизвестному мальчику, который растет при кухне, привлекут к себе нежелательное внимание. А ты знаешь, почему мы не должны его к себе привлекать. Твое обручение с Гарри Хардингом уже вот-вот состоится, и нам жизненно необходимо, чтобы леди Анья доверяла нам. Конечно, даже если она потребует, чтобы тебя проверил мейстер, мы сможем найти выход, но это означает лишние хлопоты. А я не люблю, когда люди мне их доставляют. Теперь тебе пора идти, дорогая, наш Робин наверняка уже не раз тебя звал.

— Да, отец.

Санса присела перед ним в реверансе в знак дочерней покорности и вышла, чувствуя, как в ней колотится сердце, а то место, где Петир прикасался к ней, зудит. Стоило ей завернуть в коридор, как издалека раздался пронзительный визг и кто-то выкрикнул ее имя, а затем раздался грохот, усиленный эхом замковых стен. Санса подобрала юбки и почти побежала на звук — опять Робин раскапризничался и устроил переполох. Уже около двери в его комнату ее охватило привычное раздражение, которое она погасила таким же привычным усилием воли. Да, Роберт Аррен — капризный, избалованный противный мальчишка, который способен орать и биться в судорогах, если не получает желаемого. Но он не виноват в этом — его мать все ему позволяла и предупреждала малейшее его желание, а теперь отказы чреваты не только многочасовыми воплями и разбитой посудой, но и приступами, которые можно успокоить только порциями «сладкого сна», а от этого слабое здоровье мальчика становится только хуже. А если Робин умрет — то и Петир перестанет быть лордом-протектором Долины, а она лишится своего убежища. И не только она — Нед тоже. И все же, до чего ей надоела эта возня с противным болезненным мальчиком, сопли, текущие у него из-под носа, его слюнявые поцелуи — вместо того, чтобы отдавать свою нежность и любовь родному сыну, которого она видела за этот год всего несколько раз, да и то почти мельком.

Вечером, когда Робин, нарыдавшийся всласть и убаюканный ее колыбельными, заснул, а все прочие с облегчением смогли, наконец наскоро поужинать и лечь спать, Санса лежала в постели без сна. Сегодняшний разговор с Бейлишем всколыхнул в ней все те мысли, которые она обычно сдерживала. Она ощущала себя в ловушке, и с каждым днем все сильнее. Ее надежды — переждать опасное время в Долине и одновременно как-нибудь постараться дать Сандору знать, что она и его сын живы и в безопасности — давно развеялись. А теперь настал черед еще одной надежды — выбраться отсюда и от из-под власти лорда Бейлиша. Он хотел того же, что и все остальные — Ланнистеры, Тиррелы — продать ее тело повыгоднее. Конечно, он уверял Сансу, что помолвка — еще не брак, но она ощущала себя в невидимых тисках его власти и понимала, что воли у нее не больше, чем у фигуры на игральной доске. Все планы побега, которые она за этот долгий год перебрала в голове, разбивались об одно непреодолимое препятствие — Нед. Она не сможет никуда уйти без него, не может рисковать его жизнью. А Нед в руках Петира Бейлиша, и дело тут даже не в том, что он ее сын, но и в том, что он единственный прямой потомок Эддарда Старка по мужской линии, а значит — наследник Винтерфелла. Такую важную фигуру Петир ни за что не выпустит из рук. Что же ей делать? Здесь даже нет богорощи, а значит, старые боги, не услышат. Санса сглотнула ком в горле и почувствовала, как на нее накатывает отчаяние, а одиночество становится еще горше — она привязалась к Миранде, жалела Робина, испытывала симпатию к мейстеру Колемону, но никому из них не могла доверять. И ей с каждым днем было все труднее верить, что Сандор придет и спасет их.