ФРЕЙД. Я ощупываю только твой разум.

ДОРА. Косвенное растление. (ФРЕЙД что-то записывает, улыбаясь). Что вы пишите теперь?

ФРЕЙД. Допустим, мы заключим сделку. Я пообещаю говорить тебе, что думаю, когда бы ты ни спросила, как смогу честно, если ты пообещаешь мне то же самое.

ДОРА. И о том, что вы записываете?

ФРЕЙД. И о том, что я записываю.

ДОРА. Хорошо. Так что вы записали? (Он протягивает ей блокнот. Она читает). «Умная девчушка». Это вы про меня, правильно я понимаю? Я должна раздуться от гордости?

ФРЕЙД. Мне без разницы. Это хорошо, что ты умная, но и потенциально опасно.

ДОРА. Я знаю. Если ты умный, тебя ненавидят.

ФРЕЙД. Кто?

ДОРА. Все.

ФРЕЙД. Тебя все ненавидят?

ДОРА (смотрит через окно на МАТЬ, которая протирает его с другой стороны). Ненавидели бы, если бы время от времени я не начинала вести себя крайне глупо. Это мой способ самозащиты. (Поворачивается к ФРЕЙДУ). Готова спорит, ВАС ненавидят все.

ФРЕЙД. Опасность в следующем: чем умнее пациент, тем эффективнее защита, которую он выстраивает, чтобы не позволить выяснить то, что мне необходимо узнать.

ДОРА. То есть это будет война?

ФРЕЙД. Может, маленькая война. Между друзьями. Чтобы помочь тебе.

ДОРА. Не вам?

ФРЕЙД. Может, немного и мне.

ДОРА. Вы думаете, что и я в какой-то мере чокнутая, раз тетя Сильвия была чокнутой, а дядя Отто издает животные звуки?

ФРЕЙД. Такими словами я не пользуюсь.

ДОРА. Вы лечили и отца. От тоже чокнутый?

ФРЕЙД. У вашего отца заболевание тела.

ДОРА. Какое заболевание?

ФРЕЙД. Боюсь, профессиональная этика…

ДОРА. Нет, не думаю я, что он заразился профессиональной этикой. Я уверена, что на нее у отца иммунитет. Вы нарушаете нашу договоренность.

ФРЕЙД. У вашего отца дурная болезнь, которой заражаются многие мужчины.

ДОРА. Это грязь или что?

ФРЕЙД. Это составляющая жизни.

ДОРА. Я в этом не сомневаюсь. Мой отец и его семья сплошь интеллигентные, творческие люди – они лгут, сходят с ума, подхватывают отвратительные болезни. Мать и его семья гораздо более порядочные – они сплошь идиоты. Если я зарекомендую себя слишком интересной личностью, меня сочтут безумной или лгуньей, так?

ФРЕЙД. Я не выношу суждений, только задаю вопросы и обращаю внимание на ответы. Это поиск истины, который мы с тобой проводим вместе. Мы идем в темное, неведомое место, и никто не может сказать, что мы там обнаружим.

ДОРА. Какие мы отчаянные. Вас не смущает, что в этом путешествии вы выбрали в спутники женщину? Это девственная территория, вы знаете.

(МАТЬ, которая протирает пыль и что-то там поправляет у диванчика у окна, находит записку и начинает ее читать, чуть ли не по слогам).

МАТЬ. «Дорогие мама и папа…»

ФРЕЙД. Я нахожу женщин удивительными спутниками, хотя часто ставящими в тупик, а иногда вероломными…

ДОРА. Да, я зачастую вероломная, но разочарована тем, что ставлю вас с тупик. Я думала, что у вас будут наготове ответы на любые вопросы, доктор. Я потеряла уверенность в вас, мне становится скучно, так что придется уйти. Мы заканчиваем?

ФРЕЙД. Почему ты написала ту предсмертную записку?

МАТЬ (дочитав до конца, кричит). А-А-А-А-А-А! О, НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! ДО-О-О-ОРА! МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ДОРРИ! ГОСПОДИ! ГЕЙНРИХ! ГЕЙНРИХ…

ДОРА. Потому что люблю наблюдать за истериками матери.

ФРЕЙД. Почему ты хотела умереть?

ДОРА. Я не хотела умирать, никому не собиралась показывать эту записку. Она постоянно роется в моих вещах, что-то чистит целыми днями, наверное, ночью в постели полирует моего отца. Я думаю, женщину, которая не проявляет уважения к собственности другой женщины, нужно убивать.

ФРЕЙД. Если ты никому не собиралась ее показывать, зачем написала?

ДОРА Развлекалась…

ФРЕЙД. Угроза самоубийства тебя развлекает?

ДОРА. Писательство меня развлекает.

ФРЕЙД. Ты никогда не собиралась причинить себе вред?

ДОРА. Я собиралась увидеть, что напишу, тоже поиск истины, и посмотрите куда меня привели мои творческие и познавательные импульсы? К вам в кабинет. Мои родители запаниковали, это типичная для них реакция.

ФРЕЙД. У тебе не бывает ощущения, что ты хочешь умереть?

ДОРА. Сейчас оно имеет место быть. Не нравится мне этот разговор. Я чувствую, что на грани обморока.

ФРЕЙД. Это удобно.

ДОРА. Простите?

ФРЕЙД. Часто ты чувствуешь, на грани обморока, если разговор тебе не по нраву?

ДОРА. Я уверена, что вам говорил об этом мой отец.

ФРЕЙД. Ты падала в обморок, когда спорила с отцом?

ДОРА. Я не спорю с отцом.

ФРЕЙД. Даже насчет Клиппштейнов?

ДОРА. Что он рассказал вам о Клиппштейнах? Он сказал, что я фантазировала? У меня богатое воображение. Я унаследовала это от отца. Несомненно, он отрицал все.

ФРЕЙД. Отрицал что?

ДОРА. Вы мне не поверите.

ФРЕЙД. Расскажи, и посмотрим.

ДОРА. У моего отца роман с фрау Клиппштейн.

ФРЕЙД. Откуда ты это знаешь?

ДОРА. Заметить это труда не составляет. Они маскируются, как русская армия. Я постоянно встречаю их на улице. Она щупают друг дружку и смеются, как гиены.

(ОТЕЦ и ФРАУ КЛИППШТЕЙН идут по улице и смеются. Далее ДОРА обращается к ним).

ДОРА. Не подскажете, как пройти в зоопарк. Сейчас брачный период. Дядя Отто так возбужден.

ФРАУ К. Привет, Дора.

ДОРА. Не обращайте на меня внимания. Я не собираюсь вам мешать.

ОТЕЦ (обращаясь к ФРАУ КЛИППШТЕЙН). Пожалуйста, передайте вашему мужу мои слова, и с ним мы обсудим это позже, за сигарами, хорошо?

ДОРА. Звучит неубедительно.

ОТЕЦ. Что ты здесь делаешь, Дора?

ДОРА. Я как раз хотела спросить тебя о том же.

ОТЕЦ. У меня деловая встреча, и по пути я случайно столкнулся с фрау Клиппштейн и попросил ее передать мужу одно мое предложение.

ДОРА. Что за предложение?

ОТЕЦ. Тебя это не касается.

ФРАУ К. Речь об этих шахматах, в которые они играют. Твой отец предлагает провести очередную партию завтра вечером. На удивление странное занятие для взрослых мужчин.

ОТЕЦ. Шахматы помогают расслабиться.

ДОРА. Ты и так выглядишь расслабленным.

ОТЕЦ. Я уверен, что вам двоим есть, о чем поболтать, а я поспешу на встречу.

ДОРА. Конечно, поспеши. Прыг-скок, прыг-скок.

ОТЕЦ. Увидимся позже, Дора.

ДОРА. Я в нетерпении.

(Он уходит. ДОРА и ФРАУ К. смотрят друг на дружку).

ФРАУ К. И как ты сегодня?

ДОРА. И чем занимаетесь вы и мой отец?

ФРАУ К. Занимаемся? Чем мы занимаемся?

ДОРА. Почему я постоянно встречаю вас на улице?

ФРАУ К. Твой отец – давний друг моего мужа, ты это знаешь. Наши семьи много лет близки, и я не понимаю…

ДОРА. Чего вы от него хотите? У вас есть муж. И что он хочет от вас?

ФРАУ К. Не думаю, что твой отец должен тебе что-то объяснять, Дора, и мне совершенно не нравится твой тон.

ДОРА. Раньше я думала, что вы – такая хорошая.

ФРАУ К. А теперь не думаешь? И что такого ужасного я, по-твоему, сделала?

ДОРА. А если я скажу маме? Это ее убьет.

ФРАУ К. Твоя мать не поймет, что ты пытаешься ей сказать. Я сама не очень-то понимаю. И незачем тебе так дуться. Мы всегда были такими добрыми подругами. Я по-прежнему считаю тебя самой близкой моей подругой, так что не думай обо мне плохо. Я ни в чем не повинна, клянусь. А что более важно, ты не должна расстраивать своего отца. Помни, что на мужчин надеяться никак нельзя, но твой отец – исключение из общего правила.

ДОРА. А ваш муж?

ФРАУ К. (Смотрит на ГЕРРА К.) Два исключения – не редкость. Не пытайся везде искать грязь, Дора, постоянные ревность и подозрительность жизнь не красят. Послушай, давай поиграем во взрослых и выпьем по чашке чая. Поболтаем и посмеемся, как прежде. Что скажешь?

ДОРА. Я ненавижу чай. Вкус у него, как у прокипяченной блевотины.