Надо было убить его сразу. Не только ради того, чтобы поставить точку в этом затянувшемся противостоянии, но и для того, чтобы на корню пресечь любую возможность возникновения связанных с Иорветом проблем — вроде той, что все-таки произошла.

«Синие Полоски» были бы здесь раньше, если бы не пришлось скакать за гребаной «белкой» по болотистым холмам. И это было гораздо важнее свершившейся мести.

Ну… Если не считать того, что на свободе эльфский паршивец успеет натворить немало дел, прежде чем его все-таки изловят и повесят.

Роше поднял арбалет — незадачливый стрелок, вылетевший на него у лестницы, так и не успел им воспользоваться. Вот как раз арбалета в подобных обстоятельствах Роше недоставало с самой осады замка Ла Валетт, и пренебрегать приплывшей в руки находкой он не стал.

Что-то тяжелое упало наверху, металлом загрохотав по полу. Следом по ушам резанул звон бьющейся керамики. Роше заранее взвел арбалет и, перемахивая через одну, а то и две ступеньки, ринулся наверх. Самому себе он казался медленным, словно каждое порывистое движение растягивалось, замедлялось, и секунды ускользали сквозь пальцы, песком просыпаясь на ступени и струясь куда-то далеко вниз. Подъем по не такому уж и высокому пролету казался долгим и невыразимо затянутым; несколько дней назад — не так много, чтобы память о них улеглась и не тревожила более — он так же медленно и мучительно долго спешил к воротам монастыря, едва поднявшись на полуразрушенный драконом мост.

Спешил — и пришел слишком поздно.

Громкая ругань Бьянки оборвалась на полуслове. Топот двух пар ног, кружащих в поединке, утих. Через настежь распахнутый дверной проем Роше видел темную фигуру Лоредо. Комендант, выпрямившись, стоял к нему спиной. Острие короткого меча в его руке упиралось прикованной к стене Бьянке в грудь. Геральт — его Роше увидел, замедлив шаг и бесшумно преодолев еще пару ступенек — замер у запертого окна.

Роше оценил ситуацию вмиг. Ясное дело — в честном бою Лоредо никак не победить ведьмака с его отточенными рефлексами. Остается использовать имеющиеся тактические, сука, преимущества.

— Только двинься, ведьмак! — выкрикнул Лоредо. — Прирежу сучку — глазом моргнуть не успеешь!

Тетива тренькнула коротко: Лоредо услышал, повернулся, но сорвавшийся с ложа болт уже прорезал воздух и крепко ударил в лопатку, подтолкнув коменданта вперед. Бьянка, извернувшись, пнула его в голень. Лоредо разжал пальцы, выпустив оружие, и бухнулся на колени. Там Роше его и нагнал: швырнув ставший ненужным арбалет оземь, он перешагнул через валяющуюся на полу алебарду, ухватил коменданта за голову и крепко приложил об пол.

— Рано ты меня со счетов сбросил, мразь.

Геральт хмыкнул. И опустил меч.

— Что-то ты долго.

Роше бросил на него недобрый взгляд.

— Что за херня тут, мать твою, происходит?

— Как бы тебе сказать… — невозмутимо отозвался ведьмак. — Твой план был не самым…

— Ты будешь мне выговаривать это сейчас? — огрызнулся Роше. Комендант зашевелился, размазывая хлещущую из сломанного носа кровь по полу. — Помоги Бьянке. Я пока разберусь… с этим.

Дело оставалось за малым. Сжав в кулаке ворот рубахи Лоредо, по которой теперь расползались темно-бурые пятна, Роше рывком поставил его на ноги и толкнул к проему. Спускаться по лестнице самостоятельно комендант отказывался, и потому пришлось спускать его старым — и крайне грубым — способом. Лоредо, скорее всего, приобрел за время этого спуска пару сломанных ребер.

Предатели не заслуживают жалости.

Корчащегося от боли коменданта — бывшего коменданта — Роше вытолкнул на крыльцо. Развернувшаяся во дворе битва утихла вмиг: флотзамские стражники и наемники, все еще способные стоять на ногах и держать меч, уставились на человека, который еще нынешним утром воплощал во Флотзаме закон.

— Сложите оружие! — объявил Роше. — И вас помилуют.

Хмурые, насквозь промокшие мужики, обряженные в форму городской стражи, мялись недолго. Мечи один за другим попадали в расплывшиеся по двору лужи. Сегодня они избежали пеньковой петли, но кто-то отправится на рудники, кто-то — на галеры, и нет никаких гарантий, что жизнь покажется им слаще смерти. Мертвым все равно; живые вынуждены кровью, слезами и потом зарабатывать искупление. Иногда — до тех пор, пока их собственное сердце не перестанет биться.

«Синие Полоски» не мешкали: живо вязали сдавшихся и выводили их за ворота.

— Я вот чо думал, — сказал Силас, защелкивая кандалы на запястьях Лоредо. — Что мы предателей живыми не берем.

— Умереть от меча — много чести, — отрезал Роше. — Подонки и паскуды заслуживают только петли.

— Ублюдки вроде тебя не заслуживают и этого, — выдавил Лоредо и тут же согнулся от тычка — Силас отреагировал молниеносно:

— Пасть захлопни, сука! — гаркнул он. — Командир?

— Уведи его, Силас.

Понтар, виднеющийся за проемом в стене, — тем самым, у которого стояла небоеспособная баллиста, — за пеленой дождя казался серым и сливался с таким же тусклым горизонтом. Бортовые огни корабля «Синих Полосок» сражались с густым туманом — искры-скиталицы, зависшие в темноте. Они скоро отправятся в путь, поплывут над гладью Понтара на восток.

Лоредо прибавил им работы. Послание в Вызиму Роше предусмотрительно отправил еще до штурма, но на несколько дней фактория окажется обезглавленной и почти беззащитной перед скоя’таэлями — последние, впрочем, сейчас должны забраться как можно глубже в леса и зализывать свои раны — их ряды заметно поредели в последних двух стычках. Пока Флотзаму придется полагаться на ополчение. Роше посмотрел на спины мужиков, которых его отряд уводил вниз. Да, некоторые из этих вполне могли бы встать на защиту города, пока не будет назначен новый комендант. В конце концов, даже если Лоредо купил большинство из них — хоть кто-то, хоть один должен был взять оружие в руки, следуя идеалам? Хоть для кого-то лилии, прорастающие на груди, должны иметь больше значения, чем звонкое золото оренов и щедрые посулы?

Если нет — херовое же будущее ждет Темерию. Народ, в жилах которого верность идеям и принципам не клокочет вместе с кровью, достаточно легко подтолкнуть — сам помчит к краю пропасти, за которой только забвение и небытие.

Геральт, похожий на привидение, выступил из пелены дождя. Вид у него был несколько растерянный. Роше поискал взглядом за его спиной.

— А где Бьянка?

— Да там… — Геральт поскреб в затылке. — У нас возникли некоторые… затруднения.

Роше вскинул брови.

— Какие еще, нахер, затруднения?

Ведьмак открыл было рот, чтобы ответить, но тут же его закрыл.

Сквозь монотонный шум ливня пробился пронзительный крик новорожденного.

— Какого?.. То есть — откуда?..

— Я тебе потом расскажу, откуда берутся дети, — широко ухмыльнулся Геральт.

***

Ливень не унялся и к утру. Косые, острые струи дождя непрестанно хлестали по площади. Чья-то невидимая рука сдернула покрывало удушливой духоты, обнажив по-зимнему стылое нутро поздней осени. Длинная стеганая куртка Роше насквозь пропиталась водой и холодом.

Народу на площади почти не было — не сравнить с той толпой, что собралась поглазеть на казнь нелюдей пару дней назад. Даже поднявшиеся в столь ранний час горожане не спешили покидать натопленные дома: все больше липли к толстым мутным окнам. Только шлюхи, кутаясь в шали, столпились под козырьком крыши.

Виселица, мрачно высившаяся посреди площади, пустовала недолго: «Синие Полоски» поднялись по настилу, втащив на эшафот бывшего коменданта Флотзама. Судьба его была предрешена, и он, связанный, не слишком ей противился.

Но и не был смирившимся.

— У меня еще есть право на последнее слово, — ухмыльнулся Лоредо, когда Тринадцатый набросил на его шею петлю и проверил узел.

Роше смерил его взглядом и неприязненно дернул краешком рта.

— А тебе есть что сказать?

— Ну, должен же я покаяться перед богами и людьми, — хмыкнул бывший комендант, щеря рот в беззубой ныне ухмылке. Кровь на его разбитых губах запеклась темной бордовой коркой.