— А если что-то случится? — возмутилась Гермиона.
— То я спасу вас всех, каким бы пьяным я ни был, — отрезал старик.
Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь теплом костра и короткой передышкой в своих бесконечных поисках. Лес медленно окутывали сумерки. Гриндельвальд смотрел куда-то в стремительно темнеющее небо. Первый раз за пятьдесят лет он наслаждался закатом.
Гарри, осмелев от вина, нарушил молчание:
— Дамблдор рассказывал вам обо мне, говорил о крестражах, о Томе. Несмотря на ваше прошлое, он доверял вам больше, чем мне. Почему?
— Альбус знал меня с семнадцати лет. Конечно, он доверял мне, — старик сделал основательный глоток.
— Он посадил вас в тюрьму, — резонно заметил Гарри.
— Люди меняются. Я изменился, он тоже. И когда мы оба стали теми, кем стали, оказалось, что мы снова начали друг другу доверять. И не забывай — я был могилой, — он невесело, совсем невесело усмехнулся.
— Он часто писал вам? — не успокаивался Гарри. Да и Гриндельвальд, казалось, не возражал сегодня против расспросов. Правда отвечал он как будто не Гарри, а самому себе.
— Не слишком, он постоянно был занят. Мы и в письмах иногда умудрялись поссориться, а потом молчали годами.
— Но несмотря ни на что продолжали общаться? — удивился Гарри.
— Может, однажды тебе не повезет узнать, почему.
Снова ненадолго воцарилось молчание. Гарри угрюмо продолжил пить, чувствуя, как вино постепенно начинало давать в голову.
— Я был диктатором, всегда верил, что управлять можно только силой, страхом. А Альбус всегда оставался учителем. Он ничего тебе не рассказал, потому что не хотел лишать тебя свободы. Расскажи он тебе раньше, объясни все в мельчайших подробностях — и ты бы просто следовал по написанному им сценарию. Он же просто подталкивал тебя в нужном направлении. И, надо заметить, довольно удачно. Я рад за Альбуса. С четвертой попытки он смог вырастить того, кого хотел.
— С четвертой?
— Его брат, я и Риддл, — объяснил Гриндельвальд. Даже в неясном свете костра был виден непривычный блеск в его глазах.
— Аберфорт. Мы читали о нем в книге Риты Скитер. Каким он был? — спросила Гермиона.
— Почему был? Он и сейчас, должно быть, жив-здоров. В молодости чем-то был похож на вашего рыжего друга. Только вот завистливее и глупее. Впрочем, может, пока что мы просто плохо с тобой знакомы, — Рон обиженно нахмурился. — Да и Вотан с ним, — старик раздраженно махнул рукой, — злобный был мальчишка. И сейчас, надо думать, не лучше.
— Только из-за того, что хотел, чтобы профессор Дамблдор уделял внимание младшей сестре? — огрызнулся Гарри.
— Скажи, мальчик, а ты бы хотел жить в могиле своих родителей? В доме, где все говорит об их смерти? Хотел бы оставить свои попытки победить Риддла и засесть дома охранять полубезумную сестру? Не думаю. Вот и Альбус не хотел, — Гриндельвальд залпом допил остатки вина и поднялся. — Он, кажется, любил тебя. Ответь ему тем же.
Старик направился к палатке, но, проходя мимо Гермионы неожиданно остановился и добавил:
— Мисс Грейнджер, Вы кажетесь мне весьма умной волшебницей. Так будьте умной до конца. Может, Вы не заметили, но вокруг вас идет война. Не упустите свою возможность признаться во всем, в чем Вы бы хотели, пока не стало слишком поздно. И если я хоть что-то понимаю в рыжих англичанах, так это то, что они никогда не сделают первый шаг.
Гермиона вспыхнула, но Гриндельвальд уже скрылся в палатке.
Вскоре, разморенный вином и едва справляясь с накопившейся за последние месяцы усталостью, Гарри и сам отправился спать. Едва его голова коснулась подушки, он провалился в темноту сновидений.
Он стоял в слабо освещенной комнате, напротив застыли полукругом волшебники, а на полу у ног скорчилась жалкая, дрожащая фигурка.
— Что ты сказал? — Голос был высокий и холодный, а внутри бушевали ярость и страх. То единственное, чего он боялся… Да может ли это быть? Он не понимал, как такое могло случиться. Гоблин трясся, не в силах посмотреть в его багровые глаза.
— Повтори! — прошептал Волдеморт. — Повтори!
— М-мой господин, — залепетал гоблин, запинаясь и тараща черные глаза, полные ужаса. — М-мой господин… мы сттарались осттановить обобманщиков… они… огграбили… сейф… Лестрейнджей…
— Обманщики? Какие обманщики? Я полагал, что в Гринготтсе умеют разоблачить любой обман! Кто это был?
— М-мы не з-знаем…
— И что они взяли? — Голос сделался пронзительным. Его охватил ледяной страх. — Что они взяли?! Говори!
— М-маленькую… золотую ч-чашу… м-мой господин… — Он словно со стороны услышал свой бешеный крик — крик неверия и ярости.
Дневник уничтожен, Чаша украдена. Уж не кроется ли за этим Дамблдор? Дамблдор, который всегда его подозревал, который умер по его приказу, чья палочка была теперь его, все-таки дотянулся из забвения — через мальчишку… Но если бы мальчишка уничтожил один из крестражей, он, лорд Волдеморт, несомненно, узнал бы об этом! Нет, остальные крестражи в безопасности… И все же он должен проверить, должен убедиться… В его воспаленном мозгу роились образы: озеро, лачуга, Хогвартс… Ярость его немного поутихла… К тому же есть еще Нагини. Теперь она всегда должна быть при нем. Хогвартс…
Гарри резко проснулся и сел на кровати, он судорожно шарил рукой в поисках очков и пытался отдышаться. В палатке было темно и тихо, было слышно как тихо похрапывает Рон.
— Просыпайтесь, — прохрипел Гарри, откашлялся и повторил еще раз, громче, — просыпайтесь! Он знает.
Первым проснулся Гриндельвальд, он сел, мгновенно сбрасывая с себя остатки сна.
— Что ты сказал? Повтори.
— Он знает и решил проверить остальные крестражи, а последний из них, — Гарри был уже на ногах, — находится в Хогвартсе. Я знал, я так и знал!
— Что? — послышался сонный голос Рона.
— Что ты видел? Откуда ты знаешь? — Гермиона тоже проснулась.
— Я видел, как он узнал про Чашу. Я… я был в его голове, а он здорово разозлился и струсил к тому же, он не может понять, откуда мы узнали, даже не уверен, связано ли это со мной. Теперь он собрался проверить, целы ли другие крестражи. Он думает, что хогвартский тайник — самый надежный… Я думаю, его он проверит последним, но все равно он может туда явиться уже через несколько часов…
— А ты видел, где этот хогвартский тайник? — спросил Рон, тоже вскакивая на ноги.
— Нет, он сосредоточился на том, чтобы предупредить Снейпа, и не думал, в каком точно месте…
— Стойте, стойте! — вскрикнула Гермиона, увидев, что Гарри вытащил Мантию-невидимку. — Нельзя же вот так сразу, нужно составить план…
— Нужно туда попасть как можно скорее, — твердо сказал Гарри. — Вдруг он захочет перепрятать хогвартский крестраж? Решит, что там все-таки недостаточно безопасно!
— Мальчишка прав, — согласился Гриндельвальд, — нам нужно спешить.
— И как мы туда попадем?
— Сначала переместимся в Хогсмид, — ответил Гарри, — а там что-нибудь придумаем. Гриндельвальд смог провести нас к могиле профессора Дамблдора, — он повернулся к старику, — сможете провести нас в замок?
— Смогу, конечно, — в голове Гриндельвальда послышалось злое торжество. Гарри понял, что тот уже предвкушает встречу со Снейпом. — Поттер, бери Мантию. Вы двое, идите сюда, я наложу на вас чары невидимости.
Еще несколько минут приготовлений, и они трансгрессировали, проваливаясь в давящую тьму.
Ноги Гарри коснулись дороги. Он увидел до боли знакомую Главную улицу в Хогсмиде: темные витрины магазинов, черные силуэты гор за деревней, а впереди — поворот дороги, ведущей в Хогвартс. Из окон «Трех метел» пробивался свет. И… Воздух разорвал вопль, похожий на тот, что издал Волдеморт, когда понял, что Чаша похищена. И в ту же минуту дверь «Трех метел» распахнулась, выплеснув на улицу с десяток Пожирателей Смерти в плащах с капюшонами и с волшебными палочками наготове.
— Опусти палочку, парень, — услышал Гарри тихий голос Гриндельвальда за спиной.
Один из Пожирателей Смерти взмахнул своей палочкой, и вопль прекратился. Лишь эхо продолжало отзываться в дальних горах. Вспышка света, ярко-алого, отразилась от свежевыпавшего снега. Она прошла сквозь Гарри, сорвав с него капюшон Мантии-невидимки. Он почувствовал дрожь во всем теле от ее концентрированной силы, и… Пожиратели разом упали на землю, не издав больше ни единого звука. “Они мертвы”, — с каким-то трепетом и ужасом понял Гарри. В наступившей тишине было слышно, как тяжело дышит Гриндельвальд.
