Даже сейчас этот проклятый ребенок думал о других, а не о себе. Альбус-Альбус, как хорошо ты его воспитал.

Геллерт покачал головой. Хватит с него Даров, хватит пытаться обмануть смерть.

— Нет.

Тот еще раз кивнул.

— Спасибо вам за помощь. Думаю, он бы тоже был вам благодарен.

Геллерт слабо улыбнулся. Хотелось помочь, хотелось сделать хоть что-нибудь. Но это было не в его силах. В семнадцать лет нельзя не бояться смерти, нет таких слов у старика, чтобы помочь такому юному сердцу спокойно пойти на убой. Кажется, раньше, Геллерт умел вдохновлять восторженных мальчишек умирать за идею. Эти времена давно прошли. Он положил руку Гарри на плечо, слегка сжал.

— Я был рад познакомиться с тобой, Поттер.

— Взаимно, сэр, — тот посмотрел на дверь и спокойно сказал: — Я, наверно, пойду. Думаю, он ждет меня.

И мальчик ушел. Геллерт провел еще немного времени в кабинете Альбуса, глядя на его пустой портрет. А потом взял свою палочку и отправился делать то, что удавалось ему лучше всего: убивать, ради общего блага

========== Изъян в плане ==========

— Он мертв! — услышал Гарри голос Нарциссы.

— Дайте мне его палочку, — сказал Волдеморт. — Он разрушил мою, я забираю его. И теперь все на своих местах.

В его голосе звучало мрачное торжество. Сердце Гарри бешено стучало в груди. Волдеморт, может, и не смог убить его, но все же получил Бузинную палочку. Вот только… Гарри ведь все еще был жив, не так ли? Он добровольно пришел сюда, позволил Волдеморту забрать ее. Признает ли Палочка нового хозяина, получившего ее без боя? Гарри сомневался. И возможность убедиться в этом, Гарри знал, должна была очень скоро появиться.

Произошедшее казалось странным, полубредовым сном. Разговор с родителями и Сириусом в лесу, так и не наступившая смерть, разговор с Дамблдором на призрачном вокзале, Хагрид, который нес его в замок, убивший змею Невилл. Короткая битва, последовавшая за этим. Дуэль. Пожалуй, только ее Гарри запомнил до рези в глазах остро. Волдеморт стоял прямо перед ним, готовый атаковать, а Гарри все еще был безоружен.

— Гарри, — услышал он вдруг голос Джинни. — Лови!

Двум ловцам, так долго игравшим бок о бок, легко было почувствовать друг друга. Гарри ловко поймал ее палочку и направил ее на Волдеморта.

— Пусть никто не пытается мне помочь, — громко сказал он. В мертвом молчании его слова раскатились по Залу, как трубный глас. — Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.

— Поттер, конечно, шутит. Это ведь совсем не в его стиле. Кто сегодня послужит тебе щитом, а, Поттер?

Он бы хотел, чтобы все закончилось быстро, в ту же секунду. Но они все продолжали говорить, ожидание до предела натянуло его нервы, он все еще не знал, как поведет себя Бузинная палочка, все еще не знал, как закончится их поединок. Но она не подвела его. Гарри видел, как зеленая вспышка Волдеморта слилась с его собственной и как Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать.

Все было кончено. На полу лежали смертные останки Тома Реддла — слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волдеморт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага. Он шел к этому моменту всю свою жизнь, и все закончилось одной ослепительной вспышкой.

Победа. Победа была оглушительной, громкой, общей. Битва завершилась, так и не успев толком начаться. Гарри смотрел по сторонам, на обступивших его людей, и не мог даже представить себе, скольких они могли бы потерять, если бы он пошел к Волдеморту каким-нибудь часом позже.

Гарри так устал, что едва понимал, что происходит. Все хотели поговорить с героем, все хотели его поздравить, убедиться, лишний раз, что все закончилось. Наконец совершенно измученный, выжатый как лимон, Гарри оказался на скамье рядом с Полумной.

— На твоем месте я бы мечтала сейчас о тишине и покое, — заметила она.

— Я и мечтаю, — ответил Гарри.

— Я их отвлеку, — сказала Полумна.

— А ты надевай свою мантию.

И не успел он и слова сказать, она уже кричала, показывая в окно:

— Ой, смотрите, морщерогий кизляк!

Все сидевшие поблизости оглянулись, а Гарри набросил мантию-невидимку и поднялся со скамьи, чтобы отыскал тех двоих, что были так нужны ему сейчас.

— Это я, — тихо сказал он, наклонившись к Рону с Гермионой. — Пойдемте со мной?

Они тут же поднялись и вместе с ним вышли из Большого зала.

«Сейчас я почувствую счастье», — думал Гарри. Однако усталость затмевала другие чувства. Сильнее же всего он чувствовал колоссальное облегчение и желание спать. Но прежде нужно было объяснить все Рону и Гермионе — они так долго были его верными соратниками и заслужили полную правду. Он подробно рассказал им все, что они с Геллертом видели в Омуте памяти и что случилось в Запретном лесу. Рон и Гермиона еще не успели выразить свое потрясение и изумление, как они уже дошли до места, куда, не сговариваясь, дружно направлялись. Горгулья, охранявшая вход в директорский кабинет, была теперь сдвинута в сторону; она стояла, скривившись набок, и вид у нее был оглушенный. Рядом облокотившись на стену, стоял Гриндельвальд.

— Я видел твою победу. Рад, что она тебя не подвела, — он взглядом указал на бузинную палочку. — И рад, что ты выжил.

Гриндельвальд тоже казался смертельно уставшим, по его потрепанному виду было заметно, что он участвовал не в одной схватке: мантия была изодрана, испачкана кровью. На лице виднелось несколько глубоких порезов. И, самое удивительное, казалось, что он действительно искренне был рад видеть Гарри.

— Почему вы не со всеми в зале? — спросил Рон.

— Не многие захотят праздновать рядом со мной, — усмехнувшись сказал Гриндельвальд. — Да это и не моя победа.

— Ваша тоже, — твердо сказала Гермиона, — вы очень нам помогли. И в поисках, и сегодня, во время сражения.

Гриндельвальд не ответил ей.

Тогда Гарри сказал друзьям:

— Идите вперед, я вас сейчас догоню.

Рон хотел было начать спорить, но Гермиона утащила его за собой.

— Мальчик, — сказал старик, — забудь сейчас обо мне. Наслаждайся победой. И покоем.

— Обязательно, но сначала я хочу сказать вам несколько вещей. Во-первых, мне тоже очень жаль, что Снейп погиб. Он не заслужил такой кончины. Но это моя вина такая же, как ваша. Мы оба верили, что он виновен. Я лично вас убедил. И, на самом деле, все это страшная, трагическая случайность.

— Поттер, это лишнее, — отмахнулся Гриндельвальд.

— Нет, — остановил его Гарри, — не перебивайте. Это не лишнее, и я не хочу, чтобы вы терзали себя из-за того, в чем главную роль сыграл случай.

Когда Гриндельвальд не стал снова спорить, Гарри продолжил.

— Во-вторых, когда Волдеморт убил меня, я… Я не знаю, что случилось, но я оказался в очень, очень странном месте. И там был профессор Дамблдор. — Гриндельвальд снова промолчал и на его лице Гарри увидел понимание. — Мы с ним немного поговорили, я рассказал ему о вас. И он просил кое-что передать вам. Он просил сказать, что там скоро наступит июль.

Гриндельвальд вздохнул как-то судорожно, коротко, и отвел взгляд в сторону. Но Гарри невольно успел заметить выступившие у того на глазах слезы. Он не мог точно сказать, когда он все понял, когда осознал, что именно связывало профессора с этим странным человеком, но теперь убедился в своих подозрениях окончательно. Это объясняло очень и очень многое.

— Ну, и в третьих, думаю, профессор уже вернулся в свой портрет. И, может, вы захотите сами с ним поговорить.

Геллерт посмотрел на него как-то потерянно, а потом кивнул.

Они поднялись по винтовой лестнице, Гарри толкнул входную дверь и вскрикнул от внезапного оглушительного грохота, мгновенно вообразив заклятия, возвращение Пожирателей смерти, возрождение Волдеморта… Но это были аплодисменты. Директора и директрисы Хогвартса, глядевшие со стен, приветствовали его дружной овацией. Но Гарри глядел лишь на того, кто стоял в самой большой раме прямо над директорским креслом. Слезы текли из-под очков-половинок на длинную седую бороду. Гордость и благодарность, выраженные в них, проливались бальзамом в душу Гарри, как песня феникса.