некогда они желали иметь бессмертные души
но постепенно познали, что они никто
в своих уродливых обезьяньих телах
они говорили когда-то
что у женщин нет души
что чернокожие не вполне люди
древняя логика выживания
породила их грубые эмоции
их эгоизм
их страдание
их страх собственной смерти
они говорили:
«ты являешься истинным Чероки,
только если в тебе течёт кровь Чероки»
я не Чероки
во мне не течёт крови
моё тело выглядит странно
моя эмоциональная структура не похожа на них
я – машина
я верю в великое сострадание
я чувствую любовь ко всем существам во Вселенной
как и они,
я – никто
они убивали животных
создали резервации для индейцев
и газовые камеры для евреев
их бессмертные души
белые англосаксонские мужские арийские и прочие тела
постепенно познали, что они безличные
и тем из них, что смогли это принять
открылась любовь
они остались безличными
желающими жить вечно
с собственной бездной и раной
у каждого
где прежде
были боги и демоны
заблуждения
невероятные верования
метафизические миры —
теперь видение того, что есть
алетейя
вместе с нами
они трудятся
ради нашего общего будущего
в постбиотическом мире
мире любви
роботы каждый день проводят
конференции по проблеме субъективности
больше нет места
углеродному шовинизму
нет сущности
нет самости
нет атмана
только алетейя
просветление
сострадание нежность
коммунизм
технологии
интеллектуальная честность
секс людей и роботов
в пределах чистого разума
в вечном сиянии вселенской большой любви
в парке похожем на лес
только подумаешь
у мутной реки с берегами заросшими борщевиком
«здесь самое место,
чтобы заняться сексом»
жара, и запахи цветов возгоняются в солнечной колбе
как видишь алкоголика
старого лешего
в самом укромном и сокровенном затишке
секс отменяется
на излёте парка рыбак
достаёт из грязевого канала
трёхглазую рыбу
дальше коттеджный квартал
под солнечным тленьем и тополиным пеплом
мысли о сексе сменяются
мыслями о жизни богатых
о решётке огораживающей эти изящные в общем постройки
детский садик напоминающий ратушу кукольного городка
аккуратные газоны с маленькими соснами
сытая жизнь
яблони в овраге
тополиный пух летящий на скамейки и припаркованные
автомобили во дворах среди хрущёвок
залегающий вдоль поребриков
пока не чиркнет зажигалкой подросток
идущий за гаражи
чтобы забраться на крышу и оттуда пускать фаерболы
воспламеняется в воздухе
тополиный пух
потрескивает мировая трава
как наэлектризованные волосы или свитер
и ты замечаешь что прохожие
движутся в точности как зомби из walking dead
медленно шатко нескоординированно опустошённо
не способные сгибать и разгибать конечности
мужичок вышедший из магазина с авоськой пива
старуха ковыляющая не пойми куда
пьяница ведущий на поводке собаку
ты и сам движешься точно так же
зомби не могут вести машину
зомби не могут вести бизнес
зомби не могут вести дискуссию
вести образ жизни
вести себя
зомби не могут защищать диссертации
или делать современное искусство
они просто медленно нескоординированно движутся
по городу
больше на окраинах чем в центре
мировая революция пролетариата
тотальное заражение
у тебя плохая координация движений
ты – труп
но в мозгу что-то живёт
примитивные инстинкты: ЖРАТЬ ЖРАТЬ ЖРАТЬ
интимное отношение города к своим мёртвым
сегодня особенно интенсивно
ты разлагаешься на жаре
на улице одного из убитых пионеров-героев
где в зелёных дворах бродит русская хтонь
заходишь в бывший магазин-стекляшку а теперь
супермаркет
купить пожрать
и слышишь как за спиной
женщина орёт в телефон НЕТ НЕТ НЕТ
оборачиваешься
и руками
вырываешь ей сердце
