«дикие, ничьи…» дикие, ничьи бомжеватые смыслы-псы кусают меня за лодыжки бешеная лиса-нежность, вышедшая к людям, опустив голову жалость больное животное раненое, защищающее живот где отбросы, где место кормления руки, дающие пищу то неописуемое, что чувствуешь глядя на любимых поцелуи в морду не убивай меня под тварным солнцем лосиху образов мысленного волка росомаху звука всё что остаётся после заката под солнцем духов под нетварным солнцем любви поцелуи в морду Трактат о трёх солнцах
у ангелов всегда впереди восток, кромка зари, солнце нетварной любви: перед правым глазом оно – как солнце земли, перед левым – луна земли, а перед обоими – то и другое сразу у чертей тоже всегда впереди восток, линия тьмы, любви к себе и к миру тёмное солнце сóби, перед правым глазом – солнце земли, перед левым — луна земли, и они сливаются, когда открываешь оба у людей стóроны света назначает восход и закат природного солнца, люди смотрят вперёд и назад, видят линию тьмы и первую кромку зари, независимо от того, что у кого внутри на Небесах и в Аду обращенье лица отделяет зерно от волчца: кто попадает в Ад – повернёт к Богу зад, кто попадает на Небеса – поднимает к Богу глаза это истинная разница между западом и востоком, между линией тьмы и первой кромкой зари, это две разных любви, и какая из них царит в душе обернётся итогом её и истоком природное солнце кажется ангелам чем-то тёмным, это солнце растений, солнце людей и животных, оно зачинает дички, и оно зачинает волчки, его свет воспринимают природные наши зрачки однажды природное солнце погибнет, но солнце на Небесах будет сиять в своих радужных поясах, и тёмное солнце Ада в своих кольцах тьмы, и кто знает, кто скажет, под которым окажемся мы «исчезнувшая комната…» исчезнувшая комната — жилище для незабвенного приют забытых вещей секретер в грозу дачное кресло в горах мебель, расставленная в реке бабушкин сундук в тундре теченье реки огибает стулья, столы в озере кровать и комод птица свила гнездо на сундуке лесной паркет дедушкина чашка в птичьем гнезде ванночка для Барби в морской раковине и те, кто сидят на стульях в реке лежат на кровати в озере ходят по лесному паркету ставят посуду в сервант под снегом — приглашают меня на чаепитие на забытый день рождения среди любимых вещей со старыми знакомцами «части моей души пребывают в вечном блаженстве…» Hide-and-seek we like to play. Oh, it's fun! Oh, it's fun! (детский стишок) части моей души пребывают в вечном блаженстве в забытой комнате, где мама работает у настольной лампы, где дедушка смазывает руки кремом и надевает ночной колпак перед сном в печатной машинке таится моё блаженство и в швейной машинке таится моё блаженство как пахнет мамина одежда в шкафу – она пахнет блаженством но угадаешь ли ты место, где спрятана тайная тайных моего сердца? откидная полка в ногах маминой кровати и секретное отделение — ты знаешь – там не может быть пусто! там, в тёмных углах части моей души пребывают в вечном блаженстве сами в себе «один стенами сумерек защищен…» один стенами сумерек защищён другой дрожит от страха в неприступной башне один ветром одетый непобедим другой трепещет в неуязвимой броне столяр подтвердил: мебель в доме твоём состоит из мыслей; оружейник сказал: из мыслей твоя броня. голый и в доме пустом от страха ты многое вообразил, но вера твоя защищает тебя и впредь: ты неуязвим, защищён, или это безумие, но в раковине морской тебе уютно свернуться и в гнезде малиновки клюв открывать с птенцами в ямке между корнями, у гнилого пня или в пустой норке. также тебя привлекают беличьи дупла в старых деревьях, мох, сухие ветви и листья, соломинки, перья, шерсть, в которых ты уютно сворачиваешься, и твоё тело — такое маленькое, круглое, неуязвимое, ты уже не вернёшься к страху того голого человека, к его обидной телесности, когда в гнезде вылупились братья, и вы, чирикая, смотрите на звёзды |
