У Бородача нервно дёрнулся кадык. Прерывисто дыша, командир полицаев метнул взгляд по сторонам, и кивнул на тело Репки, которое так и лежало, свернувшись в зародыш.

– Захар перестарался, господин Фарбаутр… – Бородач жалко и нелепо улыбнулся. – Наказать сильнее уж не выйдет…

Фарбаутр молча вытянул раскрытую ладонь, ожидая, как Бородач туда что-то положит.

Бородач судорожно сглотнул, глядя на ладонь в чёрной перчатке и неловко отступил назад.

– Он пустой, господин Фарбаутр – раздался его лепет. – Обыскали… Ничего при нём нету…

Фарбаутр опустил ладонь и подошёл к беглецу, встав напротив. Пленник по-прежнему был на коленях, и Фарбаутру это нравилось более чем. В глазах его мелькнуло даже нечто, мимолётно похожее на удовлетворение.

Бородач, оставшийся сзади, облегчённо вытер лоб.

Фарбаутр и беглец смотрели друг на друга. Первый – без малейшего выражения на лице. Второй – всё так же, со светлым, наивным любопытством, хотя и едва держался прямо.

– Где оно? – металлически чётко произнёс Фарбаутр.

Беглец в притворном удивлении вскинул брови.

– Э… Простите? Я мысли читать не умею.

У офицера, будто сами по себе, перекатились желваки по скулам.

– Твоё оружие – без эмоций сказал он.

– Аааа, бомбы – широко заулыбался беглец, и небрежно кивнул на воронки и разгром повсюду. – Так кончились. Я думал, понятно. Иначе б не дался.

Фарбаутр чуть повернул голову. Бородач за его спиной тут же кинулся вперёд и – услужливо замер, увидев, как капитан шевельнул опущенным стеком.

– Показать мне осколки! – велел ему Фарбаутр.

Бородач оглянулся назад – на полицая возле ближайшей воронки. Тот живо обшарил глазами дымящуюся яму, затем – метнул взгляд на еловый ствол возле неё.

– А осколков нету… – выдохнул он.

– Осмотрите вокруг там, дальше! – крикнул Бородач вглубь леса.

Десятки разрозненных фигурок принялись изучать кору сосен, лип, берёз и елей.

– Чисто! – откликнулся через пару секунд первый голос.

– Ни одной посечки на стволах! – подтвердил другой.

Солдаты тоже гортанно лопотали меж собой, кивая на древесину. Бородач повернулся к Фарбаутру, и кивнул ему на беглеца.

– Может, динамитом шарахал?

Беглец усмехнулся, как над слабоумным, и помассировал раненное бедро. Фарбаутр вновь смотрел на него сверху.

– Что это было? – прозвучал его холодный голос.

– Господин военный! – дурашливо воскликнул беглец.

Фарбаутр молча ждал ответа. Беглец столь же потешно, с нарочитой важностью переменился в лице, убрав ухмылку.

– Да ну, серьёзно? – с деланным изумлением понизив голос, спросил он. – Даже полицай ваш знает про безоболочную взрывчатку. А вы что, в училище не проходили?

Фарбаутр смерил его взглядом и скомандовал в пустоту:

– Ищите.

Полицаи, разом вздрогнув, поспешно кинулись во все стороны, растерянно озираясь на Бородача. Один из них сдавленно просипел ему:

– Чего искать-то…? На что оно, хоть, похоже?

И Витя машинально посмотрел на палочку. От её рукояти мышиным хвостиком тянулся обрывок джутовой нити. В мозгу пульсировало с отчаянием и болью: беглеца не спасти! Одно движение, лёгкий шорох – и папоротниковые листья изрешетят десятком пуль.

Ещё хуже, если найдут его грибные корзины! И уж тогда обыщут каждый куст, и не поверят, что Витя тут оказался случайно.

«Пусть уж хотя бы палочку не получат!» – Витя сунул её под пласт земли. Глянул на полицаев.

Те усердно топтались меж деревьев, где шуршали опавшей листвой. Судя по негромким репликам, расчёт весь делался на то, что искомый предмет будет сразу заметен среди веток, шишек и травы.

Из глубины леса к Бородачу примчался ещё один полицай. У Вити всё внутри всколыхнулось – это был Шнурок, с потрёпанной телогрейкой в руках.

– У ручья её сбросил! – ухмыльнулся он на беглеца – В ней тоже, правда, пусто.

Бородач вырвал у Шнурка телогрейку и мотнул головой, указывая обратно в лесную чащу.

– Давай, веди сюда телеги. Вон, покалеченных сколько! – обвёл широким взором лежащие тут и там, неподвижные, тёмные тела.

Шнурок раздражённо скрипнул зубами, но тем не менее, со всех ног снова бросился в лес. Бородач же пошёл к капитану, выворачивая карманы телогрейки на ходу.

– Документов нету, господин Фарбаутр – доложил он.

Фарбаутр стоял неподвижно и буравил беглеца ястребиным взглядом.

– Последний шанс избежать боли – голос его лишён был всяких чувств и интонаций. – Что это такое?

Беглец вздохнул, притворно глубоко и удручённо.

– Так ведь не избежал! – и отняв ладонь от бедра, кивнул на рану, сочившуюся кровью.

Фарбаутр, не меняясь в лице, сделал шаг вперёд и чуть приподнял свой стек, готовясь, как видно, ударить.

И Витя сообразил, что этот прут слишком короткий для стека. К тому же, он отливал тяжёлой воронёной сталью и перевешивал, тянул руку Фарбаутра вниз. Один удар такой железной палкой, и у беглеца треснут кости!

И хоть пленник не повёл и ухом – у Вити сжалось всё внутри, он смежил ресницы в ожидании хлёсткого хруста.

Но, вместо этого, лес вдруг огласился громовым и утробным рёвом. Витя резко распахнул глаза. Звериный рык вибрирующей волной пронёсся меж стволами деревьев и через мгновение повторился вновь – свирепее и ближе.

– Медведь! Медведь! – заорал истошный, дикий голос из самых недр глухой чащобы.

Витя, вздрогнув, суматошно метнул взгляд туда, откуда летели пронизанные ужасом крики. И тут же сам испугался: его рывок могли уловить, увидеть встряхнувшиеся листья!

Но, немцы, полицаи, Фарбаутр и их пленник – все разом дёрнувшись, неотрывно смотрели вглубь леса.

Леденящий вопль человека там перекрылся, заглушился, целиком поглотился новым громовым рёвом, теперь звучавшем ещё ближе и от того страшнее. Густой, раскатистый и вязкий, он сдавливал слух и отчётливо колыхал прозрачный воздух, как потревоженную паутину.

Ещё никого и не видя, все – полицаи и солдаты застыли от этого чудовищного, трубного гласа, словно окаменев.

Однако, нет! – заметил Витя: беглец, украдкой, быстро глянул в сторону реки, явно прикидывая шанс.

Фарбаутр среагировал мгновенно.

– Смотреть! – стегнул он Бородача жёстким окриком, как плетью.

И тот, без уточнений, сразу понял о ком речь. А его подчинённым не потребовалось и новой команды – к пленнику моментально обернулось с десяток обеспокоенных полицаев.

– Думаете, я вам опасней? – усмехнулся беглец.

Он не успел закончить фразу, как пространство опять оглушил беспредельно неистовый рёв. В нём слышалась вся исполинская ярость разозлённого зверя, которого, похоже, всколыхнули недавние взрывы.

Вдали – в непроглядной мешанине деревьев, кустов и корявых ветвей с россыпью листьев, мелькнула тонкая чёрная тень. Через миг, из багряных зарослей выскочил Шнурок.

С неимоверно выпученными глазами, он мчался, что есть сил к людям, безумно глядя на всех разом. Позади трещал лес и громыхал тяжёлый, мощный топот.

– Стреляйте по нему! – надрывно голосил Шнурок, его щёки дрожали, а рот кривился в паническом плаче.

За спиной Шнурка, меж стволов и листвы взметнулась гигантская, корявая глыба. Проревев оглушительным басом, эта бесформенная туша рванулась вперёд, круша в щепки кустарник и молодую древесину.

Содрогнулась земля, по речной глади скользнули мелкие волны. И наружу из лесных дебрей пушечным ядром проломилась гора литых мускулов и мышц, поросших бурым мехом. Во всю ширь распахнулась клыкастая пасть с потоками пены и могучий медведь исторг боевой, громоподобный рёв, от которого полыхнуло раскалённым жаром.

Все, кто стоял ближе, мгновенно кинулись врассыпную, и немцы и полицаи вперемежку. Шнурок так и бежал прямо, не сворачивая, выкатив глаза ещё сильнее.

Медведь – размером со слона, как показалось Вите – ринулся за Шнурком, на бегу вбивая в землю свои толстые лапы. Из-под его длинных когтей, и широких складчатых ладош брызгами разлеталась пыль и мелкие сосновые иголки.