- Фред…
- Погибло несколько моих сотрудников, Харлин, - сказал Фред, - впрочем, давай говорить честно. Их жестоко убил твой подопечный. Твоя книга… или что ты там пишешь… она стоила этих жизней? Сможешь объяснить это их близким? Посмотреть им в глаза?
- Артур не мог, - пролепетала девушка. Рядом с таким серьезным и знающим жизнь Фредом, с его методическими строгими речами, она чувствовала себя глупой маленькой девочкой, которой хотелось заплакать и убежать. Но нужно было оставаться и терпеть все это унижение, только для того, чтобы выбить свой последний сеанс… Даже маленькая девочка внутри нее это понимала и готова была стоять до последнего.
- Боже! – простонал Фред, - что на тебя нашло? Почему ты его защищаешь?
- Потому что я беседовала с ним, - тихо сказала Харлин, - и я знаю правду. Он на самом деле хороший человек, просто ему тяжело пришлось и он сорвался… Окажись ты на его месте…
- Нет. Хватит, - перебил раздраженно Фред, - я не хочу это слушать. Харли, ты не в себе. Может тебе стоит уехать к родителям на время? Отдохнуть, провести время с семьей. Аркхем плохо на тебя повлиял… - он помассировал виски пальцами и сказал примиряюще, - честно говоря, я и сам чувствую себя виноватым. Мне стоило сразу объяснить тебе как обстоят дела…
«Объяснить, как обстоят дела! – вскипела про себя Харлин, словно она какой-то беспомощный ребенок-аутист, не способный самостоятельно сложить представление об окружающем мире.
Нужно держать себя в руках. Она всегда добивалась желаемого и сейчас, чтобы удовлетворить свою потребность в последней встрече с Артуром, придется совершить куда более немыслимое усилие, чем раздвинуть перед кем-то ноги. К несчастью, в этом конкретном случае магия ее красоты и соблазнительности больше не имела никакой силы.
- Да, ты, безусловно, прав, - сделала вид, что сдалась Харлин, - мне очень жаль… Но можно попросить тебя о последнем одолжении?
- Я догадываюсь, чего ты хочешь, но вынужден тебе отказать, - прозвучал приговор.
Артур курил и сигаретный дым вычерчивал круги в душном напряженном воздухе.
Харлин не знала о чем говорить, хотя ей столько всего хотелось сказать, и по дороге в кабинет она уже продумала несколько вариантов своей прощальной речи. Прощальной, ли? И теперь все слова, так логично и красиво складывавшиеся в удачные фразы рассыпались в бессмысленную абракадабру.
Ей хотелось чем-то занять руки, но диктофон и блокнот, бывшие ее маленькими помощниками в подобных ситуациях, были уничтожены ею же самой и давно покоились на дне мусорного контейнера. Она жалела, что не курит сама – тогда было бы легче, можно было чем-то себя занять и отвлечься от неловкости.
Артур был печален, но при этом в нем словно произошла какая-то перемена. Вероятно, Харлин сама придумала ее себе, потому что сегодня и сама вошла в эту комнату совершенно другим человеком. Человеком, который пугал ее. Человеком, которого она не понимала.
- Зачем вы… ты убил этих людей? – ей надоело постоянно, спотыкаться о местоимения и она наконец-то решилась сократить дистанцию. Теперь уже нечего было бояться или стыдиться.
Артур поднял на нее глаза, и девушке заметила на дне их озорные огоньки. В голову пришло сравнение с загадочными огнями над ночным болотом и банальность этой метафоры показалась даже забавной. Конечно, серо-зеленые глаза – как болото, его мутная мрачная вода у самой поверхности, чуть подернутая изумрудной пеленой ряски. Конечно, болото – это еще и про безумие, которое затягивало Харлин и каждое движение в попытке помочь себе, оборачивалось ускорением неминуемого погружения. В детстве она фантазировала, что люди, провалившиеся в болото, оказываются в каком-то другом мире, прятавшимся там внизу – другом, загадочном и пугающим. Пожалуй, теперь у нее была возможность проверить это самой.
- Вас так долго не было, доктор, - медленно заговорил Артур, выдерживая паузы между словами, - а я ждал вас… каждый день… я уже потерял надежду…
А я пришла, чтобы забрать ее навсегда, - подумала Харлин, и все внутри у нее сжалось от тоски и грустной нежности. Невероятно, какими значимыми вдруг показались ей их бесполезные беседы. И какими важными они на самом деле оказались для нее самой.
Она пришла сюда, чтобы с равнодушным интересом ученого препарировать их больные души, а научилась тому, чего с ней никогда прежде не случалось – состраданию. Ее уютный и комфортный мирок пошатнулся от осознания того, что кому-то повезло значительно меньше, чем ей и в Аркхем в принципе не попадают счастливые и довольные люди.
Кроме… Лилиан. И самой Харлин.
Девушка отвернулась, чтобы не выставлять терзавшую ее бурю эмоций напоказ, но ей не удалось скрыть этого от внимания Артура. Она вздрогнула от прикосновения его холодных пальцев к своей руке.
- Это наша последняя встреча? – понизив голос, спросил он то, что так боялась озвучить Харлин. Она сдалась и посмотрела ему прямо в глаза. Сил хватило, только чтобы кивнуть, в горле предательски стоял ком.
- Не печальтесь, милая доктор, - прошептал Артур, слегка поглаживая ее руку, - ваши сеансы были для меня лучиком света в кромешной темноте, в которой я пробуду всю оставшуюся жизнь. Вы стали мне другом. Я очень вам благодарен. Вы такая добрая, красивая и умная. Вам здесь не место…
- Я не могу просто так это оставить, - вырвалось у Харлин, совершенно растрогавшейся от этой речи, - я добьюсь для тебя смягчения приговора. Я напишу… я расскажу всем правду… Все должны узнать…
- Глупая, наивная девочка, - Артур как-то по-отечески потрепал ее по щеке, заставив вздрогнуть от прикосновения, - ты не сможешь одна изменить целый мир.
«Может быть мы сможем сделать это вместе?» - подумала Харлин, но не решилась сказать вслух.
- Тебе придется с этим смириться, - продолжал мужчина, комкая в руках потухшую сигарету, - мне стыдно, что моя нелепая история заставила тебя грустить. Ты много сделала для меня… Ты была добра со мной, как никто никогда не был. Можно попросить тебя о последнем одолжении?
Харлин напряглась, как тугая, до упора натянутая тетива лука или струна, вот-вот готовая со звоном порваться, рассекая невыносимо тяжелый воздух. На мгновение ей показалось, что на губах мужчины скользнуло какое-то подобие улыбки, но она прогнала наваждение – вся эта ситуация совершенно не подходила для подобных эмоций.
Она была благодарна всем возможным богам за то, что все их прощание происходит именно так – исполненное тишины и какой-то удивительной теплоты. Что санитары удивительно спокойно и отчужденно стоят в стороне, не пытаясь вмешаться; что Артура не трясет от ужасного болезненного смеха; что весь мир как будто отступил, подарив им это прекрасное мгновение уюта среди холодных жестоких стен.
- Позволь обнять тебя в последний раз… Простое человеческое объятие – лучше любой терапии.
И даже не дав разрешения вслух, Харлин первая вскочила с места и с готовностью шагнула Артуру на встречу. Хотя его тело было таким пугающе холодным, ее все равно обдало волной жара собственных эмоций. Голова закружилась от нахлынувших чувств и через эту мутную пелену она как во сне ощущала прикосновение его рук к своей спине, тесный контакт с колючими выпирающими костями через тонкую ткань одежды и больничной пижамы. Артур уткнулся лицом в ее волосы, вдыхая их аромат, а она, в свою очередь почувствовала его запах – острый, холодный, отдающий медикаментами и меланхолией.
Нет! Не отпускай меня! Позволь еще немного насладиться этой запретной безумной близостью!
В ее идеальном мире прежде не происходило ничего более прекрасного. Никто никогда в жизни так ее не обнимал – так, как огонь обнимает стены пожираемого им дома; так, как ветер обнимает разрезающую воздух птицу; так, как змея обнимает маленькую мышку, прежде чем та испустит последний вдох и окажется внутри гибкого пластичного тела.
Она всегда воспринимала тактичный контакт, как данность. В детстве ее обнимали родители и сестры, с нежностью и заботой, но какой-то дежурной и отстраненной, в юности – подруги, после предававшие и уходившие навсегда, позднее – мужчины, обжигая потной кожей, двигаясь на ней или в ней, дуреющие от похоти и наслаждения. Липкие, душные тесные объятия, оставлявшие ее совершенно холодной и мертвой внутри. Объятия, которые всегда можно было легко повторить – что и было в них самым ужасным.
