========== Дрессировщица ==========

Изнутри Архем напоминал пластиковый бокс для хранения продуктов – был таким же глухим, холодным и пустым. Звуки, запахи и цвета не могли просочиться сюда из внешнего мира, оттого ощущение одиночества здесь становилось особенно сильным. Артур знал, что снаружи толпа беспокойных людей в клоунских масках переворачивает машины и бьет витрины в отчаянном желании выплеснуть накопившуюся злость, но, невольно являясь предводителем этого бунта, он вынужден был отсиживаться здесь и подглядывать за ним через узкую щелку понемногу проникавшей сюда информации. Будь то случайно подслушанный по пути на процедуры или в душевую разговор охранников, сестер или санитаров или обрывок передачи с новостями через неплотно прикрытую дверь сестринской.

И в тоже время Аркхем был филиалом безумного цирка, где каждый из них был зверем или (вполне вероятно!) цирковым уродцем, томившимся в своей клетке, в ожидании выхода на манеж. От скуки, когда сознание не уплывало в мутные лабиринты воздействий тяжелых лекарственных препаратов, Артур изучал местную фауну и внутреннее устройство экосистемы больницы. Ситуация казалась довольно забавной – он хотел получить лечение, которого лишился из-за урезанного бюджета, и теперь имел возможность насладиться им сполна.

Местный мирок состоял из безликих санитаров, настолько одинаковых мощных амбалов, что создавалось впечатление, что их специально вырастили в пробирке и клонировали для их невеселой службы. Они были грубыми, хамоватыми и повсюду таскали за собой увесистые электрошокеры. Были охранники – щуплые, усатые дядьки в униформе, чуть более приветливые, но, как правило, не слишком щедрые на слова. Медицинские сестры мало отличались от первых двух категорий – как правило, дородные, и порой более усатые, чем охранники, их мягкие объемные тела в потрепанных халатах скорее внушали трепет, чем ощущение уюта, обычно исходящее от людей подобной комплекции. Всю эту пищевую цепочку возглавляли врачи – важные, насупленные, сухопарые и уверенные, что легко смогут пробраться в любую голову. Разочарование в их намерениях всегда грозило новой порцией разноцветных пилюль, от которых снились яркие сны и реальность путалась с последними вспышками гаснущего воображения.

Артур редко пересекался с другими пациентами, потому что их старались выводить из наглухо закрывающихся камер, в разное время, но при этом все же иногда успевал выцепить взглядом некоторые интересные образцы других цирковых животных. Такие редкие случаи мужчина считал определенным везением, ведь они неплохо разбавляли скучное и монотонное пребывание здесь.

Сегодняшний день (хотя из-за лекарств ощущение времени стало более растянутым и вязким и сложно было дробить бесконечные часы на сутки) выдался на удивление удачным. Артура вытолкали из камеры, чтобы сопроводить в душевую и в коридоре он столкнулся с новым, прежде неизвестным персонажем местной скучной трагикомедии.

Сопровождаемая охранником, по коридору важно вышагивала девушка невысокого роста, в халате, белизна которого слепила, наброшенном поверх узкой юбки и красной под цвет помады шелковой блузки. Каблуки туфель девушки задорно отбивали четкий ритм на холодном кафельном полу, напоминая быстрый шаг благородной лошади.

Конечно, ведь в цирке обязательно должны быть лошади, - почему-то подумал Артур, хотя незнакомка скорее подходила на роль наездницы или дрессировщицы. В ней было что-то жесткое и властное, небесно-голубые глаза обжигали арктическим холодом, хотя, при взгляде на него вспыхнули неподдельным интересом.

- Артур Флек! – как-то по детски восторженно вскрикнула она и ускорила шаг, вызвав недоверие у сопровождавших Артура санитаров, - Это же вы? Я не узнала вас без грима.

Артур не знал, что ответить незнакомке, да и за время пребывания здесь неплохо научился держать язык за зубами, чтобы лишний раз не провоцировать амбалов-санитаров.

- Мисс Квинзель, идите своей дорогой, - сухо буркнул один из них, - вам не назначено.

- А вы со мной не разговаривайте в таком тоне, если не хотите лишиться работы, - девушка резко изменилась в лице, на котором искреннее, почти детское любопытство сменилось острым хищным оскалом.

- Слушай ты… - зашипел санитар в ответ и даже сделал шаг в сторону незнакомки, но его товарищ, также сопровождавший Артура, ухватил коллегу за предплечье.

- Мисс, мы сопровождаем опасного преступника. Аудиенцию обсуждайте не с нами, - примирительным тоном сказал он. Его раздосадованный спутник выместил свое раздражение на Артуре, дав ему увесистого пинка, чтобы заставив сдвинуться с места. Артур неохотно зашагал вперед, через плечо бросив последний взгляд на незнакомку.

В своей яркой блузке среди однотонного серого коридора, маленькая и смелая перед лицом суровых амбалов, она показалась ему настоящей дрессировщицей диких зверей.

Но кто она такая? Она не подходила не под одну известную ему категорию обитателей Аркхема. Не сестра, не врач… Заключенная? Простите, пациентка.

В любом случае ее появление было самым удачным и ярким событием за очередной бессмысленный и скучный день в этой клетке.

========== Леденцы ==========

В этот раз Богомол попросила принести ей упаковку мятных леденцов, которыми теперь она шуршала как счастливый ребенок. Мелкие подачки делали ее более разговорчивой, хотя при этом она все равно продолжала оставаться хозяйкой положения.

- Не могу выносить, как воняет тут у всех изо рта, - поделилась она, хрустнув конфетой, - та дрянь, что здесь дают в качестве зубной пасты скорее похожа на перемолотых в блендере жуков…

Харлин щелкает кнопкой диктофона и выжидающе складывает руки на столе, что не может ускользнуть от цепкого взгляда Лилиан. Лилиан хищно улыбается.

- Нет, я не перемалывала жуков в блендере. Ни-ко-гда, - заявляет она и скатывается в гиений неприятный смех, - если ты этого ждешь.

За время их сеансов – а девушка уже сбилась со счету, Харли привыкла к этим шуткам. Лилиан стабильна в своем чувстве юмора и иронии над собственной участью и пребыванием здесь. Это делает ее еще очаровательнее.

- Если ты продолжишь убеждать всех в том, что здорова, окажешься в Блэкгейт, - с легкой досадой заявила Харли, - и никаких тебе конфет, сигарет и прочих глупостей. Условия там намного хуже…

- А содержание раздельное? – почему-то оживилась Лилиан. Харли захлопала глазами и ее собеседница поспешила уточнить, - есть мужское и женское отделение… или как там это называется в тюрьмах…

- Тебя не засунут в общую камеру с мужчиной, если ты об этом, - опомнилась Харли, - в твоих интересах оставаться здесь… и быть более разговорчивой.

- Зачем? Чтобы ты написала в своей книжонке о том, что я невинная жертва жестокого и опасного мира?

Лилиан как будто чувствует себя виноватой за неловкость, которую заставила ощутить свою собеседницу. Она пододвигает по столу упаковку конфет и с видом гостеприимной хозяйки предлагает Харли угоститься.

- Пиши, детка, - говорит она и кивает на блокнот, - я, Лилиан Анна Хамонд, сделала укладку и красивый макияж, сняла в баре прекрасного самца, который угостил меня двумя «маргаритами», привела к себе домой и после бурного секса удушила бельевой веревкой. Затем я попросила у моего соседа Винни его бензопилу, сославшись на то, что белки пробираются ко мне в окно через ветки дерева рядом, которые обязательно нужно спилить, и расчленила тело в своем гараже. У него было очень мягкое мясо, хотя, казался таким мускулистым… Я не испытываю никаких угрызений совести, а парнишка был вежлив и галантен со мной, никаких оскорблений или грубостей. Зачем я это сделала?

Харли тяжело вздохнула. Эти беседы с каждым разом все больше напоминали ей безумное чаепитие.

- Зачем? – сказала она слово, которого от нее ждала собеседница.

- Просто так, - ответила Лилиан и звонко засмеялась. Именно такой ее, игристую, как вино, звенящую и очаровательную, незнакомцы угощали напитками и изысканной кухней. Она умела быть обаятельной и красивой, как паучиха, заманивающая глупую муху в тонко сплетенную виртуозную ловушку.