Удивительно было слышать комплимент от человека, говорившего со мной за все время нашего совместного обучения от силы три раза.

– Ты стала похожа на эльфа. Эльфийку. Не знаю, как правильно выразить, – заулыбался он.

Эта улыбка так преобразила его лицо, что я засомневалась: неужели я шагаю рядом все с тем же мрачным мизантропом?

Вот уж не думала, что подобный тип знает о существовании милых сказочных существ. Мне представлялось, что таких парней занимают только терминаторы, железные люди и GTA с танками, вместе взятые. Но все же было приятно. Его внимание чуть подштопало нанесенную Японкой свежую рану.

– «Властелина колец» пересматривал недавно?

– Почему пересматривал? – Он пожал плечами. – Перечитывал.

– Фильм мне понравился больше, читать очень уж муторно, – заметила я.

– Как скажешь, – он снова пожал плечами, но улыбаться не перестал – смотрел серо-стальным взглядом прямо в глаза так, что я даже смутилась.

– Я кино больше люблю смотреть. Книгу, пока дочитаешь, уже десять фильмов вышло и еще десять сиквелов и приквелов, – объяснила я.

– А какой жанр тебе больше всего нравится?

И вдруг слово за слово выяснилось, что вкусы к кинофильмам у нас почти совпадают. Только все фильмы в жанре фэнтези и фантастики Макс еще и перечитал. Это было удивительное открытие. Словно в соседней комнате, дверь в которую, ты думал, надежно заперта, вдруг обнаружилась коллекция картин или еще чего-нибудь увлекательного и диковинного.

– Далеко живешь? – спросил он, когда тема про киноленты исчерпала себя, а мы остановились возле светофора.

Я указала на компанию блеклых хрущевок через дорогу.

– Провожу, – констатировал он, – а то девицы пропадать начали. Аж по две штуки за раз.

– Боишься, что всех расхватают и на твою долю не хватит?

– Не, – он достал из кармана толстовки пачку мятного «Орбита», предложил мне и после щелчком отправил подушечку в рот, – я свою долю сам определяю, независимо от обстоятельств.

– Ладно, идем. Дружеская поддержка мне сейчас не помешает. А то Таська убежала моя.

– Да и хорошо. Мне она вообще не нравится.

Я не знала, что ответить на подобное заявление. Макс Таське не нравился тоже. И я поинтересовалась:

– А ты где обитаешь?

Он как-то погрустнел и невесело подтвердил:

– Точно сказано. Обитаю. Остановка отсюда, вон там высотка, видишь? – Он указал на красно-кирпичный дом этажей в двадцать пять.

Я помнила этот дом: подземный гараж, консьерж и все такое.

– Ага, элитный домишко.

– Это для тебя важно? – Макс как-то странно посмотрел на меня, будто решал, стоит ли вообще со мной разговаривать.

И я вдруг почувствовала себя как та маленькая японская женщина из сказки, которая приманила дикого зверя и боится спугнуть, потерять доверие.

– Нет, не важно, – ответила я. – Просто теперь знаю, где ты живешь. Через мой двор добираться неудобно будет, крюк придется делать.

– Ничего, переживу, – усмехнулся Макс, – должен же тебя кто-то проводить в нынешней неспокойной обстановке. Тем более при такой трогательной и беззащитной внешности.

– У меня беззащитный вид?

Я никогда не рассматривала себя с этой точки зрения и задумалась: может, действительно от перемены имиджа и поведение меняется? Недаром я вчера чуть концы от страха не отдала, возвращаясь с подготовительных курсов.

– Еще какой! Любой маньячелло позарится. Даже если до этого и не имел дурных намерений, – пообещал Вербицкий.

– Макс, прекрати меня запугивать, – я дружески шлепнула его по плечу. – Мне тут трижды в неделю темной ночью с курсов возвращаться придется.

– А хочешь, я тебя буду возле метро встречать? – неожиданно предложил он. – Мне все равно вечерами делать нечего.

– Нет, спасибо. Это, наверное, уже лишнее. Достаточно того, что ты меня сейчас провожаешь.

Он опять пожал плечами. Мы помолчали.

– Что за курсы?

– В медицинском, – коротко ответила я.

– Врачом хочешь быть?

– Вообще, нет. Мама хочет.

– Зачем же ты соглашаешься?

– А что я могу?

– Ты можешь сама решать, что или кто будет присутствовать в твоей жизни. – Макс многозначительно посмотрел на меня: – Ты чего хочешь?

– Я не знаю, – промямлила я. Казалось, что я на собеседовании по определению будущей профессии. – Я знаю, чем люблю заниматься. А кем быть хочу – не знаю. А ты? – Я решила перевести тему, потому что чувствовала, что тону и ответить на его прямой вопрос мне нечего.

– В военмех готовлюсь, – Макс машинально подтянул рукава толстовки, и я заметила на внутреннем сгибе локтя татуированную надпись. Латинские буквы, вроде группы крови. В средней школе, когда появился новенький с татуировкой на руке, которую он пытался прятать под длинными рукавами, весь класс только о ней и говорил. Нашим тринадцатилетним пацанам украсить себя чем-то подобным в голову тогда еще не приходило.

– Военное дело уважаешь? – удивилась я. Хотя чему тут было удивляться: он был весь такой брутальный-пребрутальный и органично представился мне в камуфляже с ног до головы.

– Не особо. Там комнату в общаге могут выделить сразу. Да и с компами я на «ты».

Незаметно, за разговором, мы подошли к моему дому.

– В гости напрашиваться не буду. – Макс улыбнулся, но в уголках его губ я заметила нечто совершенно противоположное сказанному и поспешила заверить:

– В другой раз. Ладно?

Я ведь знаю, как легко меня уговорить пообщаться с приятным человеком. А ведь еще полчаса назад Вербицкий мне таковым не представлялся.

– Ловлю на слове! – сказал он и перекинул рюкзак на другое плечо.

Протянул на прощание руку. И тут я заметила в боковом сетчатом кармашке его сумки того самого мерзкого игрушечного паука, которого мне кто-то сегодня бросил на парту. И теперь ясно, какой урод это сделал!

– Знаешь что, Вербицкий, – я поискала куда спрятать руки и демонстративно завела их за спину, – я тебя, конечно, плохо знаю, но такой подлости все-таки не ожидала.

– Не понял, – он нахмурился и заледенел.

Я кивнула ему на рюкзак, и он оглянулся, не сознавая в чем дело.

– Паук. У тебя. В сумке, – пояснила я.

Макс скинул рюкзак и принялся разглядывать мерзкое создание сквозь сетчатую ткань, будто впервые увидел. Потом сокрушенно покачал головой. Я надеялась, что это знак раскаяния, но прощать его даже не собиралась. Знать его до сегодняшнего дня не знала и дальше тоже не хочу.

– Дура ты, Лерка, – вдруг сказал он, развернулся и бросил через плечо: – Это Саура паук.

Я смотрела в черную широкую спину, и мне было стыдно. Словно я не прошла испытание и спугнула доверившегося мне дикого зверя.

В субботу вечером я в одних трусах стояла перед выбором. На диване лежали узкие голубые джинсы и короткая оранжевая юбка.

Глупо, решила я, идти в юбке туда, где рядом со мной будет скакать, подпрыгивать и извиваться тысяча потных тел. Выбор оказался очевиден. Одевшись и подведя глаза так, что едва не превратилась в панду, я спустилась на второй этаж. Вопреки ожиданиям, Таська пригласила на концерт только меня и никакой ухажер не был сегодня допущен сопровождать именинницу.

Я вручила ей подарок – коробочку с губной помадой кричаще-морковного цвета, самого Таськиного любимого. С порога выкрикнула ее маме поздравления, и мы отчалили. В клуб прибыли впритык, но нам – людям опытным – было понятно, что главное действо начнется еще не скоро. Уж точно не в заявленное в билетах время.

На разогреве были какие-то наши рэперы, да и те еще не приступили. В зале носился запах предвкушения, адреналина и мохито. Было слышно, как разминались барабаны и электрически взвизгивала гитара.

Мы прошли в фан-зону – самое близкое место возле сцены, – потолкались немного, и Таська предложила:

– Двинем в бар! У меня все-таки день рождения!

В баре толкался и гудел народ, на диванчиках жались пары, подпирали стены фанаты. Мы подкараулили, когда освободится пара высоких табуретов, и принялись выбирать подходящего человека, который согласился бы купить нам выпивку. За наш счет, разумеется. Таське, с ее ростом, и мне, с моими наивными глазами, алкоголь не продают. Ни под каким видом. Когда с нами тусил Гор, еще был шанс заполучить коктейли без посторонних. Теперь эти времена в прошлом. Поэтому приходится просить незнакомцев, желательно женского пола, чтоб потом не приставали.