А Кирилл Дмитриевич плеснул в свой бокал ещё немного «янтаря». Он бегло просмотрел рапорт полковника и хмыкнул:
«Отложить! — подумал он про себя, — Как бы не так! Полетят, как миленькие полетят. А если не вернуться, так это ещё и лучше! Илья мне больше не нужен. Вот подпишет документы на передачу акций и всё. Компания моя. А он пусть летит куда хочет. С билетом в один конец. А если он не вернётся, то всё движимое и недвижимое имущество семейства Троекуровых будет моим. На родственных правах. Эх, Нина. Не улети ты тогда от меня, всё было бы по-другому. Да тебя всё в приключения тянуло, космос исследовать. Да-а-а, и себя бы уберегла, и сына».
Вельможный порвал доклад Щеглова и выбросил его в мусорный ящик.
— Ну что же, курсанты, — начал свою заключительную речь полковник Щеглов, — Наши занятия подошли к концу. Ваша подготовка завершена.
Твёрдой, уверенной походкой прошёлся полковник по аудитории и остановился. Он повернулся к ребятам лицом и молча посмотрел на них. Их взгляды были прикованы к Борису Константиновичу и пять пар глаз сверкали, блестели как алмазы. Но пауза затянулась, и полковник продолжил.
— Всё, чему вы научились в этих стенах непременно пригодиться вам в вашем путешествии. Но хочу вас заверить, многому вам придётся ещё научиться. Гораздо большему, чем то, что вы постигли здесь. — Полковник опустил глаза вниз. Ребята смотрели на него и не могли понять, что в нём изменилось. Сейчас, в эту минуту не было в нём той жёсткости и напора, с которыми он обычно муштровал их. Во взгляде полковника появилась какая-то мягкость и доброта. — Я хочу быть честен перед вами. К полёту вы готовы процентов на тридцать. Остальные семьдесят процентов вы сможете набрать, если будете выкладываться на все сто! И помните: вы — команда один живой организм. Каждый из вас получил наивысший бал в различных тестах и заданиях подготовки. Вы сами об этом знаете. И успех вашей экспедиции зависит от умения работать вместе.
Полковник посмотрел на капитана, потом на ребят и снова замолчал. Он многое ещё хотел сказать им, но никак не мог подобрать нужные слова. Чувства переполняли его, а волю им полковник никак не мог дать. Прощаться с ребятами ему было тяжело. Никогда ещё прежде не допускал он курсантов к полёту с такой плохой, такой слабой подготовкой. Но полковник Щеглов был военным человеком и никак не мог ослушаться приказ свыше.
— Через три дня старт. У вас есть три дня для того, чтобы попрощаться с родными и друзьями. В среду к 15:00 вы должны быть в этом корпусе, в этой аудитории. За эти три дня наши специалисты подготовят корабль к полёту и снарядят всем необходимым. А на сегодня все свободны.
После этих слов полковник ещё раз окинул всех взглядом и добавил:
— Удачи вам, ребята. В добрый путь, — и вышел из комнаты.
Перед тем, как ехать к бабушке, Макс решил попрощаться с полковником Щегловым.
— Разрешите, Борис Константинович, — Макс заглянул в кабинет полковника и замер в ожидании на пороге.
— Басаргин? — удивился полковник, — Заходите.
Максу полковник показался каким-то подавленным.
— Я хотел поблагодарить вас, — начал Макс, но полковник его перебил.
— Ты очень похож на Володьку. Причём характером даже больше, чем внешне.
— Вы знали отца? — удивлению Макса не было предела.
— Да. Мы вместе учились в одной лётной школе. Потом был Институт авиакосмических полётов. После учёбы нас с твоим отцом определили в один космически отряд. С самого первого дня знакомства мы с ним соперничали. Во всём соперничали. Сначала в учёбе, потом… — полковник усмехнулся самому себе. Он достал из деревянного шкафчика два бокала и бутылку коньяка. Ловко откупорив её, он наполнил содержимым бутылки оба бокала и один из них протянул Максу. — Потом дело и до девушек дошло. Однажды мы даже начистили друг другу морды из-за одной медсестры. А после мы узнали, что она крутила шашни ещё с двумя олухами вроде нас. Та ещё была штучка, — усмехнулся он и сделал глоток из своего бокала. — Мы долго смеялись с Володькой, когда узнали об этом. А потом и вовсе стали закадычными друзьями.
Он полностью осушил свой бокал. Горечь обожгла его губы и язык. От палящего жара он даже зажмурил глаза. Макс не стал отставать от полковника и залпом выпил коньяк.
— Что было дальше, — закашлявшись, спросил он. От выпитого напитка у него аж дух перехватило.
Полковник резко выдохнул и продолжил:
— Пять лет мы с Володькой, плечом к плечу в одном отряде, в одной каюте прожили, проработали. И длилась бы наша «ссылка» неизвестно сколько времени, если бы в один прекрасный день один наш товарищ не заразил твоего отца идеей отыскать другие миры, планеты и цивилизации. Он говорил нам, что политики и учёные давно уже знают об их существовании и скрывают от нас правду. Многие поверили ему, и твой отец тоже стал приверженцем его утопических идей. Когда из очередной командировки мы вернулись на Землю, Володька уволился. Он подал в отставку и сразу же устроился работать в один исследовательский институт. Я долго отговаривал его от этого шага, пытался убедить, что это мимолётная прихоть. Но все мои доводы были напрасными. Он больше не хотел работать на министерство обороны, выполнять чьи-то приказы и не иметь права высказывать своё мнение. — Полковник снова наполнил бокалы. — В том же институте он познакомился с твоей матерью.
— Но я ничего не знал о военном прошлом отца. Он никогда мне об этом не рассказывал.
— Он не любил вспоминать то время. Считал те пять лет, что мы проработали с ним на космической станции, потраченными в пустую.
И снова оба бокала в один миг были опустошены.
— Мы виделись с Володькой в последний раз за месяц до полёта к Глории. Я помню, как горели его глаза, с каким энтузиазмом он рассказывал о предстоящей экспедиции. Он тогда сказал мне: «Это будет величайшим открытием века. Да что там века? Тысячелетия. Прорыв в науке, в мировоззрении и мышлении». Я тогда в первый раз в своей жизни пожалел, что не поступил также, как он. Владимир был свободным человеком. Все дороги были открыты ему. Он занимался любимым делом, своим делом. А я? Я сидел на цепи, на привязи у министерства обороны и ждал только приказов. Их приказов. Что они прикажут, то я и должен был выполнять. Этим я занимаюсь и по сей день, — он махнул рукой и в третий раз опустошил свой бокал. — Твой отец был удивительным человеком. Он умел убеждать людей, и они были готовы идти за ним хоть на край света, за пределы вселенной. А я не пошёл, о чём жалею и по сей день. Я часто вспоминаю его и мне порой кажется, что он на самом деле нашёл её, нашёл Глорию.
— Непременно нашёл, полковник.
— Тогда, сынок, я искренне желаю тебе отыскать её тоже. Её и своего отца.
— Спасибо, Борис Константинович, за всё спасибо. Поверьте, вы научили меня и моих друзей намного большему, чем заложено в программе по подготовке к полёту.
Макс теперь видел перед собой не чёрствого солдафона с жестоким характером и манерами общения, а мудрого и доброго наставника.
— Будь осторожен, Басаргин. Космос не любит чужаков и беспощаден к слабакам и трусам.
Макс встал со стула и протянул руку полковнику. Тот крепко пожал её и добавил:
— Найдёшь отца живым, передай, что я рад за него. Он сделал правильный выбор. Мне же, наверное, не хватило смелости поступить так же, как он.
— Обязательно передам, — он обнял полковника.
Тот же в ответ похлопал по спине молодого капитана и тихо проговорил ему напоследок:
— Ни пуха, ни пера.
— К чёрту.
После этого Макс покинул его кабинет.
После беседы с полковником Щегловым, Тигран отвёз Макса к Тамаре Львовне, а сам отправился в ближайший бар. Там он выпил несколько рюмок текилы и познакомился с двумя обворожительными девушками. Тамила и Кэт не прочь были провести время в компании Тиграна, который, собственно говоря, и пришёл в бар с этой целью. Любовные отношения в рамках одной ночи и, быть может, ещё одного совместного утра его вполне устраивали. В разговоре с Максом он когда-то сказал:
