— Спасибо, — немного смущённо произнёс Илья, — Но в этом ничего такого нет. Я же инженер, всё-таки. Причём, наш «Одиссей» — это моё детище. Я знаю его, как свои пять пальцев.

— Вот поэтому, после сегодняшнего дня мне будет гораздо спокойнее лететь в космос, — и Тигран хитро посмотрел на Илью.

— Почему именно после сегодняшнего дня? — спросил его Павел, продолжая уплетать воздушное пирожное и запивать его ароматным горячим чаем.

— Да потому, что наш Королёв сегодня не облажался. А даже наоборот, показал наилучший результат, — пояснил Тигран.

— Стоп-стоп, минуточку, — остановил его Илья, — То есть ты хочешь сказать, что до сегодняшних занятий ты сомневался в том, что я смогу управлять кораблём, который я сам же и создал?

— Ну, если у нас зашёл такой откровенный разговор, то да. Я действительно до сегодняшнего дня сомневался в том, что ты сконструировал «Одиссея» лично. Понимаешь, с теми деньгами, что есть у твоего отчима да, и судя по всему, у тебя тоже, я думал, что ты вряд ли станешь заниматься таким скучным делом, как проектирование. Извини меня, дружище, но я думал, что за тебя это делают другие, специально обученные люди. Мне стыдно за то, что я был о тебе такого мнения. Ты вырос в моих глазах.

Илья улыбнулся ему в ответ и похлопал по плечу Тиграна, что сидел рядом с его левой рукою.

Пока за столом шла такая оживлённая беседа, Макс отвёл Алекс в сторону, вызвав её на разговор.

— Что вам нужно, капитан Басаргин, — резко бросила она в его сторону, продолжая отворачиваться от него и смотреть куда-то в даль.

— Мне нужно извиниться перед вами, Александра, — сказал он, пытаясь заглянуть её в глаза.

— С чего это вдруг?

— Я повёл себя бестактно и обидел одну прелестную, милую девушку. Алекс, ну правда, хватит дуться.

После этих слов Алекс повернулась к нему лицом. Она посмотрела на него своими огромными карими глазами и, улыбнувшись, сказала:

— Дошло, наконец-то. Ладно-о-о, мир.

Алекс протянула ему руку и Макс ответил ей крепким рукопожатием.

Кирилл Дмитриевич Вельможный сидел в своём роскошном кабинете и пил виски. Маленькими, дробными глотками он смаковал этот благородный, крепкий напиток с поистине мужским характером. Рабочий день уже был окончен, и будущий хозяин компании мог позволить себе немного расслабиться. Но домой Кирилл Дмитриевич не спешил. Ведь на часах было шесть часов вечера и у него была запланирована ещё, пусть и не официальная, но очень важная встреча.

— Разрешите, — на пороге кабинета, на известно откуда, появился полковник Щеглов.

— А-а-а, полковник. Проходите, — пригласил его Вельможный, — Может виски?

— Нет-нет, благодарю, — резко отказался Борис Константинович.

— Ну что же вы? Не поддержите мне компанию? — настаивал Кирилл Дмитриевич.

— Прошу прощения, но никак не могу. Есть ещё кое-какие неотложные дела. Поэтому и отказываюсь.

Видя, что беседа с полковником не совсем клеится, Вельможный решил перейти сразу к делу.

— Ну-с, как наша команда? Уже готова к полёту? — продолжая потягивать виски, спросил он.

— Если говорить об уровне их подготовки в процентном соотношении, то готовы они процентов на тридцать. И это самый оптимистичный вывод. Поэтому я к вам и пришёл, Кирилл Дмитриевич. Я прошу у вас отсрочки старта.

— На какой срок?

— Как минимум три месяца.

— Три месяца, — повторил Вельможный и задумался над просьбой полковника. — Три месяца.

Он достал сигару из позолоченной шкатулки, что покоилась на краю его рабочего стола, и закурил. Немного поразмыслив над словами полковника, Вельможный спросил:

— Какие результаты у них по подготовке?

Полковник достал из кожаной папки, что всё это время держал при себе, свой рапорт и положил его перед Вельможным.

— Капитан Басаргин: лучший результат по переносимости нагрузок. В том числе при старте и приземлении. Тигран Даниелян — механик. Получил максимальную оценку по работе в условиях невесомости и космического пространства. Александра Лебедь показала лучший результат по выживанию после приземления, в экстремальных условиях. Высший бал по тесту на психологическую устойчивость опять-таки у Басаргина, — полковник сделал краткое резюме по своему докладу и замолчал.

— А Илья? Он в чём-нибудь отличился, проявил себя? — втягивая горько-терпкий дым кубинской сигары, спросил Вельможный.

— Управление кораблём, его устройство и оборудование, — коротко ответил Щеглов.

— Ну вот! Ожидаемо конечно, но всё же! Полковник, — Кирилл Дмитриевич встал со своего места, оставив сигару в хрустальной пепельнице, он подошёл к Щеглову и сел рядом с ним. — Они дополняют друг друга, словно один слаженный организм. Роли у них, я так понимаю, распределены. Так что, я за них спокоен. Пусть летят с миром. Может и правда найдут эту пресловутую Глорию. А?

— Илье Картелёву противопоказан полёт по медицинским показателям. У него проблемы со здоровьем, а точнее с сердцем. Он может не перенести даже старт, не говоря уже о самом полёте и приземлении. Тесты на выживание показали это, — доложил Щеглов и протянул Вельможному заключение доктора Толмачёвой.

Вельможный также ознакомился с ним и положил сверху на папку полковника Щеглова. Кирилл Дмитриевич прошёлся по кабинету. Затем снова сел в своё кресло и, вспомнив о тлеющей сигаре, сделал несколько затяжек. Он курил и думал о чём-то своём. А полковник сидел на против и ждал его ответ. Наконец, Вельможный сказал:

— Продолжать подготовку мы больше не будем. На это нет ни времени, ни средств. Львиную долю знаний и навыков мы им уже дали. Задача команды — быстро обучиться им и усвоить.

— Но Кирилл Дмитриевич, они же совершенно не готовы?! — возразил ему Щеглов. — По отдельным показателям они, конечно же, преуспели. Но в общем и в целом, они не подготовлены.

— Гарантии, что они будут готовы через три месяца у нас тоже нет, полковник. Равно как и средств, на их обучение и содержание. Хотят лететь — пусть летят. Обрезать им крылья я не стану.

Полковник Щеглов не верил своим ушам. По разговору с Вельможным он видел, что тот собирается отправить ребят на верную гибель. Но как же он, полковник, может это допустить? Пойти против своего долга и совести?

— Кирилл Дмитриевич, — возразил он. Но Вельможный, будто бы предвидел, что полковник собирается припираться с ним, перебил Бориса Константиновича.

— Полковник! Решение про полёты принимаете не вы. И не вы решаете готовы ли курсанты к экспедиции. Ваше дело следить за проведением подготовки и предоставлять нам результаты этой самой подготовки. Это вам ясно?

— Так точно, — сквозь зубы процедил Щеглов.

— Вот и отлично. Возвращайтесь к своим подопечным и готовьте их к старту, который пройдёт в назначенный прежде срок.

— А как быть с курсантом Картелёвым?

— Это его выбор. Он закрутил весь этот коленкор, вот пусть и расхлёбывает. Пусть летит.

— Но, Кирилл Дмитриевич, — не выдержал полковник, — Это же убийство!

Борис Константинович был военным человеком и имел за правило не перечить начальству. Но тут он не смог промолчать. Не смотря на всю свою суровость и солдатскую выправку, за полтора месяца он успел привязаться к ребятам, привыкнуть к их выходкам и чудачеству. И всё-таки. Ко всем им вместе и каждому по-отдельности полковник Щеглов испытывал симпатию и отеческие чувства. Хотя и скрывал своё отношение к ним под толстым слоем строгости и муштры.

— Как минимум, мы рискует жизнью одного члена экспедиции. А как максимум — жизнями всех пятерых, — пытался он убедить Вельможного.

— Это вопрос решённый и пересмотра его не будет! — свирепо закричал Кирилл Дмитриевич словно зверь, защищавший свою территорию. Он встал со своего кресла и навис над столом, — Корабль стартует через неделю. Вы свою работу выполнили и рапорт, — он посмотрел на стол, — Тому подтверждение. А на сегодня можете быть свободны.

Видя, что Вельможный был непреклонен и любые споры с ним не могли его переубедить, полковник Щеглов покинул кабинет начальника в полном негодовании.