- Я так не думаю.

Продолжая сжимать его ладонь в своей, другой рукой Тауриэль сняла с себя его большой браслет.

- Вот. Это твоё, - эльфийка надела манжету ему на запястье.

- Твой браслет ничто по сравнению с тобой. Но я всё равно рад, что он вернулся, - Кили нежно ткнулся носом ей в плечо, а потом зевнул.

- Ложись спать, mell, - мягко сказала она, - Я подежурю, когда вернётся Двалин.

Кили положил голову ей на плечо, и Тауриэль почувствовала, что ему не хочется оставлять её наедине с самой собой. Она не винила его в этом; ей самой хотелось быть к нему как можно ближе, всё время прикасаться к нему.

- Ты не можешь так спать, - запротестовала она, - Положи голову мне на колени.

- А как же ты? Ты должна отдохнуть, если собираешься стоять на страже, - он всё ещё медлил принимать её предложение.

- Я легко могу отдохнуть сидя, - заверила она, - И я не так устала, как ты.

Кили зашевелился, вытянул ноги и поправил пальто и плащ, чтобы удобнее было лежать.

- Я бы поспорил с тобой, если бы у меня были на это силы, - пошутил он, - Но ты должна позволить мне дежурить завтра.

- Тише, дорогой, - когда он положил голову ей на колени, Тауриэль прижала пальцы к его губам.

Гном подчинился, глядя на неё снизу вверх с умиротворённым выражением на лице.

- Спокойной ночи, amrâlimê.

- Спокойной ночи, hadhod nín. Mae losto.

Кили закрыл глаза, и она откинула с его лба растрёпанную чёлку. Тауриэль запела низким и нежным голосом, продолжая водить пальцами по его волосам. Это была эльфийская колыбельная, та самая, которую, как она помнила, пела ей мать. Слова, спетые голосом матери, до сих пор звучали в её голове, а теперь она впервые произнесла их своими собственными губами. Убаюканный её голосом Кили легко расслабился под её прикосновениями, и скоро она поняла, что он уснул. Её пальцы задержались на нём, прочерчивая линии его бровей, носа и губ. Память эльфов была безупречна, и ей не было нужды заново вспоминать его облик. И всё-таки было приятно обнаружить, что он именно такой, каким и должен был быть.

И всё же Кили слегка изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Под густой бородой его лицо выглядело угловатым, и раньше, когда она обнимала его, на ощупь он казался похудевшим и каким-то грубым, как неоконченная или вылепленная неопытной рукой скульптура. Как будто все мягкие части его тела истаяли, стёрлись, оставив после себя один лишь камень. Не это ли случалось случалось с гномами, которые больше не находили в жизни счастья: они возвращались в свою родную стихию, двигаясь медленно и тяжело, безжизненные и холодные, пока не прекращали чувствовать и радость, и боль?Неужели и Кили в конце-концов полностью превратился бы в камень, если бы она не вернулась к нему? Тауриэль до сих пор знала о гномах слишком мало, чтобы сказать, что такое преображение было на самом деле возможно, но она достаточно ясно видела, что после их разлуки та живая радость, которую она так в нём любила, покинула его. И она была глубоко благодарна за то, что смогла избавить его от такой судьбы.

Эльфийка скользнула в свои собственные сны, используя дар своего народа отдыхать умом и телом, даже оставаясь настороже, не закрывая глаз. Будучи воином, она часто практиковала это умение, ведь ей приходилось отдыхать в такое время и в таких местах, где терять контроль над своими чувствами во сне было неразумно и небезопасно. И всё же, возможно, она ещё никогда не была так благодарна за этот дар, как теперь, потому что сейчас он позволял ей не отрывать взгляда от лица возлюбленного, впитывая его черты, как освежающий свободный ветер, что возвращал ей силы после нескольких дней, которые она провела в замкнутом пространстве леса.

Посреди ночи её чуткий слух уловил приближающиеся шаги Двалина. Она слышала, как он остановился поблизости, у края их стоянки, и когда несколько мгновений спустя эльфийка подняла голову, она заметила, что он утирает глаза.

- Я не могу не чувствовать к нему нежности, - голос Двалина звучал хрипло, - Я помогал растить его, когда умер его adad, - воин-гном шагнул ближе к костру и сел на гладкий валун, - Когда ему пришлось обручиться с другой девушкой вместо тебя, он просто сломался. В нём не осталось огня. А парень всегда был таким ярким. Но ты вернула его. Спасибо, девушка, - его голос слегка дрогнул, а глаза мерцали в свете тлеющих углей.

- Не за что, - ответила она.

Тауриэль осторожно приподняла голову Кили и заменила свои колени подушкой из кусочка собственного сложенного плаща, которым укрыла его. Потом она встала и подошла к Двалину.

- Спасибо и тебе, за то, что заботился о нём, - она поклонилась, а потом поцеловала его в татуированный лоб, и лысый гном ответил ей смущённым ворчанием.

Затем эльфийка тихо скользнула в темноту, чтобы нести свою вахту.

hir hadhod - господин гном, синд.

meldir - друг мужск. рода, синд.

mell - любимый, синд.

hadhod nín - мой гном, синд.

mae losto - спокойной ночи, синд.

adad - отец, кхузд.

========== О да, дорогая, снег тает так скоро ==========

Как только гном и эльфийка прибыли в лесную крепость, их пригласили на ужин к эльфийскому королю. Как бы Тауриэль ни была польщена, она поняла, что совсем не рада перспективе провести вечер с Трандуилом в качестве единственного объекта его пристального внимания и любопытства. Она знала, что он не был против её отношений с Кили, пусть даже до сих пор и не совсем их понимал, но всё же она пока была не готова открыто выставлять свои чувства напоказ; её облегчение и радость были ещё слишком свежи, чтобы делиться ими с кем-то, кроме любимого.

Но когда Тауриэль проводили в личную трапезную короля, она увидела, что стол накрыт только для двоих. Чуть заметно усмехаясь, слуга пояснил, что владыка приносит им свои извинения, ибо его задерживают важные личные дела, и они с гномьим принцем могут наслаждаться ужином без него.

Оставшись одна, Тауриэль позволила себе весёлую улыбку. Конечно же, Трандуил с самого начала планировал подарить этот вечер им с Кили, а приглашение было либо королевской шуткой, либо, что более вероятно, должно было послужить приятным сюрпризом. Эта комната находилась в королевских покоях крепости, и она никогда раньше здесь не бывала. Огромные каменные колонны, вырезанные в форме древесных стволов, в дальнем конце зала постепенно сменялись живыми деревьями, ветви которых были расписаны красным и золотым. Над листвой эльфийка мельком могла видеть восточное небо, и на фоне послезакатной тёмной синевы уже появились первые звёзды.

Десятки свечей из пчелиного воска, стоявшие повсюду на маленьких столиках, закреплённые на колоннах и свисавшие с деревьев, освещали комнату тёплым светом. Их сладко-медовый аромат наполнял воздух и смешивался с затхлым запахом сухих листьев, который приносил сюда резкий вечерний ветер. Неподалёку стоял стол, достаточно маленький, чтобы создавать атмосферу уюта, но не слишком тесный. Еду пока не принесли, однако Тауриэль обнаружила, что в самоваре уже стоит подогретый сидр, приправленный бренди.

Когда Кили вошёл, она стояла в дальнем конце комнаты с бокалом в руке и смотрела на далёкую тень Эребора. Обернувшись, эльфийка увидела, что у него на лице застыло выражение нежного удивления.

- Meleth nín, - позвала она, протягивая к нему руки.

Гном подошёл и взял её ладони в свои.

- Миледи, вы прекрасны, - сказал он.

Тауриэль покраснела; никто, кроме Кили, никогда не называл её леди.

- Разве наш хозяин ещё не прибыл? - спросил он.

- Наш хозяин подарил этот вечер нам.

- Понятно. Наверное, мне придётся взять назад многое из того, что я говорил о нём.

Эльфийка улыбнулась.

- В самом деле, - она прижала ладонь к его свежеподстриженной щеке, - Теперь, когда я могу видеть твоё лицо, ты кажешься мне ещё красивее, - сказала Тауриэль, целуя его.

- У твоих губ вкус пряных яблок!

Она рассмеялась.

- Это из-за сидра! Ты должен попробовать. Это традиционный напиток для этого времени года. Без него не было бы осени.