- И пусть ты и твой Кили будете счастливы, как вы того и заслуживаете, - ответил эльф, мягко подталкивая её обратно к гному.

Кили был не совсем уверен, что означало выражение лица белокурого эльфа; возможно, это было смешанное с облегчением сожаление. Но когда Тауриэль повернула к нему своё сияющее лицо, он уже не мог отвести от неё глаз. Подойдя к нему, эльфийка взяла его за руку.

- Пойдём домой, любовь моя?

Он просто кивнул в ответ. Когда они повернули на восток, к горе, Кили заметил, как редкие ранние снежинки, просочившись сквозь деревья, падая, закружились вокруг них.

*********

Тауриэль настояла, чтобы они разбили лагерь за несколько часов до наступления темноты, ведь Кили и его спутник последние несколько дней вставали до восхода солнца и поздно ложились, чтобы её догнать.

- Гномы очень выносливы. Они могут много работать и мало отдыхать, когда это необходимо, - уверял её Кили, однако было видно, что он устал.

Они развели костёр, чтобы согреться и взбодриться, а потом, разделив дорожные припасы, устроили небольшой пир. Тауриэль достала свою фляжку, в которой теперь плескался травяной эльфийский ликёр, и они вместе подняли тосты. Затем Двалин встал и, заверив их, что ему необходимо передохнуть и покурить и оставив молодого гнома и эльфийку наедине, ушёл отбывать первую вахту.

Кили придвинулся ближе, и Тауриэль подняла свой плащ, чтобы он мог устроиться рядом с ней, сама же она прислонилась к изогнутым корням большого дерева. Усевшись поудобнее, они помолчали, наблюдая, как пламя костра пляшет у них под ногами.

- На прошлой неделе был Новый год, а я совсем о нём забыл, - наконец сказал он.

- А я нет, - ответила ему Тауриэль, - Именно в гномий новый год я нашла тебя в Озёрном городе, и ты предложил мне уйти с тобой и начать новую жизнь. Поэтому я решила, что это будет подходящее время, чтобы начать новое путешествие.

- Но ты же ушла не на Новый год. В этот день я пришёл во дворец вашего короля.

- Ты прав. Я отправилась в путь за два дня до новой луны, - она знала, что именно в новолуние гномы отмечали начало нового года.

Кили нащупал её руку и сжал в своей ладони.

- Разве не странно, что ты ушла в тот самый день, когда я узнал, что могу вернуться к тебе?

- Да. Кили… - она замолчала, удивлённая тем, сколько удовольствия доставило ей ощущение его сильной руки на своей, - Когда я уходила, прямо в тот момент, когда я перешла ведущий из крепости мост, я вдруг поняла, что нужна тебе. Я ощущала это так же верно, как если бы ты сам сказал мне это. Я знала, что ты страдаешь. Я бы пришла к тебе, если бы не верила, что моё место уже заняла другая. Я думала, что ты был обручён, и что этот вынужденный брак и был причиной этой новой боли.

- Тауриэль, я стал женихом на следующий день после того, как мы расстались.

- Мой дорогой! - выдохнула она, - Тебе некогда было даже горевать! - теперь всё было позади, и она поднесла его руку к своим губам, - Мне очень жаль.

- Это было необходимо. Либо так, либо Фили потерял бы то, что мы с тобой уже разделяли, - тихо объяснил он, - Один из кланов настаивал на заключении брачного договора в обмен на свой голос. А у Фили уже была девушка, которую он любил.

- Ты самый верный из братьев, - заметила она.

Она знала, что Кили был самоотверженным и благородным, и то, что ради блага семьи он решил с ней расстаться, доказывало это. Однако его неизменная преданность Фили восхищала её ещё больше; у неё никогда не было брата, который бы так заботился о ней, и пример Кили заставил её пожалеть, что она не знала настоящей братской любви.

- В то утро, когда ты ушла, я боролся с самим собой. Торин позволил мне быть с тобой, и я хотел пойти к тебе, но был уверен, что не должен.

- Кили! - Тауриэль резко повернулась, чтобы посмотреть на него.

Она не знала, что сказать. Как он мог подумать, что не должен был её искать! Молодой гном посмотрел на неё, и его губы тронула застенчивая улыбка. Прежде, чем ответить, он убрал прядь волос с её лица:

- Когда мы впервые расстались, я решил, что, возможно, так будет лучше. Я подумал, что тебе будет легче исцелиться от этой потери, если ты никогда не станешь моей женой. Я уверял себя, что так Валар спасают тебя от того горя, которое я с радостью собирался на тебя навлечь.

Тауриэль коснулась пальцами его щеки, но перебивать не стала. Гном закрыл глаза, вспоминая.

- И всё-таки я не мог запретить себе желать тебя. Мне казалось… - его ресницы взметнулись вверх, когда он встретился с ней взглядом, - Что всё моё существо взывало к тебе. Я уже собирался сказать это вслух…

- Но я услышала тебя, - с нежностью отозвалась она, как будто желая загладить прошедшую боль, - Я знала, что ничем не могу тебе помочь. Но верила, что твой Махал может. Я просила его дать тебе то, в чём ты нуждался.

- … и пришла моя мать, - его карие глаза распахнулись, - Я как обычно сидел у фонтана, жалея, что не могу в нём утонуть, когда она нашла меня. Тауриэль, я бы не стал этого делать. Я просто подумал об этом, - быстро добавил он, когда эльфийка схватила его за воротник.

- Мой любимый бедняжка! - её руки скользнули к его лицу, и она поцеловала его.

Кили глянул на неё с кривой полуулыбкой, а потом протянул руку и коснулся кончиками пальцев её слёз. Его собственные глаза блестели в свете костра, и Тауриэль знала, что он тронут её прошлой чувствительностью к его боли.

- Мама сидела рядом со мной. Она напомнила мне, что я не могу делать выбор за тебя, - он опять сжал её ладони в своих руках, - Прости меня. Я был таким эгоистом, но я всегда хотел тебе только добра.

Эльфийка мягко покачала головой, не сводя с него глаз.

- Мне не за что тебя прощать. Ты любишь меня, и ты пришёл.

- Да. Я правда тебя люблю.

Гном наклонился и поцеловал её, а потом опустился на колени и притянул к себе, преодолевая последнее разделяющее их пространство. Его губы снова начали своё медленное движение от её лба к щеке, а потом к носу. Тауриэль не торопила его. Кили задержался на её губах, как будто заново узнавая её на вкус, продолжил выцеловывать её шею, продвигаясь к груди, насколько позволял закрытый ворот её зимнего одеяния. Эльфийка рассмеялась.

- Прости, любовь моя, - пробормотал он, - Я слишком вольничаю с тобой?

- Нет, - ответила она, продолжая хихикать, - Просто теперь, когда у тебя отросла борода, ты целуешься совсем по-другому.

- Ах это, - он улыбнулся, - Я хотел подстричься, но очень спешил. Не думаю, что у кого-нибудь в Лихолесье найдётся бритва, которую я мог бы одолжить.

- Я дам тебе один из моих кинжалов. Они очень острые.

- Ты так сильно хочешь, чтоб я побрился? - с серьёзным видом спросил он.

- Ну… Я могла бы привыкнуть.

Гном ухмыльнулся.

- Неа, мне тоже не нравится. Я отрастил бороду, чтобы кое-кого осчастливить, но теперь я должен угождать только тебе. А я думаю, что тебе нравится видеть моё лицо.

- Так и есть, - призналась она.

- Клянусь, я побреюсь при первой же возможности. А пока тебе стоит постараться оценить мои поцелуи с бородой, ведь потом такой возможности у тебя больше не будет, - он снова склонился, чтобы её поцеловать, только в этот раз старательно потёрся о её лицо своей бородатой щекой.

- Кили!

- Могло быть и хуже. Только представь, что я мог бы носить заплетённые в косички усы, как мой брат.

Тауриэль фыркнула. Он нежно поцеловал её, а потом опять прислонился к дереву, прижавшись плечом к её плечу. В наступившей тишине эльфийка ещё раз нашла его руку; она испытала столько утешения, облегчения и радости от этого простого, но интимного прикосновения.

- Кили,- задумчиво сказала она, - ты не думаешь, что твой Махал услышал меня ещё до того, как я молилась ему? Я бы никогда не стала обращаться к нему, если бы не знала, что ты в беде.

- Полагаю, что да, - когда он заговорил, голос его был тихим и задумчивым, - Когда мы отвоевали гору, я знал, что нам не просто повезло. Но после того, как высшие силы привели Торина к его судьбе, казалось, что им не будет дела до одного эльфа и одного гнома.