Кили сложил письмо и положил обратно в ящик шкафа рядом с маленькой серебряной табакеркой, в которой лежала прядь её волос. Её дар заслуживал достойного способа хранить о ней память, но он до сих пор не мог выбрать для него идеальной оправы. Медальон? А может, брошь? Серебро или золото? Завтра вечером он спустится в одну из мастерских, а там будет видно.

Наверное, будет даже лучше, если Тауриэль на время уедет в Гринвуд. Так у него не будет искушения найти способ улизнуть, чтобы увидеться с ней, ведь Торину это определённо не понравится. Но как заставить дядю принять его чувства к ней, Кили и понятия не имел.

Он надеялся, что для этого будет достаточно доказать свою верность семье и королевству, работать над восстановлением Эребора, исполняя всё, что от него требовалось. То, что любя Тауриэль он по прежнему мог достойно исполнять свои обязанности, оправдало бы его привязанность к ней. Но теперь Кили понимал, чтобы доказать, что он не ошибся с выбором, потребуется нечто большее, чем просто демонстрация того, что на него можно было положиться. Молодой гном был почти уверен, что Торин на самом деле не считал её плохой, но даже это, казалось, не доказывало того, что столетия гномьей чести и традиций, да и сам Эребор, не рухнут из-за острых ушей эльфийки, если он выберет её.

Кили хотел доказать, что он взрослый, надёжный гном, который не избегает проблем - подобное поведение попахивало ребячеством. И всё-таки, что делать дальше, он не знал. Если истина не могла говорить сама за себя, что мог сказать он, чтобы доказать, что его преданность Тауриэль не противоречит верности семье?

А когда придёт его мать, что он скажет ей? До сих пор Кили не особо беспокоился о её реакции; у него было достаточно проблем с Торином и остальными. Скорее всего, она будет в шоке. Этот поход давал ей множество причин для беспокойства за них, но она уж точно и представить не могла, что ей придётся волноваться из-за того, что её сын влюбится в эльфийку, во врага. Но несмотря ни на что, он надеялся, что она помнит, каково это, любить кого-то, и если не одобрит, то хотя бы поймёт, что он должен делать.

***********

Было раннее лето. Торин глубоко вздохнул, ощутив дуновение лёгкого свежего ветерка. Впервые за многие десятилетия тепло и жизнь этого мира отражали его чувства - он больше не ощущал себя пойманным в ловушку своей собственной бесконечной зимы, зная, что никогда не сможет быть счастливым, пока не будет восстановлен его дом и не заглажены старые обиды.

С того места, где он стоял на разрушенной зубчатой стене башни на Вороньей высоте, Дубощит мог видеть, как медленно восстанавливаются здания Дейла. Долина внизу уже тоже не лежала в руинах. Деревьев ещё не было, но земля вокруг покрылась травой и вереском. Когда ветер волновал воды озера, на котором они сражались с Азогом, даже этот каменистый горный склон казался живым.

- Уцелевшая каменная кладка до сих пор прочна, - услышал он за спиной голос Глоина, - Можно просто строить на старом фундаменте.

Торин обернулся и кивнул своему спутнику, который закончил осмотр нижних уровней башни.

- Хорошо. Я пошлю сюда команду строителей, когда будут готовы верхние залы.

Теперь, когда центральные районы Эребора вновь стали пригодны для жилья, пришло время подумать о безопасности. Восстановление старой сторожевой башни на Вороньей высоте пойдёт на пользу и им, и их друзьям в Дейле. У Торина не было желания оставлять гору открытой для новой внезапной атаки, как это случилось прошлой зимой.

Позади него послышалось хлопанье крыльев, и король повернулся к краю стены, на котором теперь сидел ворон. Птица внимательно осмотрела его, а потом прыгнула вперёд. Торин протянул руку, и ворон вспорхнул к нему на запястье. После короткого приветствия и пожелания Подгорному королю и его стае удачной охоты птица передала послание от леди Дис. Она спустилась с перевалов Мглистых гор в последнее новолуние и рассчитывала прибыть в Эребор до восхода следующей луны. И просила передать сыновьям её любовь.

Торин поблагодарил ворона, пожелав побольше падали, и птица упорхнула. Хорошо. Их народ двигался быстро. Ему не терпелось приветствовать их дома, увидеть, как Эребор снова наполняется энергией, работой, жизнью. А ещё он очень хотел опять увидеть сестру. Дис беспокоилась, отправляя брата и сыновей - её единственную семью - в поход, который по её мнению был не достаточно хорошо подготовлен и полон слишком больших ожиданий. Она была бы счастлива, если бы все они остались в Синих горах в целости и сохранности, и пусть дракон забирает золото себе. И всё-таки она знала, что Эребор был их наследием, и не могла этого отрицать.

Торин был очень рад приветствовать её возвращение, он хотел увидеть, как рассеивается её беспокойство, как она заново учится быть счастливой в доме, который, как она думала, был потерян для них навсегда.

И возможно, может быть, ей удастся вразумить своего младшего сына, который упорно верил в то, что сможет быть счастлив только с эльфийкой.

***********

- Подтяни свой край вправо, - велел Фили брату, оглядывая буфет, который они двигали, - Нет, вправо от тебя. Вот так, отлично.

Кили отступил на шаг и кивнул.

- Да, так ей больше понравится.

Они вдвоём приводили в порядок комнату матери, готовясь к её приезду на будущей неделе. Буфет стоял напротив огня, и теперь свет будет играть на её керамической посуде, подчёркивая изящные линии глазури, которыми по праву славились её работы. А ещё это придавало комнате ощущение идеальной симметрии, потому что они могли повесить пару гобеленов по обе стороны резного камина.

Фили глотнул воды из кувшина на столе и с одобрением оглядел комнату. Когда сюда принесут вещи их матери, она станет намного уютнее, но и сейчас было очень неплохо.

- Я рад, что она скоро приедет. Я по ней скучал.

- А ты уверен, что скучал только по ней? - поинтересовался Кили.

- Что? - блондин действительно не имел ни малейшего понятия, кого имел в виду его брат, - Ты что, пытаешься свести меня с кем-то, чтобы Торин от радости забыл о Тауриэль? - резко ответил он.

- Нет, конечно, нет, - голос Кили звучал глухо, и Фили пожалел, что огрызнулся на него.

Он знал, что брат говорил не об этом.

- Ты что не помнишь, как плакала Сиф, когда вы в последний раз виделись? - объяснил брюнет, и в его голосе опять зазвучала лёгкость.

Фили улыбнулся.

- Точно.

Он и правда забыл. Он никогда особо не общался с Сиф, девушка была красивой, только очень стеснительной. Она всегда наблюдала за ним со стороны, но разговаривали они редко. Однако в последний раз, когда они с Торином приходили навестить её отца, лорда Железнобока, она сама подошла к нему, пожелала удачи в предстоящем походе, а потом разрыдалась и убежала прежде, чем он успел ей ответить. Тогда это огорчило его, но подготовка к путешествию вскоре стёрла этот случай из его памяти.

- Наверное, это ужасно, что я забыл? - неловко спросил Фили.

Кили покачал головой.

- Ты ведь даже не знал, что нравишься ей.

И это была правда. Конечно, были и другие девушки, которым он нравился, и Фили об этом знал. Но он никогда не думал о них серьёзно. Не то, чтобы он недолюбливал кого-то из них, но думать о выборе девушки в его возрасте, да к тому же в его положении, было рановато. Возможно, ему придётся подумать об этом сейчас.

- А как насчёт тебя? - Фили решил продолжить шутку брата, - Что ты скажешь Фриг, которая целовала тебя на прощание в оружейной перед уходом?

- Проклятье! Думаешь, она об этом помнит? - вид у Кили был ошалелый, - Это был просто прощальный поцелуй. Это ничего не значило.

- Кили, береги себя, ты слишком красив, чтобы умереть нецелованным, - защебетал Фили, подражая девичьему голосу.

- Типа того, - смущённо сознался тот.

- Ну, - Фили продолжал поддразнивать брата, - Она сразу же забудет о тебе, как только узнает, что ты целовался с эльфийкой.

- Да, и что ещё я должен для этого сделать? - ответил брюнет с ехидным смешком, - Слава Махалу, что они все наконец-то заткнулись. Мне плевать, что они говорят обо мне, но когда они клевещут на Тауриэль…