– В тыл к красным пробраться и кое-что там взорвать не побоитесь? – испытующе поглядев на бойца, спросил Смолин.

– Волков бояться – в лес не ходить, – с чуть заметным украинским акцентом ответил Якобенко.

И офицеры обрисовали суть его задачи.

Прошло ещё две недели в мелких стычках с красными. Белая сторона за это время потеряла аэроплан, который бесславно погиб, не принеся пользы, врезавшись в землю в один из вылетов. Основные действия теперь развернулись с востока от Егоршино, где наступала правая боевая колонна полковника Киселёва. Неделю шли тяжёлые кровопролитные бои, красные вначале развивали успешное наступление, чуть было не взяли Ирбитский завод, но из-за нехватки резервов выдохлись и стали откатываться назад, уступая позиции более многочисленному противнику. Причём в последнем бою за Ирбитский завод белые понесли значительные потери. Теперь командование возлагало все надежды на колонну полковника Смолина.

И вот так долго готовившаяся операция началась. Вся артиллерия была рассредоточена на хорошо укреплённых в болоте островках и направлена на железнодорожное полотно. Также большая часть пехоты и кавалерии была отведена и тщательно замаскирована. Другая часть под командованием капитана Мельникова, не теряя огневого контакта с противником, начала отступать. Красные, ухватившись за это отступление, ринулись вперёд, наступая двумя эшелонами, включая один бронепоезд и эшелон с товарными вагонами. Когда вся колонна красных втянулась в полосу приготовленной ловушки, артиллерия из всех орудий обрушила на наступающих лавину огня. Одновременно началась атака с флангов и контратака с фронта. Четвёртый Уральский полк красных был разбит, его остатки в панике бежали, оставив белым оружие, бронепоезд и эшелон с товарными вагонами. А белые бойцы вступили на станцию Ирбитские Вершины, последний пункт перед станцией Егоршино. Но дальше продвинуться не удалось.

Но неожиданно пришла помощь с запада, со стороны Екатеринбурга. До сих пор медленно наступавший по Северо-восточной железной дороге особый отряд полковника Рюттеля одержал значительную победу под станцией Реж. В плен сдалось и добровольно перешло на сторону белых около 750 красноармейцев, мобилизованных крестьян села Покровского, а также режевских, и алапаевских рабочих. И оборонявшие станцию Егоршино на юге – 1-й Крестьянский коммунистический полк, а на востоке 1-й Горный, совместно с Камышловским – оставили позиции и без боя отступили к Алапаевску. Они остановились на новом естественном рубеже – реке Реж у станции Коптелово и села с тем же названием в восемнадцати километрах от Алапаевска.

Иннокентий Семёнович Смолин, не задерживаясь ни в Егоршино, ни в других освобождённых от красных пунктах, продолжил преследование красных и остановился со своей колонной на станции Самоцвет, что располагалась в нескольких километрах от правого берега реки Реж. Здесь наступающих догнал приказ о переименовании западного отряда генерала Г.А. Вержбитского в 4-ю Сибирскую дивизию. А 1-й, 2-й, 3-й, 6-й Степные полки, соответственно, переименовывались в 13-й Омский, 14-й Иртышский, 15-й Курганский и 18-й Тобольский полки. А в сентябре пришло известие о смене командующего сибирской народной армией. Гришин-Алмазов был заменён Ивановым-Риновым, который сразу же издал приказ по армии «о ношении погон», неоднозначно воспринятый её бойцами. Случилась здесь и ещё одна встреча. Всё тот же адъютант Домбровский привёл к Иннокентию Семёновичу четырёх солдат и доложил:

– Перед вами команда подрывников прапорщика Якобенко.

Полковник вопросительно окинул взглядом представших перед ним в грязном продранном обмундировании, похудевших и измученных бойцов.

– Ваше высокоблагородие! Прапорщик Якобенко ваш приказ выполнил. Полотно железной дороги мы взорвали, при этом пустили под откос воинский эшелон красных.

– Где сам Якобенко?

– Их благородие геройски погиб, отстреливаясь до последнего, – отрапортовал один из солдат.

Иннокентий Смолин попросил поподробнее рассказать о выполнении этого задания. И вот что он услышал.

Накануне операции, как было запланировано, прапорщик Якобенко выбрал четырёх добровольцев, и с ними прибыл к месту боевых действий правой колонны. Затем с двумя десятками из сотни Вольшевского через деревню Антоновку прорвался в тыл к красным. Добровольцы вернулись обратно, а команда подрывников начала свою работу. Местные жители предупредили прапорщика об усиленной охране моста через реку Реж. Тогда было решено взорвать железку. Проводником вызвался быть местный крестьянин по прозвищу Фаля. Когда паровоз проехал, заложенную мину взорвали.

Оказалось, что в эшелоне, скорей всего, перевозили под Нижний Тагил один из полков. Много красноармейцев погибло и покалечилось, одному видному комиссару оторвало ноги. Группа отошла в лес, но была замечена батраком местного села Ермаки, который немедля донёс комбеду. Все местные комбедовцы тотчас же были брошены на розыски подрывников. Хорошо знающие местность красногвардейцы тем не менее долго не могли найти группу, прочёсывая лес. Но всё тот же батрак, выслуживаясь перед большевистским начальством, напал на след белогвардейцев в болоте. Их сейчас же окружили, завязалась перестрелка, двое красных было убито. Группа решила прорываться. При прорыве из кольца красных и был убит Якобенко. Оставшихся в живых подрывников комбедовцы не преследовали…

Смолин вспомнил молодую жену, а теперь вдову Якобенко. Он видел её в Омске: хрупкая светловолосая молодая женщина с маленьким ребёнком на руках приходила прощаться со своим мужем, когда бойцы уходили в тыл врага…

– Домбровский! Передайте приказ начальнику контрразведки колонны – он скоро будет здесь – провести следствие по убийству Якобенко. Найти виновников его смерти! Разыскать могилу героя – мы его перезахороним в городе. А я напишу приказ по полку о награждении его посмертно и буду ходатайствовать перед командованием о назначении пенсии и о помощи семье героя.

После подхода боевой колонны к реке Реж, на противоположном берегу которой красные заняли оборону и успешно взорвали мост, Смолин собрал совещание штаба. Стало ясно, что этот очередной рубеж хотя и ненадолго, но всё же задержит взятие Алапаевска.

– Съезжу-ка я к Казагранди в Останино. Это в тридцати километрах от города. Посмотрю, как там дела. По последним сведениям, за сутки он преодолел, наступая, несколько десятков километров. Причём нигде не встречая сопротивления… – проговорил, не отрывая взгляда от карты, Иннокентий Семёнович.

– Наверное, из красного командования никто не ожидал такого быстрого разгрома местного формирования, которое большевики бросили навстречу штабс-капитану, – пробасил командир 13-го Омского полка капитан Мельников.

Подпоручик Вандзяк, бывший партизан, а ныне командир разведроты, с усмешкой добавил:

– Знали бы вы, какой неожиданностью обернулся проход Казагранди к Алапаевску для местных деревенских совдепчиков! Они никак не могли знать о разгроме красных, да и не верили слухам. Наш отряд они приняли за своих, и все попались Николаю в руки!

– Ладно, не будем отклоняться от дела! Сегодня я уезжаю, а вы, капитан Мельников, остаётесь за меня. И завтра, не дожидаясь восхода солнца, в четыре часа утра начинаете переправу и атаку позиций красных. Время самое удобное, особенно если будет ещё и туман. А мы со штабс-капитаном ударим вот отсюда, – он ткнул пальцем в точку на карте, которой была обозначена Нижняя Синячиха. И добавил:

– 19-му Петропавловскому готовиться к переброске вслед за мной для сосредоточения в Останино! И я уже отправил рапорт к командиру дивизии о том, чтобы отряду Казагранди прислали казачью сотню Вольшевского, а то он совсем без кавалерии!

Попрощавшись, Иннокентий Смолин двинулся в путь. За день, проехав верхами несколько десятков вёрст, полковник с адъютантом добрались до села Останино, но застали там только обоз и санитарную команду. Сам командир отряда вместе со своими бойцами был уже в Нижней Синячихе, что в десяти километрах от города. «В лихости ему не откажешь», – подумал Иннокентий. Проскакав ещё час берегом реки, офицеры были в Синячихе, где и встретились с бойцами и командирами 1-го Офицерского партизанского отряда, так лихо опередившего все остальные части и приблизившегося к городу на самое близкое расстояние.