Генри поднимает фляжку и качает головой.

- Не сегодня.

Элли Хэммонд перехватывает бабушку прежде, чем та добирается до нас, преграждая ей путь. Она пытается сделать полный реверанс, но подол ее платья попадает ей под пятку, и она заканчивает тем, что почти падает лицом вперед. Королева пытается сделать шаг назад, но Элли хватает ее - обвивает руками талию Ее Величества и держится, как маленький ленивец, цепляющийся за свою мать.

Кристофер начинает действовать, пытаясь ее оттащить.

- Мисс Хэммонд, прошу! Мы не встаем на пути королевы - это не соответствует протоколу.

Ему удается спасти ее от бестактности. И Элли отступает назад, поправляя волосы, затем сгибает колени в более быстром, коротком реверансе и приносит свои извинения.

С акцентом.

- Прошу прощения, мэм.

О Боже.

- Мы не были официально представлены. Я Элли, сестра Оливии.

Бабушка свысока смотрит на Элли.

- Да, дитя, я знаю, кто ты.

Моя новая невестка пузырится от волнения по поводу признания.

- И я просто... ну... хотела поблагодарить вас за платье. - Она разглаживает руками шелк цвета шампанского. - Оливия сказала, что вы заплатил за него, и оно, должно быть, влетело вам в копеечку!

- Действительно.

Элли обхватывает груди ладонями и сжимает их.

- И в нем мои сиськи выглядят великолепно!

Королева поворачивается.

- Кристофер, принеси мне выпить.

Элли жестикулирует, подыскивая больше слов.

- И я просто... я имею в виду, что я так…

Потом она снова хватается за бабушку. Обвивает руками ее шею в миниатюрной версии медвежьих объятий. Объятие медвежонка.

- Я просто не могу поверить, что мы родственники!

Через плечо Элли шокированное лицо бабушки принимает сухое выражение, неохотно соглашаясь.

- Я тоже.

На балконе гремят трубы, перекрывая крики толпы, называют каждого члена нашей свадебной вечеринки, а затем и королеву. Остались только мы с Оливией. Бриджит порхает вокруг нас, делая последние проверки.

- На зубах помады нет, вуаль ровная, помните, пальцы вместе, когда будете махать, да, да... - она убирает мои волосы со лба и пытается брызнуть лаком для волос.

Я резко отдергиваю голову, и она шаркает прочь.

Оливия хихикает. И буквально через секунду я тоже.

- Готова, любимая?

- Как никогда.

Когда объявляют наши имена, ее рука в перчатке скользит в мою.

- Принц Николас и принцесса Оливия, герцог и герцогиня Фэрстоун!

Мы выходим на балкон, и с неба падают двадцать тысяч лепестков белых роз. А народ аплодирует и кричит, поднимая свои фотоаппараты и делая снимки. Блаженная энергия разносится по воздуху, окрашивая все в сияние радости и блеска. Мы улыбаемся и недолго машем, а потом, положив руку ей на талию, я опускаю голову и нежно целую Оливию.

С руками на моих плечах, она откидывается назад.

- Не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому.

- Имеешь в виду всю эту пышность и обстоятельства?

Она качает головой, ее глаза полны обожания.

- Нет.

- Быть принцессой и герцогиней?

- Нет.

- Тогда к чему?

Она протягивает руку и наклоняется ближе.

- Что я стала твоей женой.

Чувства с силой бьют меня, заставляя испытывать ощущение, что мое сердце слишком большое для моей груди. Я глажу ее по щеке, потому что она такая красивая - и потому что она моя.

Затем я шепчу:

- Ну, лучше тебе привыкнуть. Мы королевская семья. А значит... мы навсегда вместе.

КОНЕЦ

БОНУСНАЯ ГЛАВА

«Затеряться по-королевски»

Николас

Мои намерения были благими - как всегда бывает у тех, кто прокладывает дорогу в ад.

После вихря, который сопровождает королевскую свадьбу, в наш медовый месяц, я хотел показать Оливии все. Сводить ее во все места, о которых она слышала, мечтала, но никогда не могла увидеть. До сих пор. Я представлял себе ее сексуальные вздохи удивления, как загорается ее красивое лицо, когда она смотрит на чудеса мира и великолепие городов. Я хотел, чтобы каждая секунда была для нее идеальной - когда она стояла бы рядом со мной, держа меня за руку.

Не знаю, о чем, черт возьми, я думал. Видимо, любовь действительно превращает мужчин в дураков - и принцы от этого не застрахованы.

Все началось в Париже. Где мы с Оливией сидели за столиком на улице, в очаровательном маленьком кафе, глядя друг другу в глаза и делясь восхитительными шоколадными конфетами.

За нами наблюдала примерно тысяча человек.

Из-за заграждения.

Фотографировали и звали нас по именам.

Два новостных канала прислали съемочные группы. У нас не было «никаких комментариев».

Для нас закрыли Эйфелеву башню. И нам с Оливией удалось подняться на самый верх - но только ночью.

Мы посетили Собор Парижской Богоматери, и я целовал ее в залах Лувра... но только после закрытия. А еще ночью.

В нашем гостиничном номере - когда мы были только вдвоем - жизнь была более счастливой, чем я когда-либо мог себе представить.

Снаружи, мы жили как изгнанники в бегах. Или вампиры.

В Риме стало еще хуже.

В Колизей вход нам был отрезан - толпы были слишком велики. Мы не могли прогуливаться рука об руку по романтическим мощеным улочкам - слишком большой риск для безопасности. А на четвертую ночь нашего медового месяца, когда мы с Оливией предавались полуночному купанию в «личном» джакузи на балконе нашего номера, фотографии оказались в сети и выплеснулись на первые страницы газет уже на следующее утро.

- Гребаные ублюдки, - рычу я, швыряя в мусорное ведро таблоид с увеличенным снимком задницы моей жены, едва прикрытой бикини.

Оливия сейчас в душе, она еще не видела фотографий - и будет подавлена, когда увидит. И это все моя вина. Потому что я думал, что смогу защитить ее от этого. Потому что я дважды проклятый идиот. Потому что к этому времени, я действительно должен был лучше разбираться в подобном.

Я тру глаза, ярость и негодование жгут мне горло.

Томми Салливан, глава нашей личной охраны в путешествии - в то время как Логан и Джеймс остались, чтобы следить за Элли и Генри, соответственно, - почти так же возмущен вторжением в частную жизнь, как и я.

- Хотите, чтобы я нашел придурка, который сделал этот снимок? - спрашивает он, указывая на мусорное ведро. - Я не стану его убивать - но если во время фотосъемки у него в нескольких местах сломается палец, это может научить его хорошим манерам.

Я серьезно обдумываю эту идею.

Пока не звонит мой мобильный.

Это моя бабушка. Королева Весско. Она звонит мне по видеосвязи.

И утро становится все лучше и лучше.

Я отвечаю на звонок в библиотеке.

- Бабушка, - приветствую я ее, почтительно склонив голову.

- Николас, - отвечает она, ее острые серо-стальные глаза блуждают по моему лицу, ничего не упуская.

На заднем плане я вижу, что она в Королевском кабинете, за своим огромным письменным столом с портретом моего деда, принца Эдуарда, висящим на стене позади нее, как ангел-хранитель.

- Как поживаешь, мой мальчик? - спрашивает она. - Как Оливия? Вам нравится ваше путешествие?

Я потираю затылок и заставляю себя улыбнуться.

- Я в порядке. Оливия тоже. Путешествие проходит... хорошо.

Ее глаза сужаются.

- Интересно, - я наблюдаю, как она нажимает несколько клавиш на своем компьютере. Несмотря на свой возраст, королева знает толк в технологии.

- Ты неважно выглядишь. В Париже Оливия выглядела довольно ошеломленной, а ты, казалось, был на грани совершения убийства. И кадры, вышедшие сегодня утром, вполне... детализированы.

Я отрицательно качаю головой.

- Это не вина Оливии. Мы были в уединении нашей собственной комнаты - она могла бы плавать голой, если бы захотела.