- Это была самая легкая вещь, которую я когда-либо делал. Когда я стоял там, перед всеми этими камерами, это было похоже на то, как говорят, что когда ты умираешь, твоя жизнь мелькает перед глазами. Я видел все предстоящие годы - и ни один из них не имел ни малейшего значения. Потому что там со мной не было тебя. Я люблю тебя, Оливия. Мне не нужно королевство - если ты рядом со мной, у меня уже есть весь мир.

- Это так прекрасно. - Она плачет. – А еще очень сентиментально.

И вот... вот она - эта потрясающая улыбка, которая поражает меня прямо в сердце.

И в мой член.

Она кладет голову мне на грудь, обнимает за талию, и так мы стоим несколько минут.

Пока Оливия не спрашивает:

- Что теперь будет?

Я целую ее в макушку и откидываюсь назад.

- Ну... у меня нет работы. - Я делаю шаг назад, хватая с окна табличку «ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ». – Так что, я надеялся, что место мойщика посуды все еще свободно.

Глаза Оливии сверкают - одно из самых великолепных зрелищ, которые я когда-либо видел.

- Ты когда-нибудь мыл посуду?

- Ни разу. - Я чмокаю ее в губы. - Но я очень старательный ученик.

- А как же мы? Что будет с нами?

- Мы можем делать все, что захотим. Каждый будущий день принадлежит нам.

Я сажусь на стул и притягиваю ее к себе на колени. Она играет с моими волосами, обдумывая это.

- Я хочу пойти с тобой в кино. И в парк. Даже если охрана должна идти по пятам. И я хочу, весь день валяться с тобой в постели и заказывать еду на вынос.

- И ходить по квартире голышом, - добавляю я услужливо.

Оливия кивает.

- Все нормальные вещи, которые делают пары, когда встречаются.

- Это было бы для нас интересной сменой обстановки.

Пальцы Оливии массируют и гладят мою шею. Чувствую себя потрясающе.

- Значит, мы будем двигаться... медленно?

Притягиваю ее голову ближе, шепча перед тем, как поцеловать:

- Звучит идеально. Мне нравится медленно. И ты будешь полностью наслаждаться тем, как я двигаюсь... медленно.

ЭПИЛОГ

Николас

Восемь месяцев спустя

Медленно не совсем получилось…

- Отныне я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

Мне не нужно повторять дважды.

Я приподнимаю тонкую вуаль, отделанную кружевом, обхватываю ее красивое лицо обеими руками и прижимаюсь губами к губам Оливии.

Потом я целую ее еще крепче. С жаждой. Потерявшись во вкусе и ощущениях моей сладкой новобрачной. Оливия хихикает напротив моего ищущего рта. Генри неуместно свистит рядом со мной, а Саймон кашляет, пытаясь скрыть это. Потом звонят церковные колокола, от которых гремят наши кости, прихожане встают, и я увожу Леди Оливию от алтаря. Ее кружевное платье без бретелек, облегающее тонкую талию, с длинным шлейфом, занимающим почти весь проход, несли полдюжины маленьких девочек-цветочниц.

Толпа снаружи ликует, размахивая шелковыми флагами, белыми цветами и знаменами.

Солнце светит, небо голубое и голуби буквально летают по воздуху. Нет ничего более совершенного, чем это.

Я веду Оливию вниз по серым каменным ступеням к открытой, отделанной золотом, карете - в наши дни мы запрягаем их только по особым случаям.

Как только она с ее гигантским шлейфом устраиваются в ней, мы отправляемся в путь, махая людям на улицах, празднуя со всей страной.

И на этот раз я не возражаю против камер. Даже немного.

Наконец, мы въезжаем в ворота дворца, и я помогаю Оливии спуститься. Двадцать лакеев - в полном военном облачении - окружают нас с флангов. Их мечи поют в воздухе, когда они обнажают их и поднимают вверх, образуя сверкающий на солнце серебряный мост, под которым мы проходим. Потом наверх, в золотой бальный зал, где, надеюсь, мы сможем поесть и выпить чего-нибудь, прежде чем оба умрем.

После этого мы выйдем на главный балкон дворца, где королева официально представит нас стране с нашими новыми титулами.

Моя бабушка была в восторге от волшебства королевской свадьбы - вот почему она не оказала нам даже небольшого сопротивления, когда три месяца назад мы с Оливией сказали ей, что собираемся пожениться. Все, о чем она просила, - это позволить ей самой позаботиться о приготовлениях. Учитывая, что мы не были уверены, сможем ли провести свадьбу даже в мэрии за такое короткое время, мы дали старушке полную свободу действий. И она эффектно себя проявила.

Уинстон обнаружил, что именно Люси слила ту историю в «Daily Star» - ее способ наказать меня за то, что я подвел ее, как она чувствовала, когда мы были молоды.

Но с тех пор в прессе было полно положительных статей о королевской семье – хочу сказать, кто бы не насладился хорошей историей про «отречение от престола ради любви»? И народ был вне себя от радости. Они обожают Оливию - не так сильно, как я, потому что это было бы невозможно, но близко.

Мы с Оливией и ее отцом превратили кафе «У Амелии» в некоммерческую организацию в Штатах. Сеть ресторанов «заплати сколько сможешь», куда любой желающий может зайти, сесть за столик и насладиться хорошей едой. Они могут решить отработать свой счет или оставить те деньги, которые в состоянии оставить - или вообще ничего. Мы открыли второй ресторан в Бронксе, еще два откроются в следующем году.

Когда народ был твердо предан королевской семье, а средства массовой информации на этот раз находились на нашей стороне, парламент Весско подчинился и принял закон, над которым работали мы с бабушкой. Занятость и заработная плата начали восстанавливаться и с тех пор неуклонно растут.

Это долго и счастливо для всех нас.

Ну... почти всех.

Я замечаю своего брата в углу, хмурого и угрюмого. Это единственный образ, который он носит в эти дни. Не такой саморазрушительный, как тогда, когда он впервые приехал домой, а скорее капризный, что меня не слишком волнует.

- Хорошо, - объявляет Оливия, протягивая мне бокал шампанского, - прежде чем мы выйдем на балкон, я попытаюсь воспользоваться уборной.

Мы оба смотрим вниз на километры ткани, из которой состоит ее платье.

- Тебе нужна помощь? - спрашиваю я.

- Нет, об этом позаботятся подружки невесты. У женщин есть естественный инстинкт, как сделать эти вещи. Хотя, кроме Фрэнни, я впервые вижу кого-то из этих дам. А теперь я собираюсь перед ними писать. - Она протягивает руку и чмокает меня в губы. - Странно быть замужем за тобой.

- Со мной никогда не будет скучно. - Я провожаю ее быстрым хлопком по заднице.

По пути Оливия проходит мимо отца, который болтает с Саймоном. Эрик Хэммонд не любитель смокингов - могу сказать это по тому, как он слегка поворачивает шею и дергает себя за воротник. Но строгая официальная одежда никак не может затмить гордость и любовь, сияющие в его глазах, когда он смотрит на свою дочь. С другой стороны, Марти выглядит в серебристо-сером смокинге так, будто он в нем родился. Оливия проходит мимо, одаривая его улыбкой и поднимая вверх большой палец. Он подмигивает ей и снова начинает флиртовать с Кристофером, секретарем моей бабушки, который бесстыдно отвечает ему взаимностью. Не думаю, что я еще долго буду играть главную роль в фантазиях Марти.

Пока Оливия занимается делами, я подхожу к брату, прислоняясь к стене рядом с ним, скрещивая руки на груди.

- Поздравляю, - говорит он, надувшись. - Ублюдок.

- Спасибо.

- Олив выглядит великолепно. Придурок.

- Да. Я передам ей твои слова.

- Очень рад за тебя. Задница.

Я смеюсь.

- Все будет хорошо, Генри.

Он пьет из своей фляжки, морщась, когда глотает.

- Тебе легко говорить. Идиот.

Я сжимаю его плечо.

- Ты когда-нибудь простишь меня?

Он пожимает плечами.

- Наверное. В конце концов. Конечно, прощу. Когда протрезвею.

- Есть идеи, когда это может быть?

- Генри, вот ты где! - кудахчет наша бабушка с другого конца комнаты. - Мы должны поговорить о меморандуме, который я тебе послала…