- Навсегда.
Оливия смотрит мне прямо в глаза, и ее улыбка становится шире, а голова подпрыгивает в легчайшем кивке.
- Да.
ГЛАВА 23
Оливия
На следующее утро голова у Николаса практически кружится.
Мы оба такие.
Целуемся и смеемся - не можем оторваться друг от друга. Потому что это новый день.
Раньше я никогда не понимала этого выражения. Я имею в виду, разве не каждый день – это «новый день»? Но теперь я понимаю. Потому что наше будущее - каким бы оно ни было - начинается сегодня. И мы с Николасом идем туда вместе.
Мы завтракаем в его комнате. Вместе долго принимаем душ - горячий во многих отношениях. Наконец, ближе к вечеру одеваемся и отправляемся в путь.
Николас хочет снова покататься со мной на велосипедах. Но когда мы спускаемся вниз, Уинстон – «главный Темный Костюм», как называет его Николас, - уже ждет нас.
- Есть дело, о котором мы должны поговорить, Ваша Светлость, - говорит он Николасу, совершенно не глядя на меня. Большой палец Николаса медленно поглаживает тыльную сторону моей руки.
- Мы как раз собрались уходить, Уинстон. Это может подождать?
- Боюсь, что нет. Это довольно срочно.
Николас вздыхает. И я стараюсь быть полезной.
- Я побуду в библиотеке, пока ты не закончишь.
Он кивает.
- Хорошо.
Он целует меня в губы, нежно, быстро, а потом идет делать то, что ему нужно.
Примерно через сорок пять минут я все еще нахожусь в величественной дворцовой библиотеке - это два этажа сияющего отполированного дерева, пахнущего лимоном, полки забиты сплошными древними томами, переплетенными в кожу.
Я, не читая, листаю книгу «Чувства и чувствительность».
- Вас ждут, мисс Хэммонд.
Я вскидываю голову и вижу, что Уинстон смотрит на меня сверху вниз, сцепив руки за спиной.
- Что значит «ждут»?
У этого парня потрясающе бесстрастное лицо. И более чем слегка причудливое. Его рот расслаблен, глаза бесстрастны - это лицо манекена. Или очень хорошего, очень хладнокровного киллера.
- Прошу, следуйте за мной.
Николас
Оливия входит в комнату, выглядя любопытной и такой крошечной рядом с Уинстоном. Ее взгляд скользит по Генри, сидящему в кожаном кресле у камина, потом она улыбается, увидев меня в другом конце комнаты.
- Что происходит? - я вглядываюсь в ее лицо и в свою память, ища какой-нибудь знак, который упустил. Что-нибудь, что заставило бы меня заподозрить... но ничего не нахожу.
Оливия прикусила губу, глядя на мое отсутствующее выражение лица. Уинстон поворачивает к ней экран компьютера, расположенного на столе.
- Это заголовки, с которыми выйдет «Daily Star». Это таблоид.
НЕЖЕЛАННЫЙ ТАЙНЫЙ НАСЛЕДНИК ЕГО КОРОЛЕВСКОГО ВЕЛИКОЛЕПИЯ
ЧЕМ ЗАКОНЧИЛАСЬ БЕРЕМЕННОСТЬ КОРОЛЕВСКОГО ПОДРОСТКА
ВЫКИДЫШ - ВСЕ ПОДРОБНОСТИ
Ее лицо морщится от ужаса.
- О нет! Как... как они узнали?
- Мы надеялись, что это нам объясните вы, мисс Хэммонд, - говорит Уинстон. - Раз уж вы сами им все рассказали.
Я ненавижу себя за то, что согласился на это - согласился позволить Уинстону возглавить расследование.
- О чем вы говорите? - Оливия снова поворачивается ко мне. - Николас?
Уинстон кладет перед ней лист бумаги. Она пристально смотрит на него, сосредоточенно наморщив лоб.
- Что это такое?
Это заявление об ипотечном кредите на «У Амелии» - на здание кофейни и квартиру Оливии в Нью-Йорке, - который был взыскан пять месяцев назад. Он был полностью погашен на прошлой неделе.
Уинстон говорит об этом Оливии.
- Не понимаю. Я только вчера разговаривала с Элли - она ничего не сказала. - Она делает ко мне шаг. - Николас, ты же не веришь, что я на такое способна.
Все внутри меня восстает против этой идеи - но черно-белые доказательства насмехаются надо мной.
- Я тебя не обвиняю.
- Да, но и не защищаешь.
Я беру со стола бумагу.
- Объясни мне это. Сделай так, чтобы это имело смысл. - Даже для моих собственных ушей это звучит как мольба. - Заставь меня понять, что произошло.
Она качает головой.
- Я не могу, - словно тысяча гирь садится мне на плечи, сгибая позвоночник, пытаясь переломить меня пополам.
- Я прощу тебе все, Оливия. Ты знаешь это? Что угодно. Но... я не хочу, чтобы мне лгали.
- Я не лгу.
- Может, ты кому-то рассказала, случайно. Может, говорила об этом своей сестре, Марти или отцу?
Она делает шаг назад.
- Значит, мешок с дерьмом не я, а моя семья?
- Я этого не говорил.
- Это именно то, что ты сказал.
Я бросаю на стол выписку из банка.
- Вот уже десять лет в прессе об этом не было ни слуху ни духу. А потом, через несколько недель после того, как я все тебе рассказал, это попало в газеты, и так случилось, что одновременно ипотека твоей семьи была погашена? И что я должен думать?
Оливия вздрагивает, проводя рукой по лбу.
- Я не знаю, что сказать.
Мой голос гремит.
- Скажи, что ты этого не делала!
Она смотрит мне прямо в глаза, подбородок поднят, глаза горят.
- Я этого не делала. - Но затем, когда я ничего не говорю, ее лицо сникает, словно рухнувший карточный замок. - Ты мне не веришь.
Я отвожу взгляд.
- Поставь себя на мое место.
- Я пытаюсь. - Ее губы дрожат. - Но я бы тебе поверила, поэтому не могу этого сделать, - она качает головой. - Когда это я давала тебе повод думать, что мне нужны деньги?
- Возможно, вам и не нужны были деньги... вначале, - вставляет Уинстон, как адвокат, задающий вопрос во время судебного процесса. - Но потом вы приехали сюда и воочию увидели богатство, которое могли бы получить. Возможно, в связи с приближающимся отъездом, вы сделали выбор, чтобы успеть получить то, что могли.
- Закрой свой рот!
Оливия бросается на него. Но я хватаю ее за руку и тяну назад.
- Достаточно.
Наши глаза встречаются, ее такие большие и умоляющие. Умоляющие меня поверить ей. И, Господи, я хочу этого. Но неуверенность скручивает мое сердце, мешая дышать.
- Я позвоню отцу, - заявляет Оливия. - Он скажет тебе, что это ошибка.
Она достает из кармана телефон, набирает номер и ждет. Спустя время, которое кажется чертовой вечностью, она нервно смотрит на меня.
- Не отвечает. Попытаюсь еще раз.
Пока она набирает номер, я спрашиваю Уинстона:
- Откуда взялись деньги?
- Мы еще не смогли отследить передачу, мы над этим работаем.
Мой голос сильный, повелительный.
- Мне нужна эта информация, Уинстон. Это единственный способ узнать наверняка.
Оливия медленно убирает телефон от уха. И пристально смотрит на меня, как на незнакомца. Нет – хуже - будто я монстр.
- После всего, что произошло, после всего, что я готова отдать ради тебя, после всего, что мы говорили друг другу последние пять месяцев... тебе нужно больше информации, пока ты не решишь, что я не из тех людей, которые могут взять один из самых болезненных секретов твоей жизни и продать его дешевым газетенкам?
Внутренний голос предупреждает меня остановить все это. Прямо здесь, прямо сейчас - не идти дальше. Он говорит, что у меня нет причин не доверять ей. Что она никогда не сможет так со мной поступить. Не та Оливия, которую я знаю.
Но я не обращаю внимания на этот голос. Потому что он лжет. Я слушал его раньше - снова и снова, когда был молод, глуп и не прав. Я больше не ошибусь. Не в этом… не в ней. Это бы... сломало меня.
Мое лицо словно маска - холодное и пустое.
- Да. Мне нужно больше информации.
И она взрывается, разлетаясь вдребезги, как оконное стекло, по которому ударили кулаком.
- Да пошел ты! - она делает шаг назад, кричит, плачет и качает головой. - Пошел ты и это долбаное место, где тебя вырастили. Ты так запутался. У тебя внутри все искажено… из-за этих игр и этих людей. Ты этого даже не видишь. И сейчас я даже смотреть на тебя не могу.
