Позже той же ночью раздается стук в дверь, пробуждающий нас обоих от крепкого сна. Я не знаю, который час, но на улице все еще темно, дождь прекратился. Николас надевает халат и открывает дверь.

Логан стоит по другую сторону, его лицо искажено беспокойством.

- Простите, что беспокою вас, Ваша Светлость, но вы захотите это увидеть.

Он берет с тумбочки пульт от телевизора и включает новости. Я щурюсь от яркого света, и мне требуется несколько секунд, чтобы сосредоточиться, но когда я это делаю - святое дерьмо!

- Сукин сын, - ругается Николас, потому что тоже это видит.

Его брата, Генри, ведут в полицейский участок в наручниках, и надпись в нижней части экрана гласит:

ПРИНЦ ГЕНРИ И СВИТА АРЕСТОВАНЫ

ГЛАВА 14

Николас

Кузен Маркус - слабоумный... кузен Маркус - слабоумный...

Я заставляю эту мысль повторяться в моей голове. Как напоминание, что я не могу убить своего брата, когда увижу его. Вэсско нужен запасной план и независимо от его последних выходок, Генри все еще наш лучший вариант.

Что за гребаный провал.

Когда мы добираемся до полицейского участка, на часах уже почти три часа ночи. Оливия зевает рядом со мной, ее растрепанные волосы смотрятся красиво, она в толстовке и джинсовых шортах. К счастью, в участок есть черный вход, потому что у парадного уже толпа. Арест королевской особы - большая новость, особенно в Америке, где единственное, что нравится больше, чем создавать своих знаменитостей, - это низвергать их.

Я пожимаю руку дородному седовласому офицеру, который смотрит на меня с грубой симпатией.

- Следуйте за мной.

Он ведет нас по коридору, через две запертые на замок двери, которые открываются с жужжанием, затем в комнату со столом и молодым офицером, стоящим там. Дальше по коридору расположены камеры для содержания заключенных.

Я слышу отчетливый звук голоса моего брата. Он поет.

- Никто не знает, в какую беду я попал... никто не узнает до завтра.

Кузен Маркус - слабоумный... слабоумный... слабоумный... слабоумный.

А Луи Армстронг переворачивается в своем гробу.

Младший офицер дает мне несколько бланков на подпись.

- Остальные документы будут отправлены в посольство, - говорит он.

- Спасибо, - жестко говорю я ему.

А потом приводят Генри - он пьян, шатается на ногах, его волосы нуждаются в стрижке и расческе - и я борюсь между беспокойством и осуждением. Что, черт возьми, с ним не так?

Он смотрит на Оливию с глупой улыбкой.

- Олив. Ты все еще здесь - я так рад. Можешь помочь мне идти - у меня сейчас небольшие проблемы с управлением.

Затем он обнимает ее, почти заставляя ее колени подогнуться. Я оттаскиваю его от нее и бросаю Логану.

- Помоги ему идти. - Затем предупреждаю: - Веди себя прилично, или тебя выкатят на носилках, когда я с тобой закончу.

Он строит гримасу, передразнивая меня, как восьмилетний ребенок, и моя рука буквально дергается, чтобы его ударить. Потому что мы на публике - и пусть он не уважает свое положение в мире, я уважаю. Принцы выбивают друг из друга дерьмо наедине. Но я не могу удержаться от шипения.

- Кокаин, Генри? Вот почему ты такой удрученный, вот чем ты сейчас занимаешься?

Его нашли в машине, в которой он ехал - без охраны - с несколькими «друзьями», когда их остановили за опасную езду. Он встает с помощью Логана, и его мутные глаза поднимаются на меня.

- Нет, - усмехается он. - Я бы не стал к этому прикасаться - я под кайфом от жизни. - Он потирает лоб. - Это был Дэмиан Клаттербак. Я встретился с ним, когда он отдыхал в Вегасе, и он приехал в Нью-Йорк со мной. Я не знал, что он был при нем. Он... - его брови морщатся, когда он смотрит на Оливию. – Как там называют? Пиц... Пац?

- Тупица? - предлагает Оливия.

Генри щелкает пальцами.

- Точно. Дэмиан - тупица.

- Это ты тупица. - Я склоняюсь над ним. - Тебя депортируют.

- Ну что ж... тогда спасибо Господу за дипломатическую неприкосновенность. - Он пожимает плечами. - Я все равно собирался посетить Амстердам.

- О нет, братишка, - предупреждаю я его. - Ты едешь домой. Даже если мне придется связать тебя как свинью и упаковать в ящик, чтобы доставить туда, это единственное место, куда ты поедешь.

Он глубоко вздыхает, будто собирается объявить что-то важное, но все, что он говорит, это:

- Ты очень злой, Николас.

Я тру глаза и качаю головой.

- Заткнись, Генри.

А потом мы отправимся туда, откуда пришли.

Прежде чем разбираться с Генри, я отвожу Оливию домой. На всякий случай мы паркуемся за домом - хотя, поскольку полиция Нью-Йорка помогала нам, толпы радом с «У Амелии» стали меньше.

Я провожу ее внутрь, и Генри настаивает на том, чтобы следовать за мной. Я предлагаю запереть его в багажнике, но Оливия - как бы она ни была мила - отвергает это.

И похоже, что сегодня ночь маленьких братьев и сестер, потому что когда мы входим в кухню, находим Элли Хэммонд, покрытую с головы до ног мукой и сахаром. Ее волосы выглядят как напудренный парик из революционного периода, и «Pressure» Билли Джоэла играет в ее наушниках так громко, что мы можем услышать его через всю комнату.

Она подпрыгивает и поет под музыку, разбрасывая белый порошок на прилавок... и повсюду. Затем она оборачивается. И кричит достаточно громко, чтобы разбудить мертвых.

- Господи Иисусе! - Она выдергивает наушники. - Не делайте этого со мной - вы отняли у меня лет десять жизни!

Оливия оглядывает комнату, моргая.

- Что ты делаешь, Элли?

Маленькая блондинка гордо улыбается и поднимает подбородок.

- Я помогаю. То есть, я знаю, что брала дневные смены, но я подумала, что все это время ты делала все утренние приготовления самостоятельно. Поэтому я достала мамины рецепты и решила, что тоже помогу. До моего отъезда в колледж осталось всего несколько месяцев.

Лицо Оливии становится ласковым и благодарным.

- Спасибо, Элли. - Затем она снова оглядывает зону бедствия. - Наверное.

Она сжимает в объятиях белокурую блондинку в сахаре.

- Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю, - говорит Элли ей в плечо.

Когда она поднимает голову, то видит моего брата, прислонившегося к стене. Широко раскрыв глаза, она стряхивает муку с волос, как собака отряхивается от воды.

- О Боже, вы же принц Генри.

- Так и есть, дорогуша. Но более важный вопрос: кто вы?

- Меня зовут Элли. - Мой брат непристойно улыбается. -Приветики, Элли.

- Она несовершеннолетняя, - говорю я ему. И улыбка исчезает.

Он гладит ее по голове.

- До свидания, Элли. - Генри оборачивается. – Все же я подожду в машине. - Он зевает. - Я бы не отказался вздремнуть.

Как только мы входим в номер, Томми обрушивает на нас.

- Королева на линии. По Скайпу, Ваша Светлость. - Тревога звучит в его голосе, как звон хрустального бокала. - Она ждала. Она не любит, когда ее заставляют ждать.

Я быстро киваю.

- Пусть Дэвид принесет мне виски.

- О, и мне тоже! – вставляет Генри.

- Он выпьет кофе, - говорю я Томми.

И я думаю, Генри показывает мне за спиной язык.

Я направляюсь в библиотеку, и он следует за мной, выглядя немного более трезвым - по крайней мере, он идет прямо и без посторонней помощи. Я сажусь за стол и открываю ноутбук.

С экрана смотрит бабушка, одетая в бледно-розовый халат, волосы в бигуди и сетке для волос, серые глаза пронзительные, выражение лица такое же дружелюбное, как у беспощадного жнеца.

- Николас. - Приветствует она меня без всяких эмоций.

- Бабушка, - отвечаю я так же ровно.

- Бабушка! – вопит Генри, словно ребенок, выходя из-за стола и попадая в поле зрения.