Со всей своей искренностью и против всех своих убеждений, она кивнула. В следующий момент Гарри обнял ее и притянул к себе, их тела подходили друг другу, как два кусочка головоломки. Гарри убрал каштановые локоны с ее шеи и принялся целовать ее снова, на этот раз с гораздо большим рвением.

— В тебе говорят гормоны, — она пыталась быть рассудительной даже когда он запустил руку ей под рубашку и стал поглаживать нежную кожу живота.

— Не волнует, — фыркнул ей в шею он.

— На самом деле я тебя не очень привлекаю.

Рука на ее животе на секунду застыла, а затем Гарри прижал ее тело к себе еще сильнее.

— Ты меня всегда привлекала, — неопровержимое доказательство его слов прижалось к заднице Гермионы, подтверждая эту точку зрения, — ты всегда вытаскивала меня из неприятностей. — Он легко лизнул ее шею. — И верила в меня, — он поднял свободную руку и собрал в кулак волосы у нее на затылке. — Позволь мне показать тебе, насколько я тебя ценю.

— Это просто волк в тебе.

— Ну, волк во мне тоже хочет быть в тебе.

Может быть из-за этих слов, которые Гарри проворчал из-за ее плеча или из-за тепла его тела, или из-за того, как он держал ее, Гермиона почувствовала, как между ног стало очень влажно, и покраснела.

— Гарри…

Рука на животе спускалась все ниже и ниже, пока не достигла края юбки. Гарри шумно вздохнул.

— Ты уже такая мокрая.

Он положил руку ей на плечо, собрал мягкую ткань блузы в кулак и произнес:

— Сними это для меня.

— Я…

— Сейчас же, — этот тон не был похож на приказ, но, тем не менее, требовал повиновения. Гермиона еще никогда не чувствовала ничего подобного в объятиях человека, над которым не имела никакой власти. Были ли всему причиной животные инстинкты Гарри, или его желание обладать ею всегда было с ним, глубоко спрятанное, оно лишь ожидало повода, чтобы проявиться? Так или иначе, это заставило ее дотянуться до нижней части ее рубашки и вытащить ее из юбки. Гарри помог ей сделать остальное, сняв рубашку через голову и бросив через кровать на пол.

Его сильные руки заставили ее откинуться на спину. Гарри сел на нее сверху, сжимая ее бедра ногами. Он посмотрел на нее сверху вниз, и его зрачки расширились сильнее, дыхание участилось, сквозь черты его лица проглянуло что-то животное. Он облизнул верхнюю губу, рассматривая контраст между кремовой кожей Гермионы и ее цветным бюстгальтером.

— Это тоже придется снять, — усмехнулся он, кивая на лифчик. Когда он схватил его и сильно дернул, чтобы разорвать, Гермиона ударила его по руке и воскликнула: «Он дорогой!». Они встретились глазами и засмеялись. Гермиона и не предполагала, что это будет так… естественно, лежать под ним, так удобно.

— Извини, — улыбнулся он, — если хочешь — перевернись, я сниму его осторожно.

— Стоит ли нам вообще… делать это? — она закусила губу и заметила, как Гарри скривился от ее слов.

— Для меня нет ничего, что стоило бы больше, — сказал он, наклоняясь, чтобы прикоснуться к ее щеке. Прикосновение было таким теплым и знакомым, что Гермиона почувствовала, как ее сердце тает. Гарри-человек, которого она знала и любила, проступил сквозь эту новую волчью личность так отчетливо, что она расслабилась и кивнула ему в ответ. Почему-то она знала, что сейчас все равно не сможет отказаться: даже если это опасно, даже если запрещено. Дорога от дружбы к чему-то большему всегда вымощена добрыми намерениями, но это не гарантирует, что она не закончится полным провалом. Так почему же она позволяет этому продолжаться? Почему не может найти причины, чтобы просто уложить Гарри спать и проведать его на следующее утро?

Может быть потому, что в глубине души она жаждала такого сексуального приключения очень и очень давно.

Может быть потому, что в тайне она наслаждалась этой новой стороной Гарри, такой смелой и властной.

Может быть потому, что ей вообще не нужна причина.

И прежде, чем она успела сказать ему, что согласна, Гарри убрал руку со щеки и заставил ее запрокинуть голову, обнажив шею. Он подался вперед и припал к ее горлу волной будоражащих, чувственных поцелуев. Он действительно напоминал в тот момент волка, пожирающего свою добычу, и Гермиона стонала под ним, трепеща и выгибаясь. Коварный аврор воспользовался этим, чтобы подсунуть под нее руку и быстрым движением расстегнуть лифчик. Холодный воздух коснулся ее разгоряченной груди, и Гермиона порывисто вздохнула, когда Гарри потянул лифчик на себя, а затем торжествующе потряс им в воздухе.

— Смотри-ка, и переворачиваться не пришлось! — он бросил лифчик через плечо и снова поцеловал ее.

Гермиона подняла руки и зарылась пальцами в его непослушные волосы. Язык Гарри без труда проник в ее рот, чтобы танцевать с ее собственным. Гермиона чувствовала вкус мятного чая и запах мужского тела, полного сексуальной энергии. Гарри поднял сначала одну ее руку над головой, затем вторую, и крепко прижал ее кисти к подушке. Между поцелуями он слегка покусывал ее губы. Свободной рукой он играл с мягкими завитками ее волос, накручивая кофейные локоны на пальцы.

— Ммм, — он прервал поцелуй, чтобы прикоснуться кончиком носа к ее уху, — я чувствую, как ты возбуждена. Я слышу, как бьется твое сердце под кожей. И на вкус, — он лизнул ее шею, — ты просто восхитительна.

— Боже! — выдохнула Гермиона, крепче сжав его волосы.

— Можно мне попробовать тебя всю?

— Да, — услышала она свой голос между громогласными ударами сердца.

Гарри спустился ниже и слегка прикусил кожу в районе ключицы.

— Рон просто идиот. Он никогда не ценил то, что у него было.

Он провел языком между ее вздымающимися грудями, стал целовать чувствительную кожу вокруг ее левого соска, а затем вдруг взял его зубами.

— Черт! — застонала Гермиона, когда ее сосок оказался между его зубами. Гарри принялся посасывать его, плотно сжимая губами и массировать рукой ее грудь. Когда он отпустил сосок и стал играть с ним языком, Гермиона не выдержала и, согнув ноги в коленях, прошептала: — Не останавливайся, Гарри. Боже, это просто великолепно…

К ее ужасу, он тут же прервался, но только для того, чтобы обратить свое внимание на другую грудь и повторить то же самое с ней, за что был вознаграждён дрожащим от удовольствия стоном. Никто еще не прикасался к ней таким образом. Да, у нее были любовники, но никто из них не желал так страстно угодить ей. Она чувствовала влагу между ног и знала, что это из-за Гарри. Так или иначе, это была чертовски возбуждающая игра. Гарри откуда-то знал о ее надеждах, мечтах, слабостях и сильных сторонах. Он знал почти все, что нужно было знать о молодой женщине и теперь… он узнает ее полностью.

Закончив с грудью, он стал спускаться ниже, оставляя влажную дорожку на ее животе, пока не остановился у края юбки. Гарри поднял голову, посмотрел на Гермиону и сказал:

— Раздвинь для меня ноги, — и когда она это сделала, он улыбнулся и добавил: — Хорошая девочка.

«Хорошая девочка? — подумала она. — Почему это звучит так чертовски горячо?»

Гарри медленно поднял ее юбку вверх по бедрам, обнажив то, что было скрыто лишь тонкой полоской шелковой ткани. Он устроился между ее ног и потерся щетиной о внутреннюю сторону бедра.

— Как давно я этого хотел, — услышала она его голос, когда он подцепил пальцами ее трусики и потянул вниз, — так давно, но я не мог… — он резко дернул материал и белье разошлось по швам. Гарри поднес его к лицу и жадно вдохнул запах. — Боже, Гермиона, я не могу себя больше сдерживать.

В следующий момент он обвил ее бедра руками, склонился над ней и взял свой приз в рот.

Гермиона едва не вздрогнула под ним, когда его теплый язык прикоснулся к ее мягким складкам. Сначала ей показалось, будто он ест ее, как последнюю еду на свете. Он был таким хищным в тот момент, нетерпеливо прижимаясь к ее влажной промежности и облизывая пульсирующий клитор. Куда только подевался тот робкий мальчик, которого она знала со школы? Его место занял сильный, уверенный в себе человек, полный бушующего тестостерона с единственной целью: удовольствие и подчинение Гермионы Грейнджер.