— Конечно, извини. Просто это… слишком много, чтобы уложить в голове все сразу.

— Кому ты рассказываешь! — ухмыльнулся он. Гермиона вытащила палочку и указала на его лицо, — эй, что ты… — он прервался, когда она произнесла «Oculus reparo».

Гарри снял очки, посмотрел на целую, совсем, как новую, линзу и произнес:

— Ты великолепна, ты знаешь это?

— Это просто заклинание. Одно из тех, которые тебе давно пора выучить, — она протянула к нему руку и ободряюще сжала его плечо.

Гарри положил руку на ее ладонь и потянул ее к своей груди, Гермиона почувствовала, как бьется его сердце.

— А может, я знаю? — тонкая усмешка появилась на его лице. — Может, я просто каждый раз жду, что ты починишь их для меня?

Он надел очки и посмотрел ей в глаза. Было что-то новое в том, как он смотрел на этот раз, как будто видел ее впервые. Пальцы на ее запястье слегка сжались, а зрачки расширились.

— Ты… очень красивая, Гермиона.

Настала ее очередь краснеть, Гермиона опустила взгляд и смотрела теперь только на их сомкнутые руки.

— Твои гормоны будут некоторое время… пошаливать после первой трансформации.

— Ты всегда мне нравилась, — сказал он. — И ты пахнешь… очень хорошо.

Сердце Гермионы забилось сильнее, и она положила свободную руку на грудь, чтобы не дать ему выпрыгнуть. Должно быть то, что она все еще держала руку на его груди, такой теплой и твердой, спровоцировало всплеск ее собственных гормонов. Не то, чтобы она раньше не замечала, как Гарри изменился за последние несколько лет работы в аврорате… Она просто никогда не позволяла себе слишком долго на него смотреть, ведь он был ее другом, и долгое время встречался с Джинни. А между тем его тощая фигура изменилась, став более мужественной, мускулы оплетали его тело. Не такие, как у Виктора Крама, но твердые и пластичные.

— Ты тоже это чувствуешь, да? — спросил он чуть громче шепота.

— Это… ммм… твоя физиология, — говорить становилось все труднее, — просто естественное поведение гормонов в твоем организме. Многие оборотни, как известно… возбуждены после трансформации.

— О, так я возбужден? — поддразнил Гарри, заставив ее ерзать на месте и попытаться освободить свою руку из его хватки. Но он не двигался с места и держал ее крепко.

— По всем признакам — да, — она указала на его брюки, которые весьма красноречиво вздулись в области паха. Волна смущения прокатилась по ее позвоночнику, Гермиона закусила губу и пробормотала: — Тебя нужно уложить в постель, ты выглядишь так, будто не спал неделю.

— Ты правда хочешь уложить меня в постель? — это была всего лишь шутка, но тем не менее, его дыхание участилось, а изумрудные глаза изучали подругу с интересом.

— Прекрати, — Гермиона ударила его в грудь свободной рукой, и Гарри засмеялся. Но тембр его голоса был необычным, к нему примешивалось что-то еще, чего Гермиона никогда раньше не замечала, какие-то мрачные нотки. Медленно, очень медленно он потянул ее руку от своей груди вниз, а его свободная рука в это время легко поглаживала ее колено.

— Гермиона, ты пахнешь очень, очень хорошо…

— Это все стряпня Молли, — возразила она. Ей нравилась сила, с которой он держал ее, направлял ее, и все еще оставался нежным. Когда ее рука достигла пупка, она провела пальцами по канавкам на его животе, и ее дыхание успокоилось. Было что-то восхитительно-чувственное в том, как он смотрел на нее. Никто еще не смотрел на нее так, будто пожирая глазами.

— Спасибо, — сказал он, — ты всегда рядом со мной, Гермиона. Я не знаю, что бы я делал без тебя.

Гермиона покраснела снова.

— Я знаю.

Он отпустил ее руки, и Гермиона положила ладони ему на плечи, опрокидывая на кровать. Он не сопротивлялся, и его голова легко коснулась подушек. Нависая над ним, Гермиона наклонилась и поцеловала его в лоб, там, где шрам.

— Отдыхай, Гарри.

Гарри поднял руку и коснулся ее локтя.

— Сегодня Сочельник.

Теперь они смотрели друг другу в глаза, находясь так близко, что, казалось, вот-вот столкнутся носами.

— Я в курсе.

— Останься со мной.

— Гарри…

— Просто сегодня я не… Я не хочу быть один. Пожалуйста.

Гермиона никогда не любила ему отказывать, тем более сейчас речь шла о том, что действительно может помочь ему почувствовать себя лучше. Так что она кивнула, опустилась на постель рядом с ним, и Гарри обнял ее за шею, прижимая к себе. Они не делили постель с тех пор, как закончилась Вторая Магическая Война. В палатке по ночам было невыносимо холодно, так что они спали вместе просто для того, чтобы не замерзнуть к утру. Тогда это было так невинно, но сегодня совершенно по-другому. Его пальцы бродили вверх и вниз по ее плечу, пока другой рукой Гарри закрывал жалюзи, а затем погасил свечу на тумбочке просто махнув на нее рукой.

— Ну надо же, ты действительно стал мастером беспалочковой магии.

— У меня был хороший учитель.

— Я рада, что ты внимательно меня слушал, — улыбнулась она.

Через минуту он добавил уже серьезнее:

— Я не хочу говорить Рону обо всем этом. По крайней мере пока.

— Ты вообще кому-нибудь рассказывал?

Гарри помолчал немного, обдумывая ответ, а затем сказал:

— Я знал, что ты догадаешься быстрее других. Я потому и начал читать все, что только нашел о ликантропии, чтобы не выглядеть идиотом, когда это случится.

— Гарри…

— Да я шучу… Ну, или вроде того, — он обнял ее крепче, — я рад, что ты пришла, и мы достигли взаимопонимания.

— Я тоже.

— Хочешь, еще чего-нибудь вместе достигнем?

Гермиона подняла голову и уставилась на Гарри, она резко выдернула подушку из-под его головы и с размаху припечатала ему ее прямо на лицо.

Он засмеялся, поймал подушку и опустил ее на пол, где Гермиона не могла ее достать.

— Прости, ничего не могу с собой поделать. Я «возбужден», как ты это называешь.

— Может, мне уйти?

— Да перестань, я просто дурачусь. Ну, знаешь, немного здорового смеха, чтобы снять напряжение? Лучший друг, рассказывающий тебе страшные тайны, которые ты не в состоянии переварить — такое кому угодно может мозг взорвать! — он поднял подушку и ударил подругу по бедру. — Ты настолько умна, что это выходит тебе боком!

— Мне это уже говорили, — она закатила глаза и принялась тыкать его подушкой с удвоенным энтузиазмом.

— Не пойми меня неправильно, — защищаясь от нападения, сказал он, — я считаю, что у тебя потрясающий интеллект. Мне жаль, что я никогда не смогу стать таким же умным, как ты.

— Представляю, насколько у тебя скучная жизнь, — с сарказмом проговорила она, — ты же сам ни до чего догадаться не можешь!

Гарри перевернулся на бок и положил руку ей на живот, а затем принялся безжалостно щекотать, заставляя Гермиону то сгибаться пополам от смеха, то откидываться назад в надежде схватить ртом хоть немного воздуха.

— Ахаха! Хватит! Хватит! — она хихикала, зажмурившись от удовольствия, и чувствовала, как эндорфины затопляют ее мозг. Следующее, что она почувствовала, это как рука Гарри на ее животе прекратила двигаться, и он прикусил мочку ее уха и нежно потянул ее.

Стыдно. Ей было чертовски стыдно. И так хорошо! Стон удовольствия сорвался с ее губ, когда Гарри отпустил мочку ее уха, чтобы облизать кожу вокруг раковины и прошептать:

— У тебя самая потрясающая улыбка на свете.

Ладонь Гарри нежно, но уверенно гладила ее по животу, а его губы ласкали кожу за ухом, спускаясь горячими, нежными поцелуями все ниже по шее.

Гермиона еще не знала, как реагировать на происходящее ей самой, но ее тело уже реагировало положительно, наслаждаясь мягкостью его губ и теплой влагой языка. Его горячее дыхание растекалось по коже, соблазняя ее.

— Ммм, — она услышала свой собственный стон будто издалека, когда Гарри провел языком вдоль пульсирующей артерии. — Это…

— Тсс, — прошептал он. — Тебе нравится?

— Да, да…

— Вот и хорошо, — улыбнулся он и наградил ее мягким поцелуем, — очень хорошо, Гермиона. — То, как Гарри произносил сейчас ее имя, было похоже на какое-то прекрасное и могущественное заклинание. Она и не знала, что ее имя может звучать так красиво из чьих-то уст. — Я продолжу?