Если Боги и есть, то впервые за столько лет они внемли моей просьбе.

— Ты давно тут ждешь? — я оборачиваюсь настолько резко, что чуть не сметаю со стола телефон, меню и салфетницу в форме розы. Передо мной стоит он. В черной футболке, поверх которой накинута небрежно, будто в спешке, джинсовая рубашка, в слишком узких черных штанах и кедах. Весь его образ будто соткан из стекла и шарма.

— Нет, — нагло вру. Я жду уже неделю. Нелепо-то как, господи, Коннор Франта, держи себя в руках. — Скоро принесут заказ.

Улыбаюсь, потому что рядом с ним хочется улыбаться. И получаю в ответ то же. Ямочки на щеках. Прищур голубых глаз.

Так хочется запечатлеть это навсегда.

— Чизкейк и латте? — он садится напротив и, скрепив на столешнице руки в «замок», не перестает щуриться от солнечных лучей.

— Именно, — киваю. — Как ты заказывал.

Почему-то с ним не возникает даже секундной паузы, Трой подхватывает мою реплику:

— Тут очень вкусно готовят, спасибо Джо и Каспару, — только я хочу спросить про человека, которого Сиван упоминает вторым, как он сам, не дожидаясь вопроса, объясняет: — Они лучшие друзья, много лет назад открыли сначала фургончик с разными вкусняшками, а потом уже потихоньку поднимались на уровень выше. Как видишь, пробились, хотя оба из семей со средним достатком.

— Ну, а ты? — в этот момент Зои подносит к нашему столику кофе и подмигивает Трою. Тот коротко улыбается девушке, а потом поворачивается ко мне и, помешивая кофе ложечкой, хотя сахар он не добавил, начинает рассказывать:

— Без высшего образования, без денег отца, которые гордость не позволила взять, пробился в никуда, — парень горько усмехается и, подняв голубые глаза всего на мгновение, резко опускает их, вперив взгляд в кофейную гладь. — На прошлой неделе мне отказали три студии звукозаписи, на этой еще две.

Я, только начав отпивать свой кофе, чуть не давлюсь.

— И что их, собственно, не устраивает?

Трой горько усмехается и, наконец, оторвавшись от размешивания не существующего в его кофе сахара, откладывает ложку. Мгновенно в голове всплывает мысль, что его глаза голубые, как сапфиры в том браслете, который я когда-то увидел в ювелирном магазине. (Яркие синие капельки в обрамлении серебра. Изящество и притяжение. Он такой же. Драгоценность за толщей стекла. Вроде бы всего лишь разбить витрину и забрать с собой, украсть ото всех. Но невозможно.)

Он смотрит на меня, а потом с вызовом бросает:

— Тебе серьезно это интересно? Чьи-то проблемы, жалобы и далее по списку?

— «Чьи-то» меня не интересуют…

Я хочу продолжить, но тут Зои приносит чизкейк и лазанью. У меня, к удивлению, от голода начинает сводить желудок. Только сейчас понимаю, что со вчерашнего дня у меня во рту не было даже крошечки, всего лишь несколько чашек кофе, дающие прилив сил (конечно же, временный), но никак не чувство сытости. Но я не притрагиваюсь к еде, вместо этого наоборот отодвигаю тарелку к краю стола и, перегнувшись через него, вкрадчиво говорю:

— Мне интересны твои проблемы.

На удивление, Трой не отстраняется от меня, а наклоняется ближе. Я вижу родимое пятно на левой щеке, родинки на линии скул, справа на носу след от пирсинга. Ресницы парня подрагивают, и я как завороженный смотрю в его глаза, отмечая каждый блик, всматриваясь, видя в черных зрачках собственное отражение.

— Мои проблемы — это омут. Не хочу, чтобы туда затянуло кого-то постороннего.

Это звучит не зло, как-то… обреченно? Будто он отчаялся, будто никогда не получал помощи вообще от кого-либо. Мне хочется ему возразить, взять за руки и сказать, что я готов помочь. Но я не имею на это права. Мы едва знакомы. Я просто был зачарован его голосом, его внешностью, каждым его жестом. У меня просто слишком давно никого не было, потому что моя жизнь — это бегство от самого себя. Здесь нет места кому-то еще. Черт, я даже не знаю, одинок Трой или у него кто-то есть. Резко сажусь на свое место и говорю:

— Прости, я действительно сую нос не в свое дело.

В ответ я получаю ослепительную и беззаботную улыбку.

— Да ладно, — Трой встряхивает головой, убирая упавшие на глаза кудряшки. Этот жест такой легкий, совсем ребяческий. Но когда я смотрю в голубые глаза, то вижу в них застывшие слезы. Сердце сжимается, будто переставая гнать кровь по организму всего на мгновение. Рука сама тянется к лежащей в кармане пачке сигарет, и я достаю ее, но не за тем, чтобы вытащить желанную порцию никотина. Просто кладу на столешницу, рядом с телефоном, который в этот момент мигает, оповещая меня о новом сообщении.

Трой отпивает немного кофе и спрашивает немного удивленно:

— Ты куришь?

Щурюсь от проникающего под навес солнца и говорю:

— Лет с девятнадцати.

Парень присвистывает. Загибает пальцы на правой руке, следом на левой. Смеюсь:

— Нет-нет, Трой, — впервые называю его по имени и замечаю, как голубоглазый вздрагивает и поднимает на меня удивленные, будто кукольные глаза. — Подожди, я не настолько старый. Мне всего лишь несчастные двадцать два годика.

Сиван протягивает многозначительно «ооо», на которое я вопросительно вскидываю бровь. Парень, видя мое выражение лица, улыбается, являя миру свои чертовски очаровательные ямочки.

— Я всего-то на год младше тебя.

Только я хочу высказать свое удивление, потому выглядит Трой не старше семнадцати лет, как телефон снова мигает, а потом начинает разрываться трелью. На экране высвечивается «AM Маркус», а у меня почему-то начинают подрагивать руки. Отклоняю звонок, тут же отводя взгляд от экрана и переводя его на сидящего напротив парня.

Трой ест свой чизкейк, явно прилагая усилия, чтобы не сказать мне что-нибудь насчет того, что я отклонил звонок. Я к своей лазанье даже не притронулся, хотя от голода начинает немного кружиться голова. Одним кофеином сыт не будешь, но в глотку не лезет даже несчастный кусочек лакомства. Я отодвигаю тарелку и виновато смотрю на Сивана. Потому что телефон вновь разрывается от звонка, который тут же прекращается. Но только Но только на несчастную секунду, чтобы опять запищать оповещением о смс.

— Прости, мне надо идти. Это по работе, что-то важное, походу, — я не встаю из-за стола, ожидая, что на это скажет Трой. Он так же, как и я, отставляет тарелку и говорит:

— Мы же еще встретимся?

Я выдыхаю, замечая, что все то время, пока я ждал ответа, дышать я напрочь забыл. Трой смотри на меня своими сапфировыми глазами, даже не моргает.

— Конечно, — я достаю из кармана кошелек и, положив на стол деньги, говорю: — Дай свой телефон.

Сиван достает из кармана джинс Iphone, чем-то похожий на мой, и протягивает. Забирая из его тонкой руки телефон, я случайно касаюсь кончиками пальцев холодной и гладкой кожи. Парень не вздрагивает, лишь поджимает губы, а я быстрее устремляю взгляд в экран, вбивая туда свой номер. Никак не подписываю, оставляя это Трою.

Забираю со стола свой телефон и пачку с сигаретами, стараясь игнорировать оповещения о новых сообщениях.

На прощание говорю:

— Ты мне должен еще песню.

Сиван прикладывает ладонь ко рту и выдает короткое «упс», а потом добавляет:

— Будет повод увидеться?

Вопросительная интонация вводит меня в какой-то ступор. Конечно же, мы увидимся и не раз. Я буду искать с ним встречи всегда, кажется, до самой смерти. Вот только… что если она наступит совсем скоро?

По спине пробегает холодок, и я невольно встряхиваю плечами, будто пытаясь согнать это липкое чувство с себя.

— Конечно, — я отдаю парню телефон обратно и, забрав со спинки стула джинсовую куртку, немного зависаю на одном месте. Ненавижу этот неловкий момент прощания. — Увидимся.

Машу рукой Зои, снующей между столов, и Джо, стоящему за стойкой. Уже выйди из-под навеса, оборачиваюсь и, коротко махнув рукой Трою, быстро пересекаю улицу. И даже не подозреваю, что этот голубоглазый парень с чарующим голосом еще долго смотрит мне вдаль, а потом удаляет мой номер из контактов.