Подобный хлопок раздается в этот же момент, но я реагирую на него лишь подняв глаза. К стойке выходит высокий и очень худой парень, перекидывающий через плечо полотенце. В одной руке он несет грифельную доску, видимо, чтобы написать меню, а на другой руке у него балансирует поднос. Кофейные чашки опасно накреняются, звенят, но парень их героически доносит в полной сохранности.
— Привет, — он лучезарно улыбается, опираясь на стойку, и я удивляюсь такой непосредственности. Среди массы угрюмых людей, смотрящих куда-то мимо, так мало тех, кто так невозмутимо здоровается. Будто он меня знает, хотя я уверен, что мы никогда не пересекались. — Что будешь заказывать?
С этими словами он ставит ту самую грифельную доску, на которой розовым и голубым мелом написаны названия кофе и стоимость. Пробегаюсь быстро глазами, отмечая, что кофе тут намного дешевле, чем в Старбаксе или Мак`е.
— Латте. С собой, если можно.
— Сахар, сироп? — Джо (вроде так та девушка называла его) достает из-за стойки картонный стаканчик, на котором нарисован голубым домик, подобный тому, что рисуют маленькие дети. Квадрат с дверцей и треугольной крышей.
— Нет, спасибо, — уже много лет не пью чай и кофе с сахаром. В армии особо не разгуляешься со сладким, да и времени «гонять чаи» у нас особо там и не было.
Я уходил служить по контракту, планируя стать военным. А в итоге стал тем, кем стал.
В этой кофейне мне нравится не только то, что она практически под открытым небом, но и то, что видно, как бариста делает кофе. Пока Джо занят взбиванием молока, я решаю задать вопрос, ради которого и пришел.
— Как мне найти парня, который поет здесь?
Джо, чуть убавив огонь, на котором стоит джезва с молотым кофе, складывает руки рупором и громко кричит:
— Зоелла, иди сюда.
Спустя всего пару секунд из-за двери выглядывает та девушка. Я не могу сдержать смешок, ведь она явно стояла там и только и ждала того, что ее позовут.
— Этот парень интересуется, как найти Троя, — Джозеф кивает в мою сторону.
Прогресс. Теперь я знаю имя. А судя по заблестевшим глазам девушки, сейчас на меня вывалят тонну информации. И я совсем не против. Зоелла обегает стойку и с разбегу приземляется на стул рядом со мной. Хотя она и худенькая, как и ее брат, стул под хрупкой фигуркой все равно пошатывается.
— Он поет тут обычно через день, иногда через два. Ну не в дождливую погоду, сам видишь, клиентов у нас тут с гулькин нос. — Только сейчас я прислушиваюсь к звукам на улице. Капли дождя опять отбивают свой ритм о навес и асфальт, а люди бегут от холодных капель, скрываясь в магазинах куда более закрытых, нежели кофейня. — Если хочешь, приходи к нам завтра, он должен будет забежать на пару песен, — девушка улыбнулась и, круто развернувшись на стуле, встала. — Могу рассказать о нем.
Хочу ли я этого? Естественно. Глупый вопрос, учитывая, что эти три дня я только и занимался безрезультатными поисками этой песни во всемирной паутине и пересматриванием имеющегося у меня видео.
Только откровенную радость и ликование я прячу глубоко внутрь себя, а на слова Зоеллы лишь пожимаю плечами. Порой мне кажется, что с возрастом моя детская наивность растет подобно снежному кому. Вряд ли у меня есть хоть какой-то шанс просто пообщаться с Троем, услышать его песню не в гуще клиентов кофейни и простых зевак, а лично. Один на один. В комнате, наполненной солнечным светом.
Потому что он солнечный. Будто пронизанный каждым тонким лучиком.
— Впрочем, — от мыслей меня отвлекает голос Зоеллы, — он и сам о себе расскажет.
Я изгибаю бровь в немом вопросе, а потом поворачиваюсь в сторону улицы, потому что оттуда доносится громкое, преисполненное гнева:
— Они отказались записывать!
Я вижу Троя, промокшего насквозь, с еще более кучерявыми волосами. Не солнечного: поникшего, будто серого. Но такого же прекрасного, каким он предстал предо мной в нашу первую встречу.
Я смотрю на него во все глаза, пытаясь осознать тот факт, что одно мое слово может решить сейчас, исполнится мое желание или нет. И я не нахожу ничего лучше, чем сказать:
— Привет.
И нелепо махнуть рукой, неловко улыбаясь. Задерживаю дыхание. Расслабленно выдыхаю, когда получаю в ответ слабую, но искреннюю улыбку. И тепла в ней больше, чем в самом жарком дне в Калифорнии.
========== III ==========
Placebo — Where Is My Mind
Столик, за которым я сижу, располагается у края навеса, поэтому сюда изредка проникают солнечные лучи, от которых я прикрываюсь меню. Именно из-за этой картонной книжечки кофейного цвета, раскрашенной розовыми цветами, которые переплетаются между собой, я не вижу, что ко мне подходит Зои Сагг, единственная официантка в этом заведении, работающая под начальством своего младшего (что меня немало удивило) брата.
— Привет, — девушка лучезарно улыбается мне и машет рукой, в которой зажата ручка для записи заказов. — Будешь что заказывать?
— Привет, — как можно дружелюбнее улыбаюсь в ответ. Все-таки за неделю, прошедшую с момента моей второй встречи с Троем, я приходил в это место ни один раз, став тут постоянным клиентом. И не потому, что тут был хороший кофе (нет, он правда хорош, но причина не в этом). Просто я продолжал искать встречи с тем, кто ускользал от меня, как песок сквозь пальцы. Увидев тогда, в дождь, насквозь промокшего парня, его улыбку, услышав его «привет», я все равно не таил надежды на разговор.
Но он, взяв со стойки мою книгу, написал там что-то карандашом, взятым у Зои, и вскоре, немного поговорив о чем-то с ней и Джо, ушел.
Раскрыв тогда книгу, я увидел там написанное:
«Через неделю за крайним столиком, 15:00. С тебя латте и чизкейк, с меня песня :)
Трой Сиван».
Все это было написано немного корявым, размашистым, но вполне понятным почерком. Я раньше не знал, как буквы могут быть милыми. Но каждое его слово невольно вызывало улыбку.
Если это и есть влюбленность, то я, кажется, самый влюбленный. Дурак.
Отрываюсь от мыслей, не позволяя потоку воспоминаний и мечтаний захлестнуть меня с головой. Зои ещё не отошла от моего столика, а значит, прошло всего пара секунд. Все-таки, прожив столько лет в одиночестве, я перестал замечать, что все чаще и чаще углубляюсь в мысли, теряя чувство времени и реальности.
— Латте, чизкейк, — я быстро пробегаюсь взглядом по меню. — Американо и, пожалуй, лазанью.
— Троя ждешь? — Зои, быстро черканув в блокноте мой заказ, ослепительно мне улыбнулась. — Он всегда заказывает только это. Такое чувство, будто он из этих двух кулинарных шедевров состоит на пятьдесят процентов.
Я в удивлении вскидываю бровь:
— А остальные пятьдесят?
Девушка как-то неопределенно пожимает плечами:
— Песни и умение находить неприятности. Ладно, я побегу дальше, скоро всё принесу.
Она удаляется, умудряясь лавировать в узких проходах между столиками, здороваться с частыми посетителями и при этом усаживать новых. Невольно задумываюсь о том, что каждый из этих людей может умереть от моей руки. Одно нажатие на спусковой крючок.
Конец.
Трясу головой, будто отгоняя мух. Растираю холодными, несмотря на довольно-таки теплую погоду, руками лицо. Скорее бы пришел Трой. Кидаю взгляд на IPhone, лежащий рядом с меню. 14:49.
Что стоило мне прийти к трём ровно? Я вышел из дома далеко до обеда, нарезая круги по кварталу, щелкая периодически на телефон то вид на реку, то уличных котов, лакомящихся брошенным какой-то девчушкой булкой. На крошки, оставшиеся после мохнатых, слетелись голуби. Я стал свидетелем повседневной, но такой забавной сцены, как ухаживания голубя за голубкой. Смешно, но вместе с тем и мило. Голубь хорохорился, волок по земле распушенный хвост, курлыкал на разные лады. Такие мелочи. Чаще всего мы пробегаем мимо них, не обращая внимания. Спешим, живем в бешеном ритме.
Чтобы в итоге у-ме-реть.
— Черт, — ругаюсь тихо, сквозь зубы. Маразм крепчает день ото дня. Озираюсь по сторонам. Троя нет нигде в зоне видимости, вокруг лишь толпа незнакомых мне людей, многообразие звуков и играющее на фоне что-то из репертуара Sia. Невольно ловлю себя на том, что хочу вместо этого чарующего (стоит признать, поет она шикарно) голоса услышать совершенно другой.
