— И ты никогда не говорил ему об этом? — Азирафаэль удивился, что это был первый вопрос, который Данталион решил задать. Он был готов к новой атаке на природу любви, а не к тому, что демон так быстро приблизится к одному из самых больших сожалений ангела.

— Влюбленность делает тебя уязвимым, — объяснил он. — А быть уязвимым — страшно. Я никогда не говорил об этом Кроули, потому что боялся, что он не чувствует того же. Я боялся сделать что-то, что может разрушить нашу дружбу. Я не хотел его терять.

Пауза. Прерывистое дыхание, необходимое, чтобы успокоить эмоции.

— И все равно не понимаю.

Данталион вздохнул и откинулся на спинку стула, скрестив ноги перед собой.

— Да, — ответил демон без дальнейших расспросов. — Он любит тебя.

Азирафаэль выпрямился, внезапно почувствовав себя гораздо теплее, чем минуту назад.

— Он… откуда ты знаешь? — Данталион не мог знать наверняка, если только Кроули не сказал ему об этом. Зачем ему это делать? Почему он не сказал это лично Азирафаэлю? Нечто подобное было слишком важным, слишком личным, чтобы рассказывать кому-то постороннему. Азирафаэль должен был первым узнать, правда ли это.

Неважно, что он делал именно это, прямо здесь и сейчас.

Демон посмотрел на Азирафаэля, на мгновение замолчав, как будто пытался найти недостающую часть какой-то неразрешимой головоломки, которая перед ним лежала.

— Я видел, — объяснил Данталион с ноткой недоверия в голосе. — С этого все и началось, Азирафаэль. Я прилетел на Землю несколько месяцев назад, чтобы пытать Кроули. И я смог это сделать, потому что он любит тебя. Я манипулировал твоей любовью к Кроули и начал направлять ее на себя. Я заставил тебя влюбиться в меня, и он сходил с ума от боли, потому что думал, что ты оставишь его позади.

Голубые глаза расширились. Азирафаэль ощутил прилив гнева, как к Данталиону, так и к самому себе, и этот гнев грозился полностью овладеть им.

— И зачем это было нужно? — в отчаянии спросил ангел. — Просто способ сделать Кроули еще больнее? Заставить его опасаться за мою безопасность? Держать меня в таком месте, куда он не сможет добраться, где он может никогда больше меня не увидеть?

Эта мысль была слишком сильной, чтобы ее можно было вынести. Это многое объясняло — то, как Кроули вел себя последние несколько недель, то, как Азирафаэль был ошеломлен и сбит с толку всем, что происходило. Это объясняло все, что пошло не так с тех пор, как они остановили Конец Света.

— Отвечай мне! — крикнул ангел, когда Данталион не ответил. Услышав его вспышку, демон испуганно поднял голову, и в тусклом свете глаза его увлажнились. — Это все для того, чтобы сделать Кроули больно?

Медленно, мучительно демон покачал головой.

— Нет. Больше нет, — Данталион сделал глубокий, прерывистый вдох, и слезы наконец-то полились. Возможно, это был еще один трюк — попытка заманить его в ложное чувство безопасности, но что-то в глубине души подсказывало Азирафаэлю, что все сказанное было подлинным. Вспышка страха наполнила его, когда он подумал о своем любимом демоне.

Пожалуйста, Боже, пожалуйста. Мне все равно, что со мной будет. Только, пожалуйста, береги его.

На долю секунды выражение лица Данталиона изменилось. Азирафаэль хотел спросить его об этом — хотел спросить, какая мысль только что пришла ему в голову, но демон был слишком быстр. От следующих слов сердце Азирафаэля пронзил страх, и он больше не смог сосредоточиться ни на чем другом.

— Сейчас будет гораздо, гораздо хуже. Для тебя и для Кроули.

***

Комментарий к Глава девятнадцатая

Что ж, я забил на «ждущих продолжение», отлично

========== Глава двадцатая ==========

***

Кроули был взбешен.

Кроули был вне себя от злости. Кроули был разъярен, разгневан, рассвирепен, он был вне себя от ярости. Кроули все эти слова объединил и умножил во сто крат. Он собирался уничтожить Данталиона. Разорвать его на части, обвить своим змеиным телом шею ублюдка и выжать из него жизнь молекула за молекулой. Бросить его в чан со святой водой, чтобы от него не осталось ни пятнышка.

Как же это случилось? Как он мог быть таким слепым? Он знал, на что способен Данталион. Кроули точно знал, с чем имеет дело, и все равно был ошеломлен, потому что был так чертовски счастлив снова увидеть Азирафаэля, что выбросил осторожность из окна. Он был слишком быстр, и его ангел все еще был в опасности, и во всем виноват Кроули!

Что теперь должен был думать о нем Азирафаэль? Знал ли он, как долго пробыл здесь? А Кроули? В последний раз, когда он проверял, прошло меньше суток, но это было до того, как он потерял сознание. Придя в себя, Кроули обнаружил себя привязанным к грязной стене, с цепями на запястьях, в одиночестве в пустой комнате. Он мог находиться в таком состоянии несколько минут, часов или дней. У демона не было обычных предательских ощущений, как у людей, способных помочь ему расшифровать, сколько времени прошло. В его сознании не было усталости — верного признак недосыпа, — не было колющей боли в животе, указывающей на то, как давно он не ел.

Его могли приковать здесь на пять минут или пять недель, и все выглядело бы точно так же.

Демон потянул за свои путы, морщась от боли, пронзавшей его запястья каждый раз, когда он дергал. Казалось, чем сильнее он боролся, тем сильнее боль распространялась по всему его телу, начиная с запястий и кистей и распространяясь вверх по руке и по всему телу. Гениальная конструкция, которая могла бы доставить боль и ангелу, и демону. Кроули недовольно зарычал.

Если бы Рай и Ад работали вместе над чем-то действительно важным, было страшно представить последствия.

Азирафаэль. Кроули со стыдом опустил голову. Он подвел своего друга. Ему не удалось спасти его от опасности, не удалось уберечь его. Он не дал ему понять, как сильно любит. У него было так много возможностей сделать это, но демон был слишком напуган, и теперь было слишком поздно. Небеса и Ад намеревались отправить их в небытие, когда они в последний раз встретились лицом к лицу. Были все основания полагать, что они сделают это снова.

Мысль о том, что он больше никогда не увидит своего ангела, вонзилась в грудь Кроули, как кинжал. Он едва мог дышать от боли.

Какой-то звук на краю его слуха заставил демона поднять глаза. Он смотрел янтарными глазами, впервые заметив, что очки больше не сидят на кончике носа. Должно быть, они упали, когда Данталион похитил его и оставил гнить в этой комнате.

Кроули снова потянул за веревки, проверяя их, не обращая внимания на молниеносную вспышку боли, которая пронзила его руки, заставив плечи онеметь. Он надеялся, что именно этот ублюдок придет за ним. Еще лучше, если демон придет один. Не было никакого количества адских или небесных пут, которые могли бы удержать его. Данталион заплатит за то, что сделал.

— О, — заметил Кроули, узнав пепельно-белые волосы вошедшего в комнату демона, за которым последовало еще одно знакомое лицо. — Хастур, Дагон, как мило, что вы двое тоже зашли.

Пара демонов усмехнулась ему, подойдя и встав рядом. Прежде чем Кроули успел вставить еще одно слово, кулак Хастура появился из ниоткуда, ударив его в живот, выбив воздух прямо из легких. Демон согнулся пополам от боли, но не издал ни звука, только позволил мягкому смешку проскользнуть в воздух вокруг него.

— Пошли, — проворчал Дагон, хватаясь за цепи, приковывавшие Кроули к каменной стене. При его прикосновении они тут же выпрыгнули из ступки и обвились вокруг рук Дагона, удовлетворенно дребезжа, а демон ухмыльнулся от удовольствия. — Нас ждут очень важные люди, Кроули.

— Ну разве это не мой счастливый день, — выплюнул демон, заработав быстрый пинок под ребра. Кроули застонал, но заметил, как Дагон искоса взглянул на Хастура. Здесь что-то происходило.

— У нас нет на это времени, — на этот раз Дагон обращался к Хастуру, а не к Кроули. Эти двое, казалось, были в ссоре из-за чего-то. Возможно, Кроули сможет использовать это знание в своих интересах. Если бы он только мог заставить этих двоих спорить достаточно долго, возможно, чтобы он смог ускользнуть. Найти дорогу обратно к Азирафаэлю. Найти дорогу обратно домой. — Они уже привели ангела.