Его глаза на мгновение остановились в конце очереди. В то время как Михаил и Сандальфон были заняты тем, что говорил Габриэль, а Уриэль и Барахиэль, очевидно, слушали, даже если они не смотрели на архангела, Ремиэль не делала ничего подобного. Она делала то же самое, что и Вельзевул, — изучала каждого демона, явившегося на эту встречу, только с большим вниманием. Как будто она что-то активно искала.

Что во всем, что было священным или демоническим, могло быть важнее этой дискусси, здесь и сейчас? Конечно, Вельзевул тоже не слушал Габриэля, но он был достаточно знаком с архангелом, чтобы понять, что он, вероятно, делает какое-то грандиозное заявление о предательстве, праведном наказании и тому подобном. Ничего такого, что Вельзевул раньше не слышал.

Взгляд Ремиэль скользил от одного лица к другому, пока не остановился на лице Данталиона. Вельзевул наблюдал, как она замерла, нахмурившись. Он мог только догадываться, почему. Даже после шести тысяч лет, проведенных с этим демоном, Вельзевул находил его постоянные изменения нервирующим. В одну минуту он мог смотреть на высокую, женственную, светловолосую девушку, отвернуться, и в следующий раз, оглянувшись, видеть Данталиона как невысокого, лысеющого мужчину с редкой бородой.

Казалось, не было никакой видимой закономерности в этих изменениях — ничего, что связывало бы одно лицо с другим. Насколько знал Вельзевул, это была способность, которой обладал только Данталион, и принц демонов понятия не имел, откуда она взялась. С его точки зрения, пока изменение формы не вызывало больше бумажной волокиты или не доставляло Данталиону неприятностей, демон мог делать все, что ему заблагорассудится. Судя по его базовому пониманию ситуации, этот навык действительно помог захватить и Кроули, и Азирафаэля. Зачем останавливаться и мешать успеху?

По какой-то причине эта архангел казалась очень заинтересованной, она наблюдала, как лицо Данталиона медленно перемещается с лица ближневосточного человека на лицо более скандинавского происхождения. Вельзевул мог себе представить, как интересно было бы кому-то наблюдать за происходящими изменениями — как кожа демона медленно меняла цвет от одного оттенка к другому, как удлинялись его волосы, превращаясь из черных в светлые с каждой секундой, которая проходила мимо. Для того, кто никогда не видел его раньше, этот опыт был, безусловно, не нервирующим, а захватывающим.

Вельзевул, с другой стороны, провел шесть тысяч лет, наблюдая это явление. И он, честно говоря, устал.

— …и нам нужно будет поставить какие-то обереги, — размышлял Габриэль, когда Вельзевул снова обратил свое внимание на архангела. — Они оба — хитрые мерзавцы. Не хочу давать им никаких шансов ускользнуть. Меня не очень волнует, кто это делает — можно по одному заклинанию с каждой стороны. Мы можем начать прямо сейчас, если хотите. Я не вижу особых причин ждать.

Вельзевул моргнул, глядя в фиолетовые глаза Габриэля.

— Ты хочешь сделать это здесь?

Ему это казалось интересным выбором. В этой комнате не было ничего особенного, кроме ее нейтральности. Она была недостаточно велика, чтобы вместить весь Рай и Ад, хотя демон не был уверен, что большая часть эфирного населения захочет стать свидетелем зрелища, подобного тому, что должно было произойти. Они скорее пригласили бы архангелов в Ад, чтобы выполнить эту работу. Меньше шансов на какие-либо забавные дела, если им не придется перевозить предателей сюда.

И все же Вельзевул понимал, что это не принесет пользы ангелам. Он полагал, что ему следует быть внимательным и согласиться использовать это неинтересное место для осуществления того, что, вероятно, было самым коварным заговором мести, который когда-либо видели Небеса или Ад.

Лицо Габриэля вытянулось.

— Ты вообще слушал, что я говорил?

Демон покачал головой.

— Не совсем, — затем, на следующем вдохе, объявил: — Данталион может помочь установить защиту.

Ухмылка появилась на лице принца демонов, когда он почувствовал, что герцог рядом с ним обернулся в шоке.

— Почему я? — спросил Данталион, явно расстроенный заявлением, что он должен сделать все, чтобы протянуть кому-то руку помощи. — У тебя есть еще пять отличных марионеток, которые выполняют твои приказы, и все же ты выбрал меня?

Вельзевул обернулся и ухмыльнулся демону.

— По словам Хастура, последние шесть месяцев ты провел здесь, на Земле, и бездельничал. Я думаю, тебе давно пора воспользоваться моментом и помочь.

Серые глаза Данталиона сузились.

— Ты серьезно? Весь смысл всего этого был в том, чтобы я достал тебе твоих предателей. Я работал!

Он, конечно, знал об этом, но Вельзевулу нравилось время от времени мучить своих подчиненных, и, как ни ленив был Данталион, он серьезно относился к своей работе, когда она была ему интересна, и признавал, когда он выполнял ее хорошо.

— Это заняло у тебя достаточно много времени.

Жемчужно-белые зубы оскалились в его сторону.

— Так подай на меня в суд за то, что я перестал развлекаться.

Вельзевул поднял руку, давая понять, что разговор окончен, и Данталион замолчал. Было приятно осознавать, что он все еще командует, потому что это можно было использовать. Принц демонов улыбнулся.

— Отлично, — продолжил Габриэль после достаточно долгой паузы, чтобы убедиться, что молчание было неловким. — Ну, тогда, я полагаю, Михаил может…

— Я сделаю это, — Ремиэль прервала его, ее глаза по-прежнему фиксировались на лице Данталиона. Когда никто не ответил, она оторвала взгляд и пристально посмотрела на Габриэля, без единого признака должного подчинения. — Как будто я поверю Михаилу, что он все сделает правильно с первого раза.

Вельзевул сдержал смешок, когда Габриэль закатил глаза.

— Да пожалуйста. Мне все равно, кто это сделает, главное, чтобы обереги были установлены правильно. Азирафаэль больше не избежит наказания, понятно?

Большинство присутствующих ангелов закивали головами. Вельзевул заметил, что Ремиэль — нет. С технической точки зрения — хотя она вела себя так, словно была главной, — архангелы работали как единое целое. Никто не должен был слушать Габриэля, они просто старались показать интерес, потому что так было легче. Очевидно, у Ремиэль были свои собственные идеи, которые она не боялась озвучить.

— Значит, все кончено, — провозгласил Вельзевул на всякий случай, если кто-то из них не обратил на это внимания. — Данталион и Ремиэль установят защиту, чтобы убедиться, что наши предатели не смогут сбежать. Когда они закончат, мы начнем эту вечеринку.

— Мы хотели бы внести небольшие изменения в план, если ты не возражаешь, — прервал его Габриэль. Принц демонов поднял брови.

— А? — спросил он, стараясь казаться как можно менее удивленным.

Архангел улыбнулся, — на самом деле улыбнулся, — хотя это было скорее забавно, чем радостно. Что-то вроде мрачного веселья, с которым демон слишком хорошо мог себя идентифицировать.

— Мы бы хотели сделать порядок. Пусть Азирафаэль будет первым, на кого повлияет эта процедура.

Вельзевул моргнул. Габриэль вел себя так, словно это было каким-то большим открытием — как будто принцу демонов было важно, кто из двух предателей станет подопытным кроликом для этого эксперимента. Так как они оба будут смертны и лишены памяти, ему было наплевать, кто из них пойдет первым.

— Прекрасно, — демон махнул рукой, давая понять всем, кроме Данталиона, что они свободны и могут продолжать свой день. Как только начнется настоящий суд, всех снова соберут вместе, чтобы те выступили свидетелями. Им не нужно было ждать, пока Данталион и Ремиэль установят защиту. — Но ты сам будешь отвечать за возможный беспорядок.

Габриэль выглядел немного расстроенным тем, что Вельзевул, казалось, не заботился о дальнейших вопросах. На мгновение он подумал о том, чтобы ублажить ангела. Иногда было забавно притворяться, что его интересует то, что он хочет сказать, а потом уходить на полпути к объяснению или продолжать задавать глупые вопросы, которые показывали, как много он не обращал внимания.