Вместо этого ангел стиснул зубы и ничего не сказал, даже не намекнул, что слышал Хастура. Через несколько мгновений другой демон в комнате прочистил горло, и Хастур отпустил его. Азирафаэль снова глубоко вздохнул, пытаясь успокоить дрожащие нервы.
Интересно. Это взаимодействие было не слишком удачным, тем более что Азирафаэль не мог видеть, кто был другим демоном, но это могло быть своего рода подсказкой. Не многие демоны были способны заставить другого демона столь высокого ранга, как Хастур, слушать их. С кем именно имел дело ангел?
— Ты только посмотри, — насмешливо произнес герцог с явным ликованием в голосе. — Бедный ангел уже плачет. Наверное, скучает по своему бойфренду.
Сердце Азирафаэля охватила паника. Неужели они знали? Они не могли знать о его чувствах к Кроули, не так ли? Вплоть до Апокалипсиса он так тщательно скрывал их ото всех — даже от самого себя. И даже после того, как они с Кроули перешли на свою сторону, ни один из них не сделал попытки стать кем-то еще, кроме друзей. Азирафаэль хотел что-то сказать, но слишком боялся — боялся, что может ошибиться, что Кроули не почувствует того же. Боялся, что Кроули чувствует то же самое, но через некоторое время ему наскучит. Боялся, что даже сейчас Небеса и Ад наблюдают и ждут подходящего момента или подходящей причины, чтобы нанести удар и забрать демона у него навсегда.
А что, если они знают? Может быть, поэтому они и похитили его — потому что думали, что чувства были взаимными? Неужели они похитили его, чтобы заманить Кроули обратно в Ад, чтобы воплотить в жизнь свой план? Азирафаэль молился, чтобы это оказалось неправдой. Он хотел, чтобы Кроули держался дальше — как можно дальше. Мысль о том, что его демон заперт здесь, под властью кого-то вроде Хастура, вселяла в него страх, подобного которому Азирафаэль никогда не знал.
— Не волнуйся, — продолжал Хастур. Азирафаэль почти мог представить себе, как его угольно-черные глаза сияли в тусклом мерцающем свете комнаты. — Скоро мы дадим тебе повод поплакать.
Послышались шаги, когда Хастур подошел ближе, а затем резко остановился, когда голос второго демона эхом отозвался вокруг них, посылая холодок шока по спине Азирафаэля.
— Пока нет, — голос принадлежал Томасу, человеку, которого Азирафаэль до этого момента считал своим другом. Когда этот голос достиг его ушей, ангел осознал свою великую ошибку. Он понял, что Кроули был прав с самого начала. Томас был демоном. Томас не любил его. Томас использовал его, чтобы добраться до Кроули, и Азирафаэль угодил прямо в ловушку. Он идиот.
О Кроули, мне так жаль. Пожалуйста, прости меня.
— Ты сказал, что мы собираемся пытать его, — прошипел Хастур, его голос немного приглушился, когда Азирафаэль предположил, что демон повернулся лицом к Томасу. — Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока ты решишь, как поступить, Данталион.
— Хастур, — демон, чье имя, очевидно, было Данталион, заговорил более властно, чем прежде. — Азирафаэль мой, ты понимаешь? Это был мой план, и мой план привел его сюда. Мои подопечные держат его здесь. Ты можешь получить Кроули, когда он неизбежно появится, чтобы спасти своего драгоценного ангела.
Кровь Азирафаэля похолодела. Конечно, Кроули не был настолько глуп. Он должен был знать, что это ловушка, в которую его заманивают. Он должен был держаться подальше от всего этого. Что бы они ни сделали с Азирафаэлем, его демон должен оставаться в безопасности. Азирафаэль никогда не простит себе, если что-то случится с Кроули, потому что он был слишком слеп, чтобы увидеть опасность прямо перед собой.
— Что ты собираешься с ним делать? — он услышал ворчание Хастура, явно расстроенного всей этой ситуацией. На какое-то время воцарилась тишина, и Азирафаэль попытался быстро моргнуть глазами из-под тряпки, пытаясь сдвинуть ее с места. Может быть, если бы он смог заставить ее упасть, если бы ангел мог просто увидеть Томаса — Данталиона, как бы его ни звали, — может быть, он смог бы убедить демона отпустить его.
Воспоминания Азирафаэля были немного расплывчатыми, когда он вспоминал свое время с этим демоном. Он думал, что между ними что-то было. Теперь ангел понял, что это какая-то выдумка. Ложь, которую соткал Данталион, чтобы каким-то образом заставить Азирафаэля заботиться о нем.
Даже сейчас, когда Азирафаэль был привязан к стулу, заперт в Аду, звук голоса этого демона наполнял его необъяснимой радостью. Он был отвратителен. Кроули заслуживал гораздо большего.
— Я еще не совсем решил, — голос Данталиона был мягким, но каждый слог нес в себе обещание чего-то ужасного. — Я решу, когда вернусь. Вельзевул сказал, что им нужно кое-что показать мне. Это звучало очень срочно. Проследи, чтобы он не выкинул ничего смешного, пока меня не будет.
— С удовольствием.
Шаги Данталиона исчезли за дверью, и Азирафаэль остался один в своей тюрьме с Хастуром — демоном ужасной репутации, который имел хорошо известную обиду на Кроули. Он винил Змея в уничтожении Лигура, что, как задумался Азирафаэль, было справедливой оценкой. Насколько он понял, Кроули всего лишь пытался защититься от этой парочки. Он использовал святую воду против них, чтобы они не утащили его обратно в Ад.
Медленно демон приблизился к нему, его дыхание было тяжелым, намерение в его движениях заставило желудок ангела неприятно сжаться. Он повернул голову, следуя за звуком шагов Хастура, пытаясь определить точное местоположение своего противника без помощи глаз.
— Скажи мне одну вещь, Азирафаэль, — попросил Хастур, проводя холодной, липкой рукой по плечам ангела, заставляя Азирафаэля дрожать против его воли. Шаги переместились с левой стороны Азирафаэля на правую, когда герцог медленно обошел вокруг металлического стула, выслеживая свою жертву, как кошка выслеживает мышь. — Как именно Кроули заполучил святую воду, которая уничтожила Лигура? Ты случайно не знаешь, м-м?
— Я дал ее ему, — ответ был прямым, без колебаний. Не было смысла лгать этому демону, если только это не защитит Кроули. Здесь, рассказав Хастуру, что Азирафаэль был тем, кто предоставил оружие, которое уничтожило его спутника, он фактически свалил вину с Кроули на себя. Он сделает все, что может, чтобы защитить своего любимого.
Удар пришел из ниоткуда, соединившись с его лицом и сбив Азирафаэля на землю. Он застонал, когда другая щека царапнула по твердому каменному полу, но ангел не закричал. Он не доставит Хастуру такого удовольствия.
Похожие на кинжалы ногти впились в его голову, когда герцог схватил ангела за волосы и потащил его вверх, металлический стул громко заскрежетал по полу. Азирафаэль потянул за веревки, но хотя они, казалось, были сделаны из обычной ткани, обереги, которые Данталион поставил вокруг нее, не позволили ему чудом избавиться от них. Все, что ему удалось сделать, — это еще сильнее потереть веревку о свою обнаженную кожу, грубые нити впивались в нее по кусочкам.
И снова гнилостный запах дыхания демона обжег его кожу. Рука Хастура все еще была запутана в волосах Азирафаэля, и он грубо дернул ее, отчего слезы выступили на глазах ангела. Обе его щеки горели от боли, и он понял, что та, что прошлась по земле, истекала кровью. Он знал, что это не сработает, но ангел все еще пытался убрать рану, надеясь, что они подумали только о защите от его атакующих способностей.
Когда боль осталась, Азирафаэль понял, что сейчас ему будет гораздо, гораздо хуже.
— Никто не говорит мне, что я могу и чего не могу иметь, — прорычал Хастур, когда его кулак коснулся живота Азирафаэля, грубо выталкивая воздух из его легких. — Ни Вельзевул, ни Дагон, и уж точно не такие, как Данталион.
Ангел застонал, чувствуя, как уже начинает расти синяк. Он был слишком мягок для этого. Азирафаэль гадал, сколько времени уйдет на то, чтобы потерять сознание, и что произойдет, если Хастур случайно выведет его из строя. Будет ли рематериализация на Небесах более безопасной ситуацией для него? Ангел понятия не имел.
Боль пронзила его череп, когда Хастур снова схватил его за волосы и заставил Азирафаэля поднять голову. В одно мгновение повязка была снята, и ангел обнаружил, что смотрит в пару блестящих черных глаз и желтоватое лицо, которое было наполнено страстным удовлетворением и каким-то извращенным ликованием.
