— Значит, вы художник? — Анафема назначила Ньютона главным собеседником, пока суетилась на кухне, готовя ужин. Все шло так, как и ожидал Кроули. — С… красками, кистями и прочим? Или вы используете свои руки, или губки…?

Кроули пришлось воздержаться от остроумного замечания на этот счет. О, это должно было быть катастрофически — говорить ему подобное в лицо. Он просто чувствовал это. Этот демон должен был понять, какая нелепая, неестественная ситуация сложилась, и он собирался бежать и, вероятно, тащить пораженного ангела с собой. Все они были обречены.

Внимание Томаса на самом деле оживилось от этого вопроса. Кроули в ошеломленном молчании наблюдал, как демон заерзал на стуле, наклонившись вперед так, что его рука больше не обвивалась вокруг плеча Азирафаэля, а руки сцепились на коленях.

— Да. Живопись — мое побочное увлечение. Вообще-то, я нашел его не так давно. Я шел мимо магазина в мой первый день в Лондоне и увидел это прекрасное изображение заката. Казалось, что все небо было в огне. Я никогда раньше не видел ничего подобного и решил, что хочу научиться создавать подобное искусство.

Он должен был спросить. Кроули должен был спросить, где это существо было до Лондона. Он знал, что любой ответ, кроме Ада, будет ложью. Сможет ли Азирафаэль почувствовать это? Сможет ли он сказать своему новому «другу», что тот лжет? Или он тоже был таким…запутанным в голове, чтобы заметить, что демон сделал что-то не так?

Кроме того, Томас поймет, что он пытается сделать таким очевидным вопросом. Последнее, что Кроули хотел сделать с этим ужином, это вывести из себя другого демона. У них был план. Он должен придерживаться его. Пусть Ньютон ведет разговор. Вставляет умные замечания, когда может. Занимает Томаса, чтобы Анафема могла сделать свое дело.

Со своего места в кресле Кроули не мог видеть ничего из того, что делала ведьма. Он был полностью повернут к ней спиной, что заставляло его полагаться только на слух, чтобы сказать даже что-то такое простое, как то, где она была.

— Ты научился рисовать все эти красивые картинки за месяц? — услышал демон вопрос Азирафаэля. Желудок Кроули скрутило от волнения при виде явной нежности в голосе ангела. Азирафаэль был искренне впечатлен талантом Томаса. Мог ли он сказать то же самое о себе? Были ли у Кроули какие-нибудь дары, которые заставили бы его ангела так говорить о нем? Он не мог придумать ни одного.

Томас усмехнулся, наклоняясь, чтобы поцеловать Азирафаэля в висок. Кроули пожалел, что у него в руке нет чего-нибудь маленького, вроде карандаша или зубочистки, чтобы он мог с удовольствием разломить его пополам.

— Я в Лондоне уже больше месяца, любовь моя. Мне пришлось практиковаться в своем ремесле в течение нескольких месяцев, прежде чем я набрался смелости попытаться продать его другим людям.

Любовь. Это слово пронзило сердце Кроули. Он обернулся, чтобы посмотреть на Анафему, которая в данный момент суетилась вокруг стола, расставляя все столовые приборы на свои места. Должно быть, она что-то почувствовала, потому что в следующую секунду женщина подняла голову и встретилась с ним взглядом. Кроули понятия не имел, как он выглядел в тот момент, но судя по ее гримасе, не очень хорошо.

— Может кто-нибудь из вас помочь мне закончить накрывать на стол? — позвала она, устремив карие глаза туда, где на диване сидели Азирафаэль и Томас. В мгновение ока ангел вскочил на ноги и поспешил протянуть руку помощи. Кроули не смог сдержать своей нежной улыбки. Даже когда у него было все это безумие, его ангел все еще был добр до глубины души.

О, как Кроули любил его!

— Энтони, — снова заговорила Анафема, склонив голову в сторону кухни. — Мне нужна дополнительная помощь на кухне. Пришло время для овощей, подготовленных для жаркого.

Демон ухмыльнулся.

— И ты выбрала меня, чтобы я управлялся с ножами. Великолепный выбор.

Она действительно рассмеялась, и это прозвучало искренне.

— В твоих снах. Мне нужны твои длинные руки для перемешивания.

Они должны быть осторожны. В этот момент, если Анафема оттягивала его в сторону, это означало, что она что-то нашла. Судя по выражению ее лица, информация, которую она получила, была чем-то средним между слегка интересным и «вторым пришествием Конца Света».

Кроули попытался обрести хоть какое-то подобие контроля над своим предательским желудком. На данный момент у Томаса не было причин подозревать, что что-то случилось, за исключением того факта, что он знал, что Кроули знал, что он демон. Он ничего не знал ни об Анафеме, ни о Ньютоне, ни об их участии в остановке Апокалипсиса, ни о том, что может сделать ведьма. И все же, если Кроули слишком долго пробудет с ней наедине, он может заподозрить неладное.

Они должны были быть осторожными и вести себя тихо. Если Томас подслушает что-нибудь подозрительное, они все могут оказаться в опасности. Общаясь с ним весь день, Кроули все еще не знал, с кем они имеют дело. Если это был какой-то меньший демон, который появился здесь для забавы, они, вероятно, были в порядке. Если Томас был одним из герцогов, то у них могут быть большие неприятности, если он решит, что игра окончена.

Дверь перед ними распахнулась, когда Кроули переступил порог столовой и вошел в кухню. Он обернулся, наблюдая, как дерево раскачивается взад-вперед. Взад и вперед. Пока он, наконец, не вернулся в кадр. Анафема уже стояла у стола с ножом в руке, молча отрубая особенно большую морковку.

— Итак, — начал Кроули, неторопливо подходя к Анафеме. Как он должен был это сделать? Как он мог говорить с ней так, чтобы Томас не подслушал? Даже спрятавшись на кухне, демон все еще слышал, как Ньютон подхватывает разговор о живописи. Если он мог их слышать, Томас ни за что не станет упускать шанс сделать то же самое. — Я должен помогать с перемешиванием?

— Ты можешь говорить открыто, Кроули, — начала Анафема, сгребая горсть оранжевых овощей в кастрюлю. Она сунула руку в деревянный контейнер, вытащила ложку и протянула ему. Демон едва успел ухватиться за нее, прежде чем она снова заговорила. — Я звукоизолировала дверь.

Он наблюдал, как ее взгляд скользнул вверх, к дверному косяку. К четырем углам был прикреплен пучок трав, который, как предположил Кроули, был каким-то колдовским заклинанием, не позволявшим звуку проникать через барьер наружу. Он настороженно смотрел на растения, молча требуя, чтобы они выполняли свою работу должным образом. От этого зависела безопасность Азирафаэля.

— Тебе нужно, чтобы я это доказала?

Демон обернулся. Как она собирается это сделать? Он был здесь, а не снаружи. Откуда ему было знать, что все, что они говорят, не может быть услышано снаружи, если он не находится в обоих местах одновременно — чтобы слышать и не слышать звук одновременно.

На лице женщины появилась лукавая улыбка.

— Может быть, ты захочешь заткнуть уши.

Прежде чем он успел отреагировать, она закричала.

— Ньютон! Иди сюда! Там гигантский паук на стене, и мне нужна твоя помощь!

Вокруг них воцарилась тишина. Кроули медленно опустил руки, его глаза метнулись к дверному проему, а уши прислушались, не услышал ли кто-нибудь крик Анафемы о помощи.

— Что? — насмешливо произнес демон еще через мгновение. — Ты думаешь, он прибежит сюда, чтобы спасти тебя?

Еще одна улыбка появилась на лице женщины.

— Конечно, нет. Я ожидала, что ничего не произойдет, потому что никто из них меня не слышит. Но если бы они слышали, он прибежал бы сюда, чтобы вручить мне мухобойку, висящую по другую сторону двери, чтобы я могла убить для него паука.

Кроули закатил глаза. Эта женщина была просто смешна. Но она также знала свое дело. Пожалуй, она была единственным человеком на всей планете, который мог помочь ему прямо сейчас. Наверное, в какой-то момент ему следовало бы поблагодарить ее за то, что она так подставила ему шею. Анафема едва знала его, и все же она открыла свой дом неизвестной демонической угрозе, чтобы помочь ему. Значит ли это, что они были друзьями? Кроули не был экспертом, но, похоже, именно так друзья и поступали друг с другом.