Несдержанный вскрик пронзил слух, горло резануло от непривычного напряжения. В уголках глаз собрались еле ощутимые слезинки — от напряжения, сковавшего тело в железные тиски, хотелось не то что вскрикивать — выть, выть беспрестанно. Тони зарылся лицом в сгиб шеи, коля щетиной и крепко целуя сгорающую изнутри кожу. Жаркий шепот обжигал ухо, но смысл его до Питера не доходил.

Горечь растеклась по венам, наполняя чашу до предела, побуждая к беззастенчивым надрывным мольбам, обостряя все чувства до предела, который парень, казалось, давно уже пересек.

Позволяя прочувствовать близость конца.

— Тони, Тони, Тони! — надломленно вскрикнул Питер, переходя едва ли не на фальцет, жестче вцепляясь пальцами в нащупанные через кожу чужие ребра и всем существом прильнув к и так близкому до невозможности телу.

— Детка, Питер, Господи, — буквально прорычал Тони в ответ, сильнее жмурясь от вспыхнувших в глазах искр после того, как Питер на грани боли и наслаждения впился ногтями в чуть ли не хрустнувшие ребра.

По мышцам ураганом пронесся сгусток ощущений, вынуждая мальчишку дрожать и стихийно вздрагивать. Внутри все будто затрепетало, Питер был близок к потере последних сил и просто лежал, через не могу вцепившись в Тони.

Член особо удачно попал по простате, и Питер не вынеся накала пронзающего его наслаждения, восторженно вскрикнул, со стоном падая в блаженные объятия оргазма. Тони пробормотал на ухо что-то явно хвалебное, судорожно вздохнув и ускорившись, доводя тем самым Питера до откровенного экстаза — закатанные глаза, громкие всхлипы и слезы на щеках включены в меню.

Как кончил Тони, Питер не уловил, завязнув в неге накрывшего его наслаждения, но когда движения стали медленнее и куда расслабленей, будто бы ослабнув, то Питер вынырнул из бессознательности и даже смог посмотреть в лицо, искаженное упоительным восторгом, прежде чем-то приблизилось настолько, что рассмотреть ничего уже невозможно — Тони нежно и чувственно поцеловал, прекратив движение.

Он осторожно выскользнул, немного приподнявшись, оставляя Питеру странное ощущение пустоты внутри, но целовать не перестал, только ослабил давление на прижатую к кровати ногу. Выдохнув через нос, Питер теснее прильнул к губам и разогнул уже порядком подуставшую конечность, вернув ее в естественное положение, а следом, улыбнувшись в поцелуй, обвил шею любовника рукой, приложив усилия к тому, чтобы перевернуть их обоих, поменяв местами. Тони поддался легко, без лишних слов сообразив, чего добивается Питер, и сам, предварительно просунув руку тому под спину, утянул за собой, упав на прохладное разворошенное одеяло и утонув головой в упругой подушке.

— Ты был неплох, мистер Дровосек, — будто поделившись чем-то сакральным, прошептал Питер в губы Тони, просто-напросто растекшись по горячему как печка телу и уткнувшись порядком истерзанными губами где-то под подбородком — туда, где кончалась граница намеренно выстреженной бородки и начиналась территория отросшей за полдня еле заметной щетины.

— Правда так думаешь, Элли? — насмешливо хмыкнул Тони, податливо отклоняя голову левее, предоставляя Питеру больше пространства для маневров.

— Ну нет, наврал, чтобы не обижать дедулю, — хихикнул Питер и тихо вскрикнул, ощутив, как еще не отошедшую половинку задницы сжала сильная рука. Мстительный укус оказался достаточно весомой вендеттой, особенно учитывая, что на Питере, по ощущениям, таких были десятки. — Может, папулю? — еще более ощутимый щипок пришелся на другую ягодицу, и Питер с готовностью ответил, прикусив нежную мочку уха.

— Мне казалось, мы в сказке, а не в порнушке сомнительного содержания, — Тони явно закатил глаза, немного покачав головой, тем самым вырвав мочку из плена обсасывающих ее губ.

— Ну, разок, смеха ради, можно представить что мы в порнушке сомнительного происхождения, — еле сдержав рвущийся наружу смешок, сказал Питер, скользнув вниз по торсу Тони ладонью.

— Учитывая, что я всерьез мог бы быть твоим папулей, Питти, в моих глазах эта шуточка теряет пару баллов. И вообще, тебе все еще шестнадцать, мы творим лютое беззаконие. Я творю, — сказав, он чуть огладил Питера по отозвавшейся приятной истомой ягодице и повернулся, неуклюже клюнув его расслабленными губами куда-то в скулу.

— Нет, я творю, — Пит развернулся, прильнув к влажным губам и упершись взлетевшим выше локтем рядом с подушкой, осторожно двинув свободную ладонь ниже, чтобы аккуратно дотронуться до почти опавшего, не в пример его собственного, уже почти вставшего снова, члена. — Можно одеялко накинуть, а то у меня задница мерзнет, — хрипло рассмеялся, уткнувшись лбом в сгиб шеи.

— Сойдемся на том, что у нас командная работа, дорогой, — неторопливо проговорил Тони, улыбнувшись, ощутив, что Питер убирает руку с его паха и скользит ею уже по боку, удобно проскользнув под плечо, и, отыскав угол одеяла, поднапрягся, накидывая его поверх Питера, укрывая того от колен до середины спины. Мальчишка расслабился, укладываясь сверху, тягуче медленно растекаясь по нему, как масло по поджаренному тосту. — И еще, у меня тут внезапно возник вопрос, откуда такая гибкость? Я по-первости подумал, что к чертям тебя переломаю, а ты вон как, ничего, даже не пискнул. По крайней мере от недовольства, — до двусмысленности провокационно добавил, ласково погладив нежный, покрытый редким пухом бок.

— Ну, я когда-то занимался балетом, а это, если можно так выразиться, некая профдеформация. А еще стараюсь держать себя в форме, — поделился Питер тем, что с некоторых пор стало если не секретом, то утаиваемым фактом из собственной жизни.

Тони слабо нахмурился — Питер, на подушке совсем рядом с ним, отлично видел каждую эмоцию, проскальзывающую у него на лице.

— Не помню такого в твоей биографии. А я бы запомнил такую… Интересную деталь.

— Это было не совсем официально, — пояснил Пит, потершись кончиком носа о совсем немного колкую щеку. — В тринадцать лет, по настоянию отца, пришлось бросить в угоду развития на научном поприще. Похоже, что не зря, — фыркнул, удобнее устраиваясь у себя на сгибе локтя.

— Похоже на то, — согласился Тони, повернувшись и сонно улыбнувшись. И втянул в очередной поцелуй.

***

— Откуда у тебя татуировка? — вдруг спросил Питер, нарушив сладкую, окутывающую их двоих тишину.

Тони повернул голову, вскинув свои темные брови, будто бы удивившись прозвучавшему вопросу, но через секунду вдруг расплылся в улыбке, коротко рассмеявшись.

— Уже забыл, что ты у меня ребенок-маугли. Эту историю знают все. Кроме, разумеется, тебя. Одно время даже по телевидению крутили, — задумчиво высказался, слабо сжав пальцы Питера, удобно умостившиеся на шероховатой натруженной ладони. — Тебя только, наверное, тогда даже в далеко идущих планах не было.

От родственников Пит благополучно слинял, отговорившись прогулкой в одиночестве глубже в чащу и необходимостью ответить на надрывающийся от поступающих звонков телефон. В лесу очень удобно неплохо ловил даже интернет, поэтому его отпустили с чистым сердцем — хотя Питер подозревал, что Мэй и дядя Бен все равно догадались, что после этого он свинтит под заботливое крыло новообретенного друга. Питер отлично отзвонился всем желающим еще по пути к любимому, сбросив звонок Нэда буквально только ступив на порог. Тони встретил улыбкой и крепкими объятиями.

Они уже какое-то время лежали, устроившись рядом друг с другом на расстеленном в тени деревьев мягком пледе, брошенном поверх прохладной травы, не сразу впитавшей тепло тел и какое-то время холодящий даже через плотную вязь. Питер, устроив подбородок на сложенных друг на дружку руках, глядел в чащу, в которой то и дело мелькали мелкие птицы, не видящие ничего странного в своем громком чириканье — Питер тоже в этом ничего странного не видел, поэтому смотрел, слушал и наслаждался, стараясь отогнать от себя мысль, что ему вот-вот предстоит покинуть свое временное пристанище, и в следующий раз они с Тони встретятся только в душном Нью-Йорке. И свободы в перемещениях, как здесь, им не видать как своих ушей.