— Уволиться захотела? — мужчина на двух пальцах выставил бумагу перед сотрудницей.

— Да, — Николь была тверда.

— Я надеялся, что у тебя хватит мозгов загладить свою вину за вчерашнее, а не разводить эту самодеятельность.

— Мистер Порта, я устала. Устала работать семь дней в неделю по двенадцать часов. Устала иметь дай бог хотя бы один выходной в месяц. И всё это за копейки. Если вы считаете, что желающих на Вас надрываться валом, то зачем пытаетесь читать мне сейчас нотации? Ищите новые кадры. А я пойду отсюда. Я устала.

Мужчина мог лишь пожать плечами. Он не хотел разводить скандалы, не хотел лишний раз спорить с какой-то букашкой на его социальной и карьерной лестнице. Николетта ушла, даже не хлопая за собою дверьми, а он вернулся на своё законное место — в скрипящее от времени, но безумно удобное кожаное кресло. Порта не хотел ни останавливать Николь, ни возвращать. Она ему была не нужна: в городе было полно людей, который готовы были занять её место.

До больницы отсюда уехать было проще, девушка практически сразу же села в подходящий автобус. Городской серый бетон постепенно сменился осенним пригородом. Долгая дорога по лесу в конечном итоге закончилась небольшой остановкой, от которой вверх шла лестница с указателем на больницу.

Воздух здесь был особенно свежим. Автомобили проходили мимо часто, периодически даже сплошным потоком, но отдалённость от города делала это место особенным. Николетта прекрасно понимала, почему лечение в этой больнице стоит так дорого. По сути, эта дороговизна наталкивала её на новые вопросы относительно Сэма и его жизни. Язык действительно чесался, но… Воспитание противоречило.

Поднявшись, Николь отдышалась. Некоторое время она по привычке шла в сторону корпуса, где лежала Иоланда, но вскоре улыбнулась и сменила свой маршрут. Девушка бегло осмотрела парк, где они впервые встретились с Сэмом и, не найдя его там, продолжила путь.

В фойе она поздоровалась с персоналом, подошла к лестнице, поднялась по ней на третий этаж. Дошла до нужной палаты, постучала в дверь. Дёрнула за дверную ручку.

Да, Сэм был и там. И был не один. Николетта смутилась, когда на неё взглянули три пары глаз: главный обитатель палаты, мужчина и женщина.

— Я, похоже, не вовремя, — девушка смущённо заправила выпавшую прядь за ухода.

— Всё нормально, — заверил Сэм.

— Да, проходите, — женщина улыбнулась гостье, бегло рассмотрев её с вежливым любопытством.

Николь закрыла за собою дверь и прошла ближе к центру палаты. Скованность из-за стеснительности было не скрыть.

Куда более неловко приходилось Сэму. Впервые, наверное, недели за две он увидел родителей. С каждым визитом всё больше внимания он акцентировал на их взгляды, только по ним понимая, что выглядит он с каждым разом всё хуже и хуже. Он каждый раз хотел спросить, сколько ему осталось жить, но понимал, что сам не хочет знать ответ. Жить хотелось, пусть даже в таком виде, но хотелось.

Впервые Николетта могла увидеть синяки на руках парня. К одному из катетеров была подключена капельница, Сэмюель выглядел расслабленно. С визитом девушки повисло молчание, но мужчина постарался быстро от него избавиться.

— Вы Николетта? — поинтересовался он у гостьи.

— Да, я, — щёчки девушки наполнились румянцем.

— Сэмюель рассказал о Вас немного, — женщина присел на кровать к сыну и взяла его за руку. По лицу парня было заметно, что к подобному обращению с собой он не привык.

— Надеюсь, только хорошее, — Николь улыбнулась, подходя ближе.

Луи поднялся на ноги с кресла и указал жестом гостье на него:

— Присаживайтесь.

И девушка послушно присела.

— Мы заедем к тебе на неделе, — Сюзанн пронзительно взглянула сыну в глаза и встала с кровати сама, подхватив свою маленькую сумочку.

— Да, я понял, — молодой человек глубоко вздохнул.

— До встречи, милый, — женщина улыбнулась, подходя к двери. — До свидания, Николетта.

Луи дождался, пока его супруга покинет палату, после чего подошёл ближе к сыну и прошептал ему на ухо:

— Нам надо будет обсудить кое-что без матери. Я заеду позже, не рассказывай ей.

— Без проблем, — Сэм вновь вздохнул полной грудью.

— Удачи, — мужчина улыбнулся. Он посмотрел сначала на сына, после — на его гостью. — Всего доброго.

Когда дверь палаты закрылась, вновь повисла тишина, которую сотрясали лишь неразличимые голоса в коридоре. Когда они утихли, Сэм расслабился, откинув голову на подушку.

— Это были твои родители? — Николь первой решилась эту тишину нарушить.

— Да, — Сэм ответил на вопрос с неохотой. — Я не знаю, зачем они сегодня приехали.

— Соскучились?

— Ну… Знаешь, это долгая история. Имею в виду наши отношения. И мне не хочется сейчас это обсуждать. Да и в целом это всё — не лучшая тема для разговора. Лучше иди ко мне.

— Я не влезу этим в твоё личное пространство?

— Ну, знаешь, когда ты ко мне позавчера на лавку метила, тебя моё личное пространство не напрягало, — Сэм усмехнулся. — Иди, пока зову.

И Николь подошла. В голове играли скорее гормоны, чем здравый смысл. Она сначала присела рядом с Сэмюелем, а после и вовсе легла, когда он приподнял руку, готовясь её обнять. С ним было тепло, комфортно по-осеннему. От него приятно пахло. Девушка прикрыла глаза и сама приобняла молодого человека. Он от этого лишь улыбнулся.

Сэму не хотелось лишний раз шевелиться: в одной руке была капельница, на другой лежала Николь. Он много думал о своём, в какой-то момент ему показалось уместным носом закопаться в её волосы. Девушка вздрогнула от неожиданности, но не сказала ни слова против. Запах её шампуня Сэму вполне понравился, прерывать контакт парень не видел смысла.

Подобной близости не было в жизни молодого мистера Мореля никогда. Об отношениях (каких-либо кроме дружеских) с девушками он мог только читать и смотреть фильмы. Конечно, в каком-то возрасте ему это было даже противно, но сейчас вызывало не только любопытство, но и желание.

Сэмюель хотел быть таким, как все. Хотел ходить в школу, как остальные дети, а не находиться на индивидуальном обучении, поступить в университет на очную форму, иметь своих друзей и знакомых, завести девушку, а в будущем, быть может, даже создать семью. Но мечтать было мало, а больше, его, молодой человек не мог. Для всего этого нужно было жить свой жизнь, а не больничной.

В какой-то момент Николетта засопела, от чего Сэм улыбнулся. Жидкость, поступающая в вену молодого человека через капельницу, почти закончилась. Он знал, что вскоре зайдёт медсестра, но не хотел будить при этом девушку.

Почему-то Сэму казалось, что он знает её не три дня, один из которых они конфликтовали. Николь была глубоко ему симпатична, и он признавал это. Он крепче прижимал её к себе, и та не просыпалась. Никогда до этого молодой человек не испытывал подобного чувства. Он и близко не подозревал о том, насколько приятно ощущать, как кто-то лежит рядом. При то, что этот кто-то — не случайный человек, а осознанно выбранный.

Когда в палату вошла медсестра, она умилилась. Сэм жестом попросил её вести себя как можно тише, та в знак согласия кивнула и улыбнулась. Она быстро разобралась с капельницей и покинула небольшое помещение. Лишь за дверью она тяжело вздохнула, понимая, что вскоре маленькое счастье худого парня скорее всего закончится. Однако сейчас он был в позитивном расположении духа, и это не могло не радовать.

Они лежали так практически до вечера. Николетте было неловко, когда она проснулась, но приятно. Долго после этого они, как и прошлым днём, болтали обо всём и ни о чём. Рассказывали друг другу о себе, делились интересами, мечтами, целями и желаниями. Девушка стеснялась спросить про болезнь, а Сэм самостоятельно затрагивать эту тему и не хотел.

Когда часы посещения закончились, парню стало грустно; тепло в нём поддерживали лишь слова Николь о том, что она вернётся. Теперь он был уверен, что она не обманет.

Они виделись каждый день, каждое утро и каждый вечер переписывались и созванивались. Оба улыбались, встречая друг друга, ждали объятий. Николетта засыпала с мыслями о том, что им хорошо вместе, с мечтой об этом самом «вместе». Сэм…