Многолетние попытки сохранить беременность в искусственной камере, имитирующей женский организм, также не привели ни к какому результату. Затем для вынашивания стали использовать суррогатных матерей. Но чем сильнее в последние два столетия ухудшалось здоровье землян, тем чаще суррогатные беременности прерывались, и со временем стало возможным делать подсадки только самим женщинам-донорам. Только организм той женщины, чьи яйцеклетки использовались для искусственного оплодотворения, не отторгал полученные эмбрионы.
В случае удачной подсадки сохранить такую беременность было все равно крайне сложно. Женщинам-донорам заблаговременно начинали вводить специальные препараты, затем они всю беременность наблюдались в клинике, и даже если не было видимой угрозы плодам, ей ежедневно вводили лекарства, дабы избежать выкидыша. Состояние женщины осложнялось еще и тем, что такие беременности почти всегда бывали многоплодными. Количество плодов доходило иногда до шести или даже восьми. Естественно, беременные не могли ни ходить, ни даже сидеть, они почти всё время лежали на спине с поднятыми вверх ногами, а животы их обматывали специальной пленкой, чтобы не треснула кожа.
Несмотря на всё это, все до единой женщины Земли мечтали, чтобы выбор МДСЗ пал на них. Никто никогда не жаловался, не думал о боли и прочих неудобствах. Выбранные женщины были неимоверно счастливы, что им предоставляется шанс хотя бы попытаться произвести на свет потомство. Ведь пройдя через множество страданий и лишений, эти счастливицы, пусть и с некоторыми оговорками, но становились матерями.
Даниэлу вопрос репродукции волновал с самого детства. Девушка много занималась проблемами естественного зачатия в университете, и параллельно с факультетом врачебного дела посещала лекции Питера Йоханссона – одного из последних специалистов в области естественного зачатия у людей. Со временем доктор Миллер написала несколько работ по этой проблеме, а после окончания интернатуры даже открыла научно-исследовательскую лабораторию при Центре Репродукции. Возглавить ее, Даниэла попросила профессора Йоханссона, и он с радостью дал свое согласие, однако, поработать вместе они почти не успели, так как спустя всего два месяца после открытия лаборатории Питер скончался от острой почечной недостаточности. Доктор Миллер, прекрасно понимая, что область медицины, которая так ее волновала, считалась, мягко говоря, неперспективной, не теряя времени, открыла фонд памяти профессора Йоханссона.
Благодаря имени и связям Питера, девушке удалось заручиться поддержкой некоторых крупных ученых, и МДСЗ разрешил Даниэле и впредь заниматься своими теоретическими разработками. В естественное размножение, впрочем, по прошествии двухсот лет уже давно никто не верил, и потому все относились к работе доктора Миллер крайне скептически. За долгие годы искусственное оплодотворение стало считаться единственно возможным вариантом продолжения рода, другие способы даже перестали рассматриваться и все научные знания из этой сферы постепенно стали забываться, так как молодых докторов, желающих заниматься тем, чего давно нет в природе, не находилось. Доктору Миллер было на это решительно наплевать – ей просто были интересны научные исследования в этом вопросе – пусть даже и чисто теоретические.
Сегодня утром Даниэла, прочитав письмо из МДСЗ, касающееся Мирослава, сразу зашла и на свою личную страницу. Там она, как и ожидала, также обнаружила письмо от МДСЗ, в котором говорилось, что ее яйцеклетки выбраны для искусственного оплодотворения их спермой донора. К письму прилагались анализы на совместимость, которые обязательно проводились в таком случае. Открыв свой собственный анализ крови, доктор Миллер сразу поняла, что в него закралась какая-то ошибка. В ходе своих исследований Даниэла регулярно делала анализы своей собственной крови. Значения, указанные в файле МДСЗ в корне не соответствовали значениям, которые она выявила сама, хотя даты забора крови случайно совпали. При этом расхождение было столь велико, что списать его на различие реагентов и оборудования было нельзя. Решив, что она сама ошиблась, доктор Миллер решила сделать анализ заново. Однако, странные цифры с этой минуты никак не выходили у Даниэлы из головы.
Мирославу пока ничего не сообщалось, так как собственно сам он был нужен только в заключительной фазе процедуры для подписания определенных бумаг, что по сути являлось чистой формальностью, так как никому и в голову не приходило подвергать сомнению приказы МДСЗ. В письме говорилось, что Мирославу будет сообщено обо всем после его возвращения. Это означало, что в случае удачного проведения ЭКО, Даниэле уже через 3 месяца будут подсажены полученные эмбрионы.
Поразмыслив немного, Даниэла решила сверить данные и из анализа лейтенанта Стояновича. К своему удивлению, она также обнаружила полнейшее несоответствие. Совершенно запутавшись, доктор Миллер решила, что все-таки что-то не в порядке с ее реагентами. Предположить, что ошиблись в лаборатории самого Министерства Здравоохранения, Даниэла и в мыслях не могла. Затем Миллер написала письмо доктору Шульцу и попросила его прислать ей на почту новые таблицы с референсными значениями. «Возможно, я что-то путаю», – подумала девушка.
Перестав перебирать возможные версии несоответствия анализов, Даниэла немного успокоилась. С этого самого момента, необыкновенная радость вдруг наполнила сердце девушки. Работа в области медицины научила доктора Миллер относиться ко всему хладнокровно и отстраненно, однако сегодня Даниэла не могла сдержать чувств. Она рассеянно улыбалась все утро, тем самым усугубив и без того небезосновательные подозрения Мирослава. Миллер не слушала, что бубнил робот по поводу перерасхода каких-то там медицинских препаратов. Она забыла вовремя отправить очередной отчет в Центральное Военно-Космическое Управление. Даниэла не стала обедать и, впервые за столько лет, не поехала после основной работы в свою лабораторию. Быстро накинув плащ, девушка чуть не вышла на улицу без респиратора. Все мысли Миллер были о том, что, если все пройдет успешно, уже через год, она станет матерью. А ведь она уже давно перестала об этом мечтать. Даниэла представляла, как увидит своих крошечных близнецов, как сможет заботиться о них, воспитывать и любить их. Она думала о том, как изменится и обретет наконец новый смысл ее жизнь, радовалась мысли, что наконец-то её удушающее одиночество отступит.
Однако больше всего ее будоражила новость о том, что теперь они с Мирославом будут навсегда связаны самыми прочными на свете узами – общими детьми. Столько лет мечтая о материнстве, Даниэла сама теперь не могла понять, чему она больше рада: тому что её выбрали для воспроизведения потомства или тому, что донором станет Мирослав. «Какой кошмар! – подумала Даниэла, вылезая из душа, – Он узнает всё через месяц, когда вернется с космодрома!». Девушка посмотрела на себя в зеркало и задумчиво улыбнулась.
Глава 3.
В понедельник утром Мирослав простился с Даниэлой и отправился на военный аэродром. На аэродроме его и остальных космонавтов, направленных, на ежегодные военные сборы на космодром, уже ждал самолет. Через 40 минут военные космонавты приземлились на аэродроме нового плавучего космодрома Equatorial launch, который построили около 10 лет назад. Новый космодром представлял собой гигантскую океанскую платформу, базирующуюся вблизи экватора. Запуски, производимые с экватора, позволяли выводить спутники на орбиту с наименьшими энергетическими затратами, именно поэтому строительство таких платформ стало широко распространено уже в начале XXII века.
Мирослав ни разу не был здесь, и настроение у него было приподнятое. Все вокруг казалось ему новым и интересным, новые люди, новые тренажеры, новые задания, – всё это будоражило его воображение.
После обеда космонавтам дали 2 часа отдыха, предварительно сообщив, где будет проходить вечерний сбор. Мирослав поспал в самолете, поэтому, бросив вещи, он решил потратить время отдыха на осмотр окрестностей.
