— Пойдем, будем целоваться под каждым мифическо — символическим деревом. Королева Елизавета Вторая — большая фанатка всей этой мистики, символов и преданий старины глубокой, но многое из того, о чем она мечтала, исполнилось.

— А откуда ты знаешь столько о королеве Великобритании? — спросил я.

— Да так, читал для саморазвития. История о короле Артуре, о рыцарях Круглого стола, особенно о Ланселоте и его любви к королеве Гвеневре, всегда меня поражали, не говоря уже о маге и чародее Мерлине. Шестой век нашей эры. Суровая, почти кельтская жизнь, захват территорий и объединение земель Альбиона, войны против саксов. История.

— Да ты поэт, Гарсиа! — рассмеялся я.- Любовь между рыцарем и королевой тебя значит так вдохновила, да? Гвеневра, она же Джиневра, Джения?! И что же тебя в ней так привлекло?

Я разозлился. Опять Поттер вспомнил о рыжей подружке, мелкой Уизлетте. Бесит. В такой чудесный вечер, почти ночь, и вспомнить эту девку? Я отвернулся от брюнета и слезы навернулись на глаза. Эта рыжая бестия вечно будет стоять между нами.

— Эй, любимый? — позвал меня Гарри. — Ты в порядке? Что с тобой?

Я развернулся и впился в губы Поттера собственническим поцелуем. Малфои умеют любить и драться за свою любовь. Я жадно целовал парня, кусал его губы, зализывал ранки, ласкал языком, но не выпускал из плена своего рта.

— Ты мой, только мой, или я тебя убью! Понял меня! — почти рычал я между поцелуев, заставляя Поттера то стонать от боли, когда кусался; то стонать в мои губы от желания. — Я заставлю тебя любить и хотеть только меня. Я выбью из тебя всю память о твоих чертовых девках.

— Любимый, я — твой, мне не нужны девушки. Успокойся, Леонардо, прошу тебя. — Гарри обнял меня так, чтобы я не мог пошевелиться и стал успокивающе гладить по спине руками. — Все хорошо, мой хороший.

Понемногу меня перестало трясти и я расслабился в нежных руках Поттера.

— Прости меня, Гар… сия, — произнес я. — Прошу тебя, никогда не упоминай при мне имя Джиневра. Я знал одну противную девку, она увела у меня мою первую любовь.

— Так значит ты любил уже, мой белокурый Ангел? Расскажи мне о своём парне, — попросил Поттер, — каким он был и почему вы расстались?

— Он был моей тайной любовью, но мы не встречались никогда, хотя однажды поцеловались, — ответил я.— Этот негодник отверг меня, а я долгие годы только любовался им издалека, не смея открыться и признаться.

— Альмейда, скажи, где он живёт и я ему отомщу за тебя! Отвергнуть такого красавчика и променять на девицу? Да он — дурень после этого. — Гарри обнимал меня и дышал в мои платиновые волосы. — Но это хорошо, ведь так бы ты не достался мне, Лео.

— Я прочитал сегодня днем в одной из местных газет, что в полночь над центральным мостом будет салют по случаю назначения королевой Елизаветой нового премьер — министра в Нассау.

— Да, я слышал, — ответил Поттер, — им стал…

— Не важно, что за очередного придурка назначили. От них от всех нет толка — лгуны, прохвосты и воры. Плевать на них. Генри, я слышал, что поцеловаться на мосту под сверкающими фейерверками — к счастью, любви и скорой свадьбе.

— К свадьбе, мой хороший? — удивился брюнет. — Я тебя никому не отдам, мой Ангел.

— Нашей с тобой свадьбы, Генри! Если захочешь? .

— Мерлин Великий! — закричал Поттер. — Я хочу, но мне надо все сделать по-человечески: поухаживать за тобой, водить куда-нибудь, дарить подарки и цветы и… попросить твою руку у твоих родителей.

— Подарок ты мне уже сделал…

— Пойдем к мосту, посмотрим на фейерверки, а потом я покажу тебе ночной рынок Нассау.

Мы оказались на мосту не единственными, кто желал в эту ночь закрепить свою любовь поцелуями под фейерверками. Гарри обнял меня, когда мы прибежали, чтобы к полуночи успеть на мост. Он протиснулся в центр, ведя меня за собой, а потом оттеснил к перилам и закрыл собой от теснивших нас парочек. Когда часы на башне стали бить двенадцать раз, Поттер провел пальцем по моим губам и склонился, накрывая их своими губами.

«Да, любимый, пей меня, выпей меня всего, я твой, каждым атомом своим, каждой молекулой. Мой Гарри, я — твой, весь и без остатка!» — кричало моё сердце, когда я отвечал на поцелуи брюнета. Я очнулся, когда вокруг нас столпилась куча народа и они хлопали в ладоши нам с Поттером. Ну, конечно, из всех мы были единственной парочкой парней, которая целовалась самозабвенно на мосту под взрывы петард и фейерверков. Поттер закрыл меня своим плащом, и мы бросились бежать под хлопки в ладоши, под дружные гогот и выкрики одобрения.

В лёгких стало не хватать воздуха, когда Поттер притащил меня на ночной рынок магглов. Чего здесь только не было. Я посмотрел на любимого и он повел меня к уличной еде, минуя лавки с мясом животных, живых морепродуктов, барахтающиеся в аквариумах. Через несколько рядов начинались стойки с уже готовой и ещё готовящейся едой. При нас жарилось мясо, тушки цыплят крутились на вертелах, варились супчики, рис с овощами и кругом душистый и пряный запах специй, приправ и всего удивительного.

— Любимый, чтобы ты хотел? — спросил меня Гарри.

— Мясо на шампурах и овощи с рисом, — ответил я. — Но ты уверен, Генри, что это съедобно?

— Здесь всё съедобно, всё безопасно для здоровья и безумно вкусно. Повара готовят при тебе и хорошо термически обрабатывают.

Гарри заговорил на английском, государственном языке и заказал мясо, рис с овощами и нам в коробочку положили порцию риса с овощами, а по бокам мясо. Запах действительно был волшебным. Мы отошли в сторонку и Поттер первым попробовал еду, он аж от удовольствия закрыл глаза.

— Ну, Генри, как, ты живой? — спросил я.

— Живее всех живых, мой Ангел! — улыбнулся брюнет. — Давай, теперь ты попробуй.

Он протянул мне чистую ложечку, но я отрицательно покачал головой.

— С твой ложечки, Генри, — ответил я и Гарри стал меня кормить. После каждой ложечки, когда я прожёвывал, он целовал меня. Потом я его кормил.

Поттер повел меня дальше, приобняв, когда мы съели все содержимое небольшой коробочки.

POV. ГАРРИ ПОТТЕР.

*

Белокурый Ангел сегодня был удивительно красивым и нежным. После его реакции ревности у цветущих деревьев вишнёвых, персиковых и грушевых, и после того, как мой мальчик успокоился, я повел его на мост любви и желаний. Когда часы били двенадцать раз, я поцеловал Альмейда. Мерлин Великий! Как он отвечал на мои поцелуи, как сладко отдавал всего себя в мою волю, подчинялся моим желаниям. Леонардо словно говорил мне своими губами: «Я твой, Гарри, твой весь, каждой своей клеточкой, возьми меня…» И я брал его жажду и дыхание, пил нектар его любви и детской доверчивости, с которой он отвечал мне на мою собственную жажду. Да, Альмейда, да… Вытесни из моего сердца всю прежнюю любовь, чтобы я не мучался от разбитого сердца.

Когда я оторвался от сладких губ, увидел, как все, кто был на мосту пялились на нас и хлопали в ладоши. Я заметил, что мой мальчик побледнел и его рука дрогнула в моей. Я закрыл его своим плащом и мы убежали под одобрительные возгласы и смех людей.

Я привел Альмейда на центральный ночной рынок, где был самый разгар торговли. Бывая в Нассау, я всегда старался приходить сюда и лакомиться народной уличной едой, она нравилась мне больше, чем все изыски ресторанных деликатесов. В Англии, когда тётя Петунья брала меня в город с Дадли, она никогда не покупала мне её. Когда я бывал на Багамах, или в Китае, или в Греции, или в Германии, или где-нибудь ещё по делам, я всегда представлял как рядом со мной стоит Драко Малфой и я прошу его попробовать народную, маггловкую еду. Эх, мечты мои залетные… Но сейчас рядом со мной стоял тот, кого я полюбил. И он оказался нормальным парнем, который доверял мне во всем и ел с моих рук, нежно прижимаясь ко мне и отвечая на поцелуи. А целовать эти волшебные губы было восхитительно приятно.

Мы легко на двоих освоили содержимое стаканчика с едой и я повел парня к сладостям и прочим вкусностям.