— Благодарю вас, Ваше Преосвященство, благодарю за всё! — воодушевлённо промолвила раскрасневшаяся от прилива чувств Эсмеральда.

— Это тебя нужно благодарить, храброе дитя, — смиренно откликнулся священник. — Ты спасла моего брата, не я.

— Вы спасли моего господина! — подтвердил признательный звонарь, не упускавший ничего и остававшийся, тем самым, в курсе происходящего. Он настолько освоился со своим недугом, что иные, не подозревающие о его глухоте, ничего не замечали.

— Ангел, снизошедший до жалкого грешника, — признательно глядя на цыганку, высказался Жеан, обо всём имевший собственное мнение. — Прежде я ещё сомневался, но теперь знаю наверняка — ангел, сотканный из чистейшего эфира.

Молодая жена поспешила оборвать этот поток любезностей, закрыв супругу рот ладонью.

— Будет тебе. Какой я ангел? Я простая цыганка, такая же земная, как и все дочери моего народа.

— Хозяин, время! — лаконично напомнил не терявший бдительности горбун.

— Верно! — спохватился Клод, с благодушной усмешкой наблюдавший за вознёй влюблённых. — Нужно торопиться, ибо сделать предстоит много.

Монастырская купальня, пространство которой было заполнено ваннами из морёного дуба, разделённых ширмами, в этот час пустовала. Только в углу, возле печи, служившей для подогрева воды, хлопотал послушник. Фролло, сбросив одежду до последней нитки, погрузился в одну из ванн. Квазимодо, взяв на себя обязанности банщика, помогал послушнику, таская котлы и поливая хозяина тёплой водой. Отфыркиваясь, блаженно жмурясь, встряхивая головой, Жеан с энтузиазмом скрёб кожу мочалом, растирал ароматным мылом. Завернувшись после омовения в белую простынь, насухо вытерев порядком отросшие в тюрьме волосы, он ощутил себя заново родившимся и почувствовал прилив сил. Живучестью и некоторыми повадками, как читатель, несомненно, успел заметить, бывший судья походил на кошек, которым покровительствовал. Брезгливо толкнув ногой ворох грязной одежды, хранившей следы его сегодняшнего позора, Жеан приказал Квазимодо:

— Сожги это. И пусть вместе с ней сгорит память о судье Фролло!

Вместе со сгоревшим платьем уходил в небытие завершённый этап его жизненного пути. Облачившись в чистое одеяние, он вступал на новый путь, распростершийся перед ним.

Выйдя во двор монастыря, отдохнувшие и преобразившиеся супруги Фролло увидели поджидавший их приятный сюрприз. Пьер Гренгуар, стоя возле готовой к поездке кареты, о чём-то беседовал с кучером. К ногам его прижалась белоснежная козочка. Следовало отдать должное жертвенности поэта. Он крепко привязался к смышлёному животному и с превеликим трудом возвращал его Эсмеральде.

— Джали! О, моя Джали, как я соскучилась по тебе! — воскликнула цыганка, устремившись к подружке, приветствовавшей хозяйку торжественным блеянием.

— Неужто вы вздумали удрать, не попрощавшись со мной? — широко ухмыльнулся поэт, демонстрируя два ряда молодых крепких зубов. — Ещё никому не удавалось провести Пьера Гренгуара! Едва услышав о вашей свадьбе, я быстрее ветра полетел к собору. Я сказал себе: не будь я Пьер Гренгуар и торговать мне галантереей, если я не застану их за сборами…

— Пьер! — засмеялась цыганка и, не дав ему договорить, бросилась на шею, по-сестрински поцеловала в губы.

— Полноте, сестрёнка, не ровен час об этом прознает моя Мадлен, а ревнивее этой женщины не сыскать во всей Франции, — отбивался служитель муз. — Тише! Тише! Ты меня задушишь!

— Месье Гренгуар… — произнёс Фролло. — Рад видеть вас.

Он улыбнулся мимолётно, одними уголками рта, но зато искренне. Двое мужчин, объединённых общей судьбой, одинаково спасённые женщиной от смерти, соперники в прошлом, расставались почти друзьями.

Распрощавшись с Клодом, Квазимодо и Гренгуаром, а также с кошками, прижившимися при монастыре, Жеан и Эсмеральда пустились в путь. Понурившись, Фролло думал о брате, о горбуне, которых оставлял, по всей вероятности, навсегда.

— Что ж… — выдавил он сквозь зубы, — эту пуповину давно следовало перерезать.

Сытые холёные лошади несли беглецов вперёд. Экипаж покрыл расстояние в полтора лье, когда Жеан, отдёрнув штору, выглянул в окно. Приметив справа деревню, он приказал вознице остановиться. Муж, жена и козочка вышли на дорогу.

— Возвращайся обратно, — велел Фролло, — дальше мы двинемся пешком.

— Но ведь Его Преосвященство приказал… — замешкался кучер.

— Ты должен вернуться в Париж нынче же вечером, — строго прервал Жеан. — Я не желаю, чтобы моего брата считали причастным к нашему исчезновению.

Пути окончательно разошлись. Карета, утопая колёсами в дорожной пыли, покатила обратно в Париж. Бывший судья, цыганка и Джали отправились в деревню, где рассчитывали найти ужин и ночлег.

Над землёй нависла ясная летняя ночь. Чёрное небо, похожее на перевёрнутую чашку, усыпали звёзды. Небольшая деревня, насчитывающая десяток дворов, погрузилась в дрёму. Устоявшуюся тишь изредка нарушали хрюканье свиней, ворочавшихся в хлеву, да квохтанье кур, не поделивших место на жёрдочке. Жеан и Эсмеральда, предпочтя двор сну в крестьянской лачуге, где и без них было тесно и где, к тому же, водились клопы, устроились под навесом, на охапке соломы. Ночёвка на свежем воздухе имела и практическое значение: в случае опасности беглецы имели возможность беспрепятственно скрыться.

Довольно нетривиальное брачное ложе дополняло причудливую свадьбу, служа также завершением заполошного, переполненного приключениями дня. Но что значило окружающее для влюблённого мужчины, сжимающего в объятиях женщину, приводящую его в сладострастный восторг?

— Помнишь Булонский лес? — спросил Фролло, откинувшись на спину, сполна вознаграждённый за долгое постничество. — Пресвятая дева, никогда не думал, что со мной повторится нечто подобное!

— Когда ты уволок меня в чащу, точно лесной дух? — промурлыкала Эсмеральда, укладывая кудрявую голову на его плече. — Да… Наша первая ночь и впрямь похожа на эту.

— Сама судьба предначертала нашу встречу, намеренно сталкивая нас. Ради того, чтобы стать твоим мужем, стоило угодить на эшафот!

— Тише! Не говори так. Что, если бы я опоздала, или тот важный господин меня не послушал? О! Сердце замирает при одной мысли об этом.

Жеан шумно вздохнул и крепче прижал к себе подругу.

— Однако же всё разрешилось как нельзя более удачно, — ответил он, гладя её локоны. — Не считая того, что ты теперь прикована ко мне самой прочной цепью и обречена сопровождать меня в скитаниях.

Цыганская плясунья блаженно потянулась.

— Для той, кто с рождения в дороге, нет участи лучше, чем странствия вместе с возлюбленным, — возразила она.

На ум Фролло пришёл давний их разговор после возвращения из Плесси-ле-Тур, когда Эсмеральда призывала его бежать, отринув богатство и сохранив свободу. Тогда он отказался покидать насиженное место, положившись на волю рока. Но чему быть, того не миновать и всё разрешилось так, как хотела цыганка. При том сам он приобрёл куда больше, чем потерял. Поражённый этой мыслью, Жеан произнёс:

— Выходит, что самые сокровенные наши мечты сбылись?

Поняв, что он имел в виду, Эсмеральда эхом отозвалась:

— Сбылись!

========== Вместо послесловия ==========

Неисчислимы пути, которыми правители уходят в мир иной. Кто погибает в бою, кто от изнурительной болезни, кто от руки заговорщиков, пронзённый кинжалом или задушенный офицерским шарфом, кто на плахе, кто вкушает на пиру отравленное питьё или, предпочтя смерть позору плена, сам принимает яд. Были в истории и такие короли, которые умирали не от болезни и не от старости, а по причине несчастного случая, нежданного и подчас нелепого. Так и произошло с Карлом Восьмым. Седьмого апреля тысяча четыреста девяносто восьмого года он вместе с супругой, Анной Бретонской, прогуливался по галерее замка Амбуаз, постоянно им перестраиваемого на свой вкус. Залюбовавшись живописным пейзажем, открывшимся обзору, и желая показать королеве то, что столь восхитило его, несчастный не преклонил голову, минуя низкую арочную дверь, и стукнулся о притолоку. Удар вышел такой силы, что король, и без того подорвавший здоровье, впал в кому и скончался через девять часов, в возрасте двадцати восьми лет. Случай этот стал притчей во языцех и вспоминался всякий раз, стоило кому-нибудь нечаянно ушибиться о дверной косяк.