— И пусть все орки слышат нас. Ты моя страсть, майа Майрон. С тобой я провел бы вечность… Даже и в заключении.

Эти слова Трандуила буквально выбили воздух из легких. Его эльф готов провести с ним вечность! Саурон не мог поверить в услышанное.

— Ты давно уже не пленник, а я не твой господин. И разве я могу держать в заключении того, кого люблю?

Он медленно гладил его кожу, снимая верхние одежды, и наклонялся, целуя сперва в губы, потом в ключицы и спускаясь к соскам, чтобы подразнить долгим поцелуем и их. Его мягкие губы ласкали майа, постепенно возбуждая его, а рот глубоко вбирал в себя его член.

— Господин… Вы можете овладеть мной. Я хочу этого.

Его собственные пальцы торопливо растягивали его, а потом эльф сам сел на майа верхом, опустившись на его член. Он вскрикивал от боли, смешанной с наслаждением, но не прекращал двигаться.

Через четверть часа с громким стоном майа кончил, через мгновение за ним последовал и Трандуил. Саурон крепко прижал его к себе.

— У меня для тебя кое-что есть, любовь моя, — прошептал майа ему на ушко.

Нарья, эльфийское кольцо огня, украшенное рубином заняло своё место на руке короля.

— Не обручальное, но по-моему не плохо смотрится, правда? Когда-нибудь я выкую кольцо, достойное тебя.

Майа поцеловал сначала ладонь, а потом и каждый пальчик.

***

Совсем скоро им предстояло отправиться обратно в Мордор. К их приезду назгулы уже добыли Единое и Саурон, наконец, смог вернуть себе всю свою мощь. Армия тьмы готовилась к походу на Гондор. Гортхаур составлял план битвы, периодически отвлекаясь на своего эльфа. Он решил лично участвовать в битве, и как бы Трандуил его не отговаривал, не отступался от своего решения идти во главе армии.

Позже он принялся ковать новые доспехи, и времени на своего любовника у него стало гораздо меньше. Как только Трандуил засыпал, он сразу уходил ночью в кузни.

Саурон не был уверен, что хочет взять с собой эльфа, ведь знал почти наверняка, что без дела тот сидеть не станет и, ведомый желанием защитить, прикрыть спину, выйдет на поле боя. Тёмный Властелин не мог себе позволить так рисковать его жизнью.

========== Глава 6 ==========

Эльф с печалью смотрел на приготовления майа к войне, поскольку сердце его противилось всяким войнам и кровопролитию, и он охотно упросил бы Саурона остаться, если бы только мог. Но по крайней мере в его силах было убедить не причинять вреда эльфам, дать им спокойно покинуть Средиземье и отплыть к Валинору, если те захотят. Трандуил не оставил бы майа в битве ни за что, но ему вовсе не хотелось проливать кровь соплеменников и невинного народа эдайн. Конечно, он охотно повоевал бы против гномов, поскольку сердце его горело ненавистью ещё с тех пор, как они разграбили Дориат и Менегрот, цитадель его детства. И уж меньше всего он хотел прятаться и прослыть трусом.

— Я благодарен тебе за заступничество, — мурлыкнул он на ухо Майа, — но я не хочу скрываться в башне, как дева. Я воин.

— Ты останешься. Я не хочу потерять ещё и тебя.

— Даже если я погибну, я вернусь к тебе, возлюбленный, — прошептал эльф.

— Нет, — снова говорил ему Саурон, закрывая рот поцелуем от дальнейших возражений.

Но хотя Саурон был непреклонен, у эльфа был план того, как вырваться.

Когда тучи сгустились над половиной Средиземья, и армия темного майа пошла в наступление, а сам он встал во главе ее, во внутреннем Мордоре и в самом замке Барад Дур не осталось почти никого, кроме нескольких служанок и дежурного отряда эльфов, что всегда были подле Трандуила. Остальные охраняли жерло Ородруина и входы в укрепления Саурона.

— Не могу поверить, что он просто так запер меня, как птичку в клетке! — возмущённо двинулся к дверям эльф.

Несколько эльфов пробовали его удержать, но он гневно сверкнул глазами и приказал отпустить его — те отступились. Удерживать Трандуила силой приказа не было, и им пришлось отпустить его. Он успел снарядиться и облачиться в доспех, но далеко уйти ему не дали: орки, что стояли у ворот, не пропустили его. К счастью, одна за другой внутренний двор замка покидали длинные стройные колонны, относящиеся к армии Саурона, и эльф отошёл в сторону, а потом спрятался и все же выбрался наружу, обернувшись лисом. Юркая лиса легко спряталась меж щитов и орочьих лап, а потом снаружи легионы тьмы сопроводил высокий светлый всадник. Ему не хватало разве что скакуна, но в одиночестве он был недолго; одиноко бродившая лошадь из-под погибшего орка охотно подчинилась эльфу, что знал язык зверей.

***

Итак, Трандуил несся вперёд и с печалью думал о том, что, если ему придется биться против невинных? Сможет он поднять на них руку? Впрочем, начавшие встречаться заградительные отряды Дэнетора состояли даже не из гондорцев, а из каких-то грязных бродяг, которые не вызывали у Трандуила ни малейшей жалости, и он бил их смело и в огромном количестве. Внешность его слишком отличалась от орочьей, впервые Трандуил сожалел об этом и старался получше прятать длинные светлые волосы под шлемом. Он даже нарочно готов был испачкать лицо и снаряжение грязью, чтобы сильнее походить на остальное воинство Саурона. В пути его нагнало несколько тайком сбежавших самых верных эльфов из его отряда, и в компании соплеменников в бою он чувствовал себя увереннее вдвойне.

Войска Саурона быстро захватили Осгилиат и продвигались к столице, Минас Тириту; часть других отрядов помогала отрезать Рохан от помощи. Трандуил ворвался в город одним из первых — к его счастью, женщин и детей там не было, видно, все попрятались или ушли в никому не нужные мелкие деревни. Немногочисленных защитников они разбили быстро. Эльф скакал по пустынным улицам, поднимаясь ко дворцу, откуда валил дым. Он боялся случайной стрелы или того, что назгулы узнают его и вернут назад своему господину и боялся не напрасно. Его заметили. И когда он поднялся наверх к покоям наместника и встал как вкопанный, смотря на останки Дэнэтора, то услышал вдруг сзади шаги и вкрадчивый шепот:

— Что я говорил тебе, о непокорный эльф? — Саурон вышел из-за его спины и сверкнул оранжевыми молниями глаз.

— Я не мог прятаться и спать, пока идёт битва! — чуть не рыдая выкрикнул Трандуил. Он видел, что майа в бешенстве, и упал на колени, обхватив его колени руками и смотря в глаза:

— Я не мог иначе.

— Ты обещал не подвергать себя риску, — холодно заметил Майа. — Что мне сделать с тобой теперь, скажи мне? До этого ты мог быть свободен, но война — случай особый. Жаль, но все же придется поместить тебя под присмотром моих слуг. Заковывать тебя я, конечно, не стану…

Трандуил смотрел на Саурона с горечью. И Майа отступил на шаг, смотря на своего верного воина, и почувствовал, что не может гневаться слишком долго. Он поднял его с колен и эльф ощутил на губах поцелуй — горячий, страстный, похожий на укус. Тогда Саурон заставил эльфа встать с коленей.

— Мой светлый рыцарь. Береги себя, умоляю.

— И ты.

Кольцо, которое некогда принадлежало нолдорскому владыке Гил-Галаду, придавало сил Трандуилу, и ему казалось, что с ним он неуязвим, а люди падают от одного его взгляда. Саурон не выполнил своего обещания и не запер его, хотя это решение и далось ему тяжело. Но теперь они были вместе, и там, где Майа мог преодолевать время и расстояние по своей природе, Трандуила переносил за ним один из назгулов. Эльф бился рядом с ним — это хотя бы вселяло в Саурона спокойствие.

И пока армия его продвигалась дальше вглубь, а Минас Тирит и остальной Гондор пал, эльф бился смело, но часто сожалел, что не может уединиться с Майа.

— Раз уж мы все равно в боевом походе, то могли бы навестить мой родной лес. Твое всевидящее око наблюдало бы за продвижением орков издали, а ты посвятил бы немного времени мне.

Трандуил надеялся, что Саурон не откажет, ведь победа была предрешена, и они вполне могли устроиться на южных окраинах Лихолесья. Майа и впрямь понравилась эта идея. Не только из-за леса, конечно. Там неподалеку располагался некогда дворец короля-некроманта, и ему было чем заняться там, а Трандуил счастливо вступил в родные владения и впервые за долгое время показался своему народу, и эльфы устроили пир. Но даже в самый разгар веселья эльф думал о Майа и призывал его мысленно. Ночью, лёжа на своей широкой постели, он думал о его руках и губах, мягких, но покоряющих себе, и ждал, когда Саурон приникнет к нему в долгом поцелуе.