— Ну а теперь, раз тебе сегодня совершенно нечего делать, скажи, чем бы тебе хотелось со мной заняться? — майа прижал его к стене. — Давай воплотим в жизнь ещё несколько твоих фантазий, мой король.
Он счастливо вздохнул и даже порадовался тому, что дитя — девочка, поскольку сына он наверняка захотел воспитать бы воином, и так же легко мог потерять его в одной из бесчисленных стычек, которые вели войска Саурона с кочевниками с юга, остатками гондорских и роханских войск и прочими. А дочь радовала бы его глаза долго, и оставалось только надеяться, что она не сбежит с каким-нибудь смертным проходимцем…
Тут Трандуил понял, что слишком глубоко погрузился в собственные грёзы и тряхнул головой. Майа, нависавший над ним в постели, пришлось несколько раз повторить вопрос. Он даже легонько куснул замечтавшегося эльфа чуть пониже ключицы, и тот, наконец, пришёл в себя:
— Чем бы я хотел заняться? Дай подумать… Знаешь, — он положил ладонь на спину Саурону, прижимаясь к нему, — я всегда думал: каково это — стать ненадолго зверем?
Майа задумался, сощурив узкие золотистые глаза. Трандуил упрашивал его:
— Я был бы ручным… Мне кажется, в том, чтобы сойтись, будучи двумя волками, было бы необыкновенно… Новые ощущения, — упрашивал эльф Саурона.
Тот в ответ положил ладонь ему на мягкое место и легонько шлёпнул, а потом рассмеялся. Он никак не видел Трандуила волком — эльф, изящный и грациозный, скорее походил на дикую кошку, снежного барса, например… Кроме того, майа не решался так глубоко менять природу эльфа — замысел Эру не предполагал такого; но он вполне мог бы заставить его обзавестись хвостиком и ушками.
Эльф продолжал упрашивать:
— Подумай, ты мог бы даже водить меня на поводке, надеть на меня ошейник, показывать нового зверя своей армии…
— Все-таки в тебе определённо есть доля развратности и желания покрасоваться в непотребном виде перед моими орками, — хохотнул майа. — Подумай, что, если кто-то из них воспылает к тебе страстью и украдёт тебя у меня?
Глаза Трандуила расширились от ужаса при одной мысли о такой перспективе.
— О, нет, нет, нет…
— Не бойся, — милостиво мурлыкнул майа, — никто из них не посмеет сделать это… По крайней мере, без моего ведома, — вновь рассмеялся он. — И я думаю, мы обойдёмся без магии в этот раз.
Вскоре голову эльфа украсила пара ушек. Саурон неторопливо освободил его почти ото всей одежды. Его ласки становились все более настойчивыми, и эльф с удовольствием растянулся у него на коленях, позволяя поглаживать себя.
— Встань на колени, милый, — прошептал майа.
И шею эльфа украсил ошейник с пристёгнутым поводком.
Он стоял перед ним на четвереньках и уже предвкушал предстоящую близость, но Саурон определённо знал толк в издевательствах и унижении, а потому после предварительных ласк и пальцев майа около своей самой чувствительной точки, эльф ощутил, как его заполнило что-то жёсткое, металлическое и холодное — к счастью, хотя бы, не слишком большое, чтобы причинить серьёзное неудобство. Он повернул голову и даже покрутился на месте, чтобы рассмотреть, и увидел пушистый хвостик. Майа поднялся над ним, возвышаясь, и уже успел вернуться к прежним внушительным размерам, когда он был чуть не в полтора раза крупнее любого орка и эльфа.
— Что ж, пойдём, — и он дёрнул за цепь. — Дела не терпят отлагательств, меня ждут подданные, и мне некогда больше играть с тобой, мой милый глупенький питомец.
— Эльф попытался было заупрямиться, но Саурон определённо превосходил его силой, и из горла, сдавленного ошейником, не вышло ничего, кроме жалобного писка.
— Ручная летучая мышь у меня есть, стая волков — есть, а теперь будет ещё и ручной кот, — заметил майа.
Эльф понял, что добровольно отдал себя на потеху публике, а ведь все это в основном будут грубые неотёсанные орки! Собственная нагота начала резко смущать его, но Саурон, казалось, не замечал ни его страха, ни стыда.
Они вошли под своды огромного чёрного зала в замке Барад Дур, где лишь золото Кольца слабо сияло во тьме, и прошли к трону майа. Он нагнулся и пристегнул эльфа к подножию трона.
— Вот так. Пусть все видят, какой ручной зверушкой я обзавёлся.
Эльф попытался спрятаться за троном, но цепь была коротковата, и ему ничего не оставалось, кроме как смирно сесть у ног тёмного господина и прикрыться, насколько возможно, волосами и руками. Сперва Трандуил покраснел от стыда и устремлённых на него взглядов сотен орков и людей, многие из которых хищно облизывались, а другие откровенно потешались.
Но потом ему пришло в голову, что Саурон наверняка делал так и раньше, измываясь над пленными эльфийскими владыками — пусть и его считают за ещё одного того же пленника, которого тёмный майа решил усмирить. Тогда эльф напустил на себя вид оскорблённого достоинства, который так ему шёл, и опустил ресницы, чтобы не видеть плотоядных взглядов. Хвостик побаливал и напоминал о себе, не давая сидеть спокойно, а в целом сидеть так было очень даже ничего. Все гонцы и гости Саурона будут думать, что тот просто решил поиздеваться над очередным остроухим пленником, приковав его за ошейник к своему трону.
Несмело приблизился к ним молодой черноволосый адан, наместник дальней гондорской провинции, пришедший принести майа присягу на верность. Он неуверенно оглядел полуобнажённого эльфа, чья кожа так и светилась во тьме белизной, и во взгляде его проявилось даже какое-то сочувствие — видно, он смотрел на него и видел, что бывает с непокорными.
Пока Саурон принимал гостей, эльф терпел, но скоро ему стало скучно, да и анальная пробка напоминала о себе и о том, что он мог бы сейчас развлекаться с майа в постели, а не сидеть на холодном жёстком полу. Иногда эльф выгибался, пытаясь вытолкнуть её из себя или достать, но каждый раз замирал под брошенным на него уничтожающим взглядом.
— Не смей, — мысленно отдал ему приказ Саурон. — Ты же хотел этого, что не так, м?
И эльфу оставалось лишь покорно вздохнуть и опустить голову. Орки с огромным интересом наблюдали за эльфом, который силился от чего-то избавиться, и не могли оторвать взгляда от соблазнительных изгибов его тела. Эльфу словно понравилось дразнить их и самого Саурона, и когда к нему с докладом подошёл очередной орочий командир, эльф сперва прижался к коленям Саурона, и потом положил на них ладони, заглядывая хозяину в глаза. Он опустил голову ему на колени, и майа рассеянно поглаживал её, зарываясь пальцами в платиновые волосы, демонстрируя милость к своей ручной зверушке. Саурон опустил руку и незаметно подёргал его за хвостик, причиняя неудобство и усиливая одновременно желание эльфа, и тот тихо простонал, не решаясь попросить о большем открыто. Как он ни ластился и ни прижимался к Саурону, как настоящий огромный кот, тот не мог, да и не собирался делать нечто большее, чем простые поглаживания.
Трандуил сгорал от нетерпения и желания. Покорно и смирно сидеть ему весьма надоело.
Но тут майа просто взял и исчез! Трандуил недоуменно заозирался. Очевидно, все доклады были кончены, в зале оставался лишь орк-стражник, скучающе прохаживающийся за троном. Он бросал на эльфа насмешливые жадные взгляды и медленно приближался.
Сердце Трандуила отчаянно забилось; он похолодел от ужаса при мысли, что тот сейчас воспользуется им. Как Саурон решился оставить его одного на растерзание этому чудовищу? Эльф весь сжался, попытался спрятаться за трон, но цепь не пускала. Огромный орк лишь расхохотался.
— Боишься меня, птенчик? — раздался его грубый хохот.
Он отцепил эльфа от трона и поволок за собой, и как тот не упирался, это привело лишь к тому, что тот забросил свою добычу на одно плечо, шлёпнув по мягкой пятой точке. Эльф взвизгнул от ужаса. А орк затащил его в какую-то маленькую комнатушку, видно, привратницкую, где отдыхала стража, судя по застеленной звериными шкурами широкой скамье.
— Боишься меня? Мой хороший, мой красивый… Какая нежная у вас, эльфов, кожа, — комментировал он, пока его шершавые ладони оглаживали тело эльфа, грубо задевали соски и спускались все ниже. — А это правда, что у вас, эльфов, там ничего не растёт?
