Вопреки опасениям Трандуила, Саурон ответил на этот сложный вопрос совершенно спокойно.
— Конечно, если ты хочешь, я позволю уйти и другим эльфам, но разве ты не желаешь править ими сам? В крайнем случае из них вышли бы отличные рабы… — Рассуждал Саурон, обнимая Трандуила и поддразнивая его. — Сомневаюсь, что Средиземье наводнили орки. Мои военачальники не позволят воинам самовольно разойтись. Разве что те отряды, которые я недавно отправил, могли причинить беспокойство, но и они скоро присоединятся к общей большой армии.
Хотя Трандуил знал, что слухи преувеличены и армия Саурона сконцентрирована вдоль границ Гондора и Рохана, ему не хотелось, чтобы эльфийские лорды думали, что он, пользуясь благосклонностью Саурона, натравил орков на остатки эльфийского народа. Небеспричинны были его опасения в том, что его будут считать предателем, ведь он дал им повод, поскольку сам считал, что Лориэн должен был принадлежать Амдиру.
Но этот минутный страх прошел быстро, и Трандуил успокоился, положив голову на грудь своему господину. Он любовался своим новым кольцом — он уже готов был поверить в его могущество и то, что оно придает ему силу, и не смел мечтать о большем, ведь майа и без того достаточно одаривал его самыми прекрасными драгоценностями, какие можно было представить. Как и у всех эльфов, сердце Трандуила было неравнодушно к блеску изумрудов, сапфиров, рубинов и золота, а сильнее всего — к магическим драгоценностям, которые усиливали его власть.
Ярко блестели в тусклом свете оранжевые глаза майа, точно горел в них внутренний огонь.
— Наконец, наконец-то мы вместе, — прошептал эльф. — Идём же.
Они спустились вниз по длинной винтовой лестнице. Темнота сменилась другим светом, серебристым, падающим сверху и ярко бликующим в струях и потоках воды, которые, падая сверху, рассеивались тысячами радужных брызг. Здесь были купальни эльфийского короля, протекала речка и было устроено несколько бассейнов, обширных и маленьких, на любой вкус. Мантия эльфа, а затем и верхний камзол упали с его плеч, тихо шурша. Он развязал последние завязки на рубашке и медленно вошел в воду, увлекая майа за собой.
— Здесь пусто. Теперь нам никто не помешает, ни слуги, ни любые другие наблюдатели…
Эльф вспомнил, сколь беспечна обычно его стража, и мельком подумал, что с них станется и подглядывать, но даже это не удержало бы его от порыва страсти. Но сильнее всего его после полупоходной жизни манила чистая вода.
Он проплыл недолго и едва успел погрузиться в воду, давая ей скрыть контуры тела. Затем вынырнул, качаясь на волнах. Обнаженное тело его, светлое, будто светящееся изнутри, походило на статую из белого мрамора. Но очертания были мягче, а кожа на ощупь была бархатистой, нежной. Трандуил приблизился к майа, обнял руками его за шею и сорвал новый поцелуй с горячих губ. Этот был долгим, и майа, рыкнув, прикусил его губу, а потом и кожу на шее, ставя новую метку — и пусть, Трандуилу нравилось носить их на себе. Майа оторвался от сладкого вкуса эльфийской крови с трудом, подхватил эльфа на руки и закружил. Оба лежали на воде. Их тела сплетались, один пытался оседлать другого, вода тихо журчала и расплескивалась множеством брызг…
Наконец более было найдено более удобное положение, ближе к краю чаши бассейна, где Трандуил смог лечь, а майа прижал его — теперь уже без намерения просто поиграть и отпустить. Эльф закинул длинные ноги любовнику на плечи, раскрываясь ему навстречу и изгибаясь. Он сам готовил себя сам, проникая длинными пальцами в заветное отверстие, пока Саурон наблюдал, облизывая свои клыки, и завороженно смотрел, как Трандуил растягивает себя, иногда дотрагиваясь до чувствительного места и тихо ахая.
— Достаточно, — прорычал майа. Этот эльф все делал соблазнительно, больше того, он разыгрывал перед ним такое удовольствие, что Майа не мог его упустить. Он схватил его, прижался вплотную, и медленно вошел.
Эльф громко простонал, и майа замер, давая Трандуилу привыкнуть к своему размеру. Трандуил продолжил постанывать, жаловался негромко, что ему больно, шептал ещё сильнее распаляющие его слова о том, какой он огромный, будто дразня майа, и соблазнительно выгибался.
— Продолжай, — жарко прошептал он. Пальцы его впились в бедра Саурона, он оцарапал бы его, если бы мог, и сам заставил Саурона толкнуться в себя снова. Он откинул голову и закрыл глаза, отдаваясь во власть сладкой боли. — Ещё, ещё, дорогой мой… Не жалей меня…
Саурон не заставил долго себя просить и тихо рыча, брал его быстро, жестко и грубо. Но эльфу нравилось это, и нравились царапины, поскольку майа потом покрывал их поцелуями. Боль утихала, и чем чаще Саурон проезжался по самым чувствительным местам, тем сильнее эльф чувствовал блаженство. Он кончил сам, не касаясь себя, и сразу вслед за этим почувствовал, как изливается в него Саурон. Оба упали без сил.
Находясь рядом со своим королём, Майрон забывал обо всех своих проблемах. Он не мог думать о войне, не мог строить планы будущих завоеваний. Когда он прижимал к себе податливое тело эльфа, то нередко забывал всё, кроме собственного имени, которое громко выкрикивал Трандуил при каждом толчке. Его голос сводил с ума. А бледная кожа, покрытая каплями воды, приковывала огненный взгляд, и Саурон оставлял царапины, чтобы рядом появились и алые капли.
Когда эльф отошёл от блаженства и приоткрыл глаза, он увидел, что майа несет его наверх, подхватив на руки. Похоже, их свидание завершилось слишком прекрасно. Они разделили ложе, и Трандуил любовался мягким золотом светившимися глазами майа и гордым его профилем, пока лежал подле него, чувствуя, как тот медленно гладит его по внутренней стороне бедра.
Майа потом долго целовал и залечивал все нанесённые им в порыве страсти раны, испытывая при этом искреннее раскаяние и ненавидя себя за то, что посмел причинить любимому боль. Утешало только то, что сам Трандуил несчастным себя совсем не чувствовал, даже наоборот.
— Если бы могли остаться здесь навечно… — мечтательно сказал эльф. — Мои владения обширны, но не слишком ухожены, а дворец мой для тебя, наверное, похож на полутемную сырую пещеру… Но ты мог бы отправляться к себе по делам и навещать меня на отдыхе.
Но тут же Трандуил подумал, что расстаться надолго с майа он не выдержит. Для него вообще были свойственны подобные мгновенные перемены в настроении — эльф и сам страдал от них. Но с точки зрения Саурона они составляли немалую часть его очарования. Именно поэтому уже через минуту эльф снова схватил его за руку и воскликнул:
— Нет, нет! Я поеду с тобой. Буду ездить везде и всегда, чего бы это не стоило. Ты обернешься грозовой тучей или огромной летучей мышью и понесешь меня с собой… Вы, майа, ведь так передвигаетесь?
Саурон рассмеялся и прикусил его за ухо.
— Конечно.
Эльф вскрикнул, но послушно замер, давая зализать укус и каплю крови. Ему это даже нравилось.
— И лишь одно печалит меня, — обратился он к Саурону. — Что мой сын уедет с прочими. Что ж, зато он не станет смущаться тем, что я счастлив с собой…
Но по отвлечённому опечаленному взгляду было видно, что сына Трандуил и впрямь любит и вовсе не хочет отпускать. Конечно, Леголас был взрослым и сам вправе выбирать свой путь, и судьба его была предначертана не здесь… А всё же Трандуил подумал, что без него ему будет очень одиноко.
Что ж, майа мог всё — может быть, даже разогнать его тоску…
— Мы могли бы построить новую цитадель, которая стала бы столицей, и править там вместе. За последние столетия у меня скопилось столько ресурсов, что можно построить чертоги хоть из чистого золота. — Предложил Саурон. — Но я вижу, что тебе, судя по всему, просто хочется покататься на мне. Лошади и драконы тебя больше не устраивают, и ты хочешь оседлать майа, да?
Трандуил смутился до невозможности, что так к нему шло, и уткнулся лицом в подушку. Гортхаур улыбнулся и нежно поцеловал Трандуила в висок. Потом он заверил короля в том, что может превращаться не только в летучую мышь, но и волка, и много в кого ещё. И в том, что если они отправятся куда-то, Трандуил вполне может рассчитывать на огромного волка-Саурона, как на своё средство передвижения. Но, как выяснилось, вовсе не предложение обернуться гигантским волком впечатлило его любимого эльфа сильней всего.
