Саурон поморщился, когда ему в лицо начало светить солнце, он попытался найти рядом с собой тело эльфа, но, увы, в постели он был один. Майа почувствовал осторожные прикосновения к своим волосам и открыл глаза.
— Я надеюсь, ты не пытаешься сделать мне какую бы то ни было причёску и не вплетаешь мне в волосы всякую дрянь, - сонно сказал Саурон, лёжа на животе.
— Нет, с чего бы, — быстро сказал Аминель, выдёргивая из рыжих волос ленту, — доброе утро.
Майа уткнулся лицом в подушку, чтобы не засмеяться. Он прекрасно видел всё, что делалось с его волосами в зеркале, висящем на противоположной стене.
— Доброе утро, прелесть.
Едва услышав “прелесть” Аминель заливался краской и смущался до крайности, очень уж он отвык от чужого внимания, живя много лет в одиночестве. Саурон же его баловал не только дорогими подарками, но и лаской.
Расчувствовавшись, эльф прижался щекой к спине майа, так и не выпутав руки из его волос.
Гортхаур медленно приучал скромного юношу к близости. Против объятий тот ничуть не возражал, но с самого первого дня был решительно против поцелуев в губы. Саурона его сопротивление забавляло.
— Можно тебя поцеловать, Аминель? — нарочно растягивая гласные в имени эльфа, проговорил майа.
Юноша сразу резко вскочил с постели и направился к выходу из комнаты, что-то пробормотав про то, что ему пора готовить завтрак. Саурон усмехнулся.
После завтрака Владыка позвал своего коня и уговорил Аминеля отправиться на прогулку. На улице царила зима, и периодически шёл снег. До Нового года оставалось всего несколько дней. Эльфу совершенно не хотелось покидать своё тёплое и уютное жилище, поэтому Тёмному Властелину пришлось вытаскивать его из дома на руках.
Укутанный в два плаща, в свой и плащ Гортхаура, юноша, недовольно сопя, сидел на коне. Одевать его Саурону тоже пришлось самому, настолько не хотелось остроухому выходить на мороз.
Майа разместился позади эльфа, обнял того одной рукой и чуть ли не сразу пустил коня галопом. Аминель вцепился в седло мёртвой хваткой, до этого момента он ещё ни разу не ездил так быстро. Да ему и не приходилось много ездить. Когда-то давно у него была слабенькая лошадка, но вскоре содержать её стало накладно, да и пользы было с неё мало, поэтому он её быстро продал.
Остановил Саурон коня только когда они заехали в такую чащу, что Аминель даже не знал, где они. Гортхаур ловко спрыгнул с коня и галантно подал руку эльфу, помогая спуститься. Как только ноги юноши коснулись земли, ему в лицо прилетел снежок. Не ожидавший этого мальчик так и застыл на месте. Майа, ещё пару секунд назад стоявший совсем рядом, теперь находился на порядочном расстоянии и коварно усмехался, показательно лепя следующий снежок.
Аминель нахмурил брови и двинулся на обидчика, намереваясь утопить его в снегу. Но не менее коварный конь мордой толкнул эльфа в спину и сам уронил в сугроб. Раздался смех Владыки.
Порядком разозлённый такой несправедливостью юноша с боевым кличем: “Я покараю силы тьмы!”, кинулся в сторону Саурона, держа в руке снежок. Гортхаур, увидев это, уже смеялся во весь голос, он стоял под большой сосной, прислонившись плечом к её стволу. Эльф подобрался достаточно близко к своей цели и запустил снежок. Но, увы, майа там уже не было, а в следующее мгновение чьи-то руки снова толкнули его в сугроб.
Поняв, что просто так Тёмного Властелина ни за что не победить, Аминель решил действовать хитростью. Он медленно уселся в снегу и, обхватив себя руками за плечи, изобразил самое грустное лицо на свете.
— О, моя прелесть, неужели я тебя обидел, — Саурон сразу же опустился на колени рядом с ним и протянул руки, чтобы обнять.
Снежок угодил ему прямо в лоб, и теперь уже настала очередь эльфа злорадствовать и смеяться.
— Ах вот как! Думаешь, ты сможешь победить меня, слабый эльф?!
Одно резкое движение и юноша снова в снегу по самые уши.
Умный конь снисходительно наблюдал за тем, как его Повелитель возится с мальчишкой в снегу. Наблюдал до тех пор, пока Саурон не заметил его гордый взгляд и с помощью магии не обрушил на него весь снег с веток раскидистого дуба, под которым тот стоял. После этого конь выглядел помятым и поумерил свой пыл.
После продолжительной борьбы в снегу Аминель таки смог одержать верх над силами зла и, сидя верхом на его груди, самодовольно усмехался. Саурон лежал покорно и ничуть не сопротивлялся.
— Стоп. Ты же мне не поддался? Не поддался?! — Встревоженно спросил эльф.
— Нет, с чего бы? — но огненные глаза, искрящиеся весельем говорили об обратном.
— В таком случае проигравший выполняет одно желание победителя, — хитро протянул юноша.
Майа иронично изогнул бровь и улыбнулся.
— И что же хочет моя прелесть? — всё ещё лёжа под эльфом, спросил он.
Аминель наклонился к нему.
— Ты будешь позировать для меня обнажённым все оставшиеся до Нового года дни.
Огненные глаза удивлённо распахнулись. Впрочем, возражать он не стал.
— Хоть до Дагор Дагорат, красавица, — улыбнувшись, согласился майа, — но, а сейчас, думаю, пора возвращаться.
Саурон поднялся, подхватив на руки Аминеля, и направился к стоящему неподалёку коню. Вот уж кто действительно обиделся, так это гордый мордорский скакун.
Эльф начал чувствовать, что замерзает и сильнее прижался к Владыке, которому, казалось, и льды Хэлкараксе будут нипочём. Холодными пальчиками он вцепился в тёплые руки Гортхаура.
Они забрались на коня и отправились обратно. По пути эльф попросил остановиться, чтобы взять несколько веток ёлки, которыми потом можно украсить жилище.
Они доехали до домика, юноша нетерпеливо спрыгнул с коня и, растирая замёрзшие руки, быстро пошёл в дом. Когда Саурон после того, как снял с коня упряжь вошёл следом, его уже ждали.
— Раздевайся! — Аминель стоял рядом собранным мольбертом и нетерпеливо теребил кисточки.
Гортхаур, не ожидавший такого напора, даже замер у двери, он уже успел забыть о том, на что согласился. Майа вошёл в комнату и остановился у дивана. Юноша, кажется, хотел его поторопить, но не решался, смущаясь.
Саурон не торопясь начал медленно разоблачаться, не прерывая зрительного контакта с эльфом. Остроухий медленно сглотнул, увидев сильное, с красиво очерченными мышцами, тело.
— Что дальше? Мне принять какую-нибудь позу? — оторвал его от разглядывания глубокий голос майа.
— Д-да, руку на бедро, пожалуйста. И согни одно колено немного.
Аминель взял с вешалки плащ Саурона, обитый у ворота пышным мехом.
— Можно плащ на плечо? — неловко спросил эльф.
Гортхаур принял его из рук юноши и сделал, что тот его попросил. Художник обошёл его по кругу, поправил мех и складки. Он начал чувствовать себя увереннее и не обращал на насмешливый взгляд никакого внимания.
— Отлично, просто замечательно, — его глаза уже горели нетерпением, — только чуть-чуть поправим волосы, ты восхитителен.
Он взял с тумбочки расчёску и начал аккуратно укладывать длинные рыжие пряди, которые всё время соскальзывали с широких плеч. Удовлетворённый результатом своей деятельности, юноша отошёл от Владыки и встал у мольберта, чтобы начать делать набросок
— Выбери какой-нибудь неподвижный предмет в интерьере, на случай, если забудешь, какое у тебя положение головы. Я пока сделаю эскиз фигуры, а когда займусь лицом, я скажу. — Эльф начал делать набросок сразу кисточкой. — И тогда ты будешь улыбаться красиво. Не насмешливо, а красиво, я знаю, ты умеешь!
— Как тебе угодно, милый, — медленно проговорил майа, с интересом наблюдая за тем, что делает юноша, — может, ты хоть будешь комментировать, что ты делаешь, иначе я быстро заскучаю?
Аминель улыбнулся и начал рассказывать, как он планирует всё изобразить.
***
Устав после нескольких часов, проведённых за мольбертом, художник лёг спать. Гортхаур быстро оделся и вышел на улицу. Волки принесли дичь.
Лишь однажды увидев, как майа быстро и безжалостно сдирает с тушки шкуру, эльф благоразумно свалил на Саурона всю работу, связанную со свежеванием и разделыванием мяса. Благо, у того опыт в этом деле был воистину огромный, хоть и свежевал он обычно совсем не кроликов. Но об этом Аминель предпочитал не думать.