— Эрен, да? — уточнил он.

Тот неуверенно кивнул.

— И что, теперь ты будешь вести себя так, словно язык проглотил? Раз решился, то делай всё до конца.

Похоже, Эрен колебался. Ривай списал его рвение назвать своё имя на температуру во время болезни.

— Я… не веду себя так. Просто вы появились… неожиданно.

— Я всегда буду появляться неожиданно, — ответил он и, подойдя к Эрену, застегнул верхнюю пуговицу.

Эрен смотрел на него снизу вверх испытующе, настороженно, но в то же время слишком доверчиво. Он больше не шарахался, как при первой встрече, не вздрагивал от прикосновений, а, наоборот — сидел тихо, спокойно. Он даже закрыл глаза, когда Ривай случайно дотронулся пальцем до его подбородка, и замер.

Нет, ему не кажется.

Эрен перестал дышать, будто бы боялся спугнуть то ли себя, то ли Ривая, который и сам не совсем понимал, что происходило. Так кажется ему или нет?..

— Зачем? — спросил он, сменив прикосновение на жёсткую хватку, заставив мальчишку поднять голову.

Тот распахнул глаза, блеснувшие на мгновение волчьим золотым огнём. И это к нему он должен приблизиться? И это с ним он должен играть, чтобы впоследствии перерезать ему глотку серебряным кинжалом? Проще простого. Он ведь сам так и льнёт к нему, ловит эти незначительные прикосновения и замирает, чтобы запомнить их, запечатлеть в памяти.

Теорема или аксиома?

Ривай снова ослабил хватку, почти нежно погладив кожу большим пальцем у уголка губ. Нет, это не ошибка — он действительно реагировал на прикосновения так, словно ожидал чего-то другого. Словно ожидал боли, а взамен получал ласку.

— Так зачем? — повторил он, но на этот не применяя силу. — О белом волке, нападающем на других волков и спасающем людей, уже давно ходят слухи. Я такого не видел ни разу, поэтому считал тебя выдумкой больного разума. И знаешь, я бы и себя посчитал сумасшедшим, если бы ты сейчас не сидел вот тут, с почти полностью затянувшейся раной от моей пули.

В глазах Эрена мелькнула едва уловимая паника.

— Вы всем расскажете? — внезапно охрипшим голосом спросил он, ссутулившись. — Если люди узнают… Люди немилосердны. Если они узнают, кто я, они убьют… они меня убьют!

— Тише, — Ривай зажал ему рот рукой. — Если не перестанешь так орать, то сам себя выдашь. Успокойся. О тебе знают всего несколько человек. И только двое в курсе того, что ты можешь говорить.

— Кто ещё? — так же хрипло спросил Эрен, когда Ривай убрал руку.

— Эрвин Смит. Командор подразделения армии в Тросте. Он весьма догадливый, но не болтливый.

— А… эта женщина… Ханджи, кажется. Она знает?

— Она будет рада услышать что-нибудь лично от тебя. И, поверь, она не испугается, а завизжит от радости.

— Почему?

— Видимо, ты мало оставался с ней наедине за последние дни, — пробормотал Ривай, и именно в этот момент в лабораторию влетела сама Ханджи, весьма радостная и довольная.

Завидев их двоих, слишком близко находящихся друг к другу, она одними губами восторженно произнесла: «Вау!» — и показала большой палец.

***

Было холодно.

Группа торговцев, вернувшаяся из Стохеса после удачной сделки, остановилась около ворот. Двое мужчин, по виду купцов, принялись долго и усердно ругаться, разбираясь, кому какой товар принадлежит.

Солдаты зябко ёжились, поглядывая на них, но ничего не говоря. Дело закончилось дракой, в которой один из купцов остался со сломанным носом. Растащив мужчин, солдаты отправили их по домам, объявив, что за товаром в повозках они смогут вернуться утром, когда остынут и выяснят отношения.

На том и порешили.

Ворота медленно закрылись, оставив чёрный лес Марии за чертой. Снег лежал тонким слоем на земле, и многие дети загулялись допоздна, играя в снежки. Им запрещали подходить близко к Стене там, где были открытые ворота. Родители боялись, что их чада из любопытства могут выбежать наружу, да так и не вернуться. Однако были и такие, кто не слушался родителей и отправлялся к воротам смотреть на вернувшихся из пути солдат.

— Потерялась, малышка?

Розовощёкая девочка, лепившая в руках снежок, обернулась на зов. Этого мужчину она никогда раньше не видела. Он странно выглядел: поношенная одежда тёмных цветов бесформенно висела на нём, волосы были спутаны, а на лице виднелась грязь.

Но внимание девочки привлекли глаза незнакомца — они светились золотым огнём.

— Ты… волк?

Он улыбнулся и клацнул зубами, приложив указательный палец к губам.

— Не бойся.

— Я не боюсь. Ты мне нравишься, — улыбнулась она. — Ты не выглядишь страшным.

— Правильно.

— Но почему ты выглядишь как человек? Мама говорила…

— Мама ошибается.

— Правда?

— Правда. Хочешь, докажу?

И она кивнула.

— Хочу, — прошептала девочка, протянув руки к нему.

========== Глава IV. ==========

— С пропажи девочки прошло уже пять дней, — рассказывал Эрвин, когда они вместе с Риваем шли к городским воротам.

— И я всё равно не понимаю, почему ты считаешь, что это связано с волками. Если девочка пропала, то она должна быть где-то в пределах города — дальше идти некуда, если похититель не самоубийца-извращенец.

Ворота оставались закрытыми. Солдат, спустившийся с вышки после дежурства для пересмены, завидев Смита, выпрямился и отдал честь, на что тот вежливо кивнул.

— Похищать кого-то — вообще неблагодарное дело. Рано или поздно его найдут именно потому, что бежать некуда. Город имеет пределы, а через людей можно узнать многое.

Эрвин подошёл к воротам и, коснувшись рукой, медленно двинулся вдоль них, будто бы что-то ища.

— Что ты делаешь? — Ривай остановился, со стороны наблюдая за непонятными действиями Смита. — Думаешь, где-то здесь есть дыра, через которую мог бы пролезть волк? Брось, чтобы дыру не заметили, она должна быть маленькой, а волк всё-таки не с жука размером.

— Я знаю, — отозвался Эрвин. — Солдаты уже проверили ограду по всему периметру, но…

— Но ты им не доверяешь, — усмехнулся он.

— Доверяю.

— Тогда в чём причина?

— Когда-то вражда людей и волков началась именно с ребёнка. Ребёнок был убит, из-за чего всех волков изгнали с территории городов. Сейчас пропала девочка. Свидетель говорит, что видел странного мужчину в старой рваной одежде, который подозрительно себя вёл и по движениям не был похож на человека. — Проверив ворота, Эрвин вернулся к Риваю, озадаченно потерев лоб.

— Этот свидетель — пьяница, мало ли что ему могло привидеться, учитывая вознаграждение за его рассказ. Тут любой бы рассказал именно то, что от него хотят услышать.

Эрвин смотрел вдаль, поверх головы Ривая, и явно слушал только краем уха.

— Здесь что-то не сходится, — продолжал он. — Если принять рассказ свидетеля за правду, то после похищения неподалёку от ворот волк должен был и уйти через них, иначе его бы заметили. Но свидетель говорил, что это произошло после того, как вернулся отряд из Стохеса. Ворота к тому времени уже были закрыты.

— И уже темнело, — подытожил Ривай. — К тому же здесь рядом вышки. Не слишком ли рискованное место?

— Да. И главный вопрос: почему девочку не убили?

— Может, убили, а мы просто ещё не нашли её.

— Ривай, — оборвал его Эрвин. — Девочка ещё жива.

— Какой ты оптимист.

— Я не оптимист, я реалист.

— Да что ты? Не заметно.

Вдоль Стены они шли молча: Эрвин — около неё, иногда дотрагиваясь рукой, а Ривай — на несколько шагов позади, шёл след в след, добровольно, но бесцельно.

— Как Эрен?

Эрен был той темой, которую Риваю совершенно не хотелось затрагивать. После случая в лаборатории Ханджи он виделся с ним ещё один раз. Эта встреча продлилась не дольше пяти минут, но её хватило, чтобы Риваю не захотелось видеть Эрена ещё долго. Мало того, что Эрен оказался выше его, так ещё и заметно повеселел, как только они пересеклись. Ривай мог поклясться, что будь он в этот момент в облике волка, то непременно завилял бы хвостом, подобно псу.