Но сейчас…

На них напали в восточной части леса Марии. Никогда раньше волки не нападали, когда люди отправлялись рубить лес в восточную часть.

Пять человек ранено. Никто не убит.

— Командир Ривай! — его догнал Гюнтер Шульц — один из наиболее приближенных к Риваю солдат. — У нас раненый!

— У нас их пять.

— Нет, нет! — он прикрыл рот ладонью, перейдя на шёпот. — Его укусили, а не поцарапали.

Ривай мысленно подсчитал время. Дорога до леса занимает примерно полтора часа. Обратно они шли в ускоренном темпе, значит, прошло около сорока-пятидесяти минут.

— Кто? — односложно спросил Ривай.

— Эрд Джин, сэр.

— Почему не доложили сразу?

— Потому что… страшно.

— Страшно? — прошипел он. — А если бы мы шли медленнее? Ты знаешь, что случается с человеком, если в первые два часа после укуса ничего не предпринять?

— Он… тоже станет волком, — обречённо ответил Гюнтер.

— Вот именно! Вы позволили вернуться укушенному обратно в город, ничего при этом не сообщив.

— Простите, сэр.

— Одним «простите» в такой ситуации не отделаться. Я уже отправил Петру к Ханджи. Отправляйся следом и скажи, что у нас укушенный, пусть подготовит целебную настойку. Время ещё есть, но оно может быть упущено, если не поторопишься.

— Так точно, сэр! — воскликнул Гюнтер и, пришпорив лошадь, унёсся вперёд.

Большинство любопытных лиц осталось позади.

Волк в повозке лежал не шевелясь. Когда отряд въехал на пустую улицу, Ривай слез с лошади и подошёл к повозке, положив руку на бок волку поверх грубой ткани, которую всегда брали на всякий случай, чтобы защититься от дождя.

Вдох, выдох.

Белый волк всё ещё был жив.

***

Мёртвых хоронили за пределами городов. Около каждого города находилось кладбище, буквально в десяти минутах пути от ворот. Каждая семья погибшего самостоятельно изготавливала таблички для крестов с высеченными на них именами — так можно было найти нужную могилу.

Навещали могилы всегда массово.

Раз в неделю, на седьмой день, организовывалась группа желающих пойти на кладбище. Их собирали у ворот утром, вместе отправляли нескольких солдат на случай, если волки всё же осмелятся напасть в такой близи от Стены.

Шли в молчании, проводили у могил совсем немного времени, а потом так же молча уходили.

Ривай предпочитал обходить кладбище стороной. Это было холодное место, где никто не разговаривал; взгляды людей были потуплены, а лица выражали скорбь. Здесь расслаблялись даже солдаты, сочувственно смотря на людей, которых должны защищать. Здесь, в присутствии сотен мёртвых, он чувствовал себя слабым. Чувствовал себя не таким, как все они.

Это угнетало.

— Эрд выжил, — сообщила Петра, садясь рядом с Риваем в столовой с плошкой похлёбки и куском серого хлеба.

Он посмотрел на неё, долго и выжидающе; Петра как-то испуганно потупила взгляд и отправила ложку в рот.

— Действие Волчьей инфекции удалось остановить спустя час после заражения?

Петра неуверенно улыбнулась.

— У Ханджи потрясающие руки.

— У Ханджи потрясающие мозги, руки здесь ни при чём, — равнодушно откликнулся Ривай.

— Она напоила Эрда какой-то настойкой и смазала рану. Сначала у него был жар, а потом… спал. Ханджи говорит, что его жизнь вне опасности.

Ривай не ответил, продолжая есть.

Пересолено.

Однозначно пересолено.

***

Эрвина Смита видели редко. Чаще всего он просиживал много часов подряд в кабинете, разбираясь с горами бумаг, подписывая и сортируя их. Иногда он отправлялся в путь вместе с какими-нибудь торговцами, чтобы встретиться с командующими подразделениями в других городах и обговорить важные идеи касательно защиты торговых путей от нападения волков.

Впрочем, редко удавалось ввести что-то новое.

Дороги были проверены многими годами, и изменять маршруты никто не собирался. В лесную чащу люди не заходили — охота на животных велась редко. Выращивали их прямо в городах, в специальных местах, довольствуясь мясом небольших птиц и мелкого скота. Мясо чаще всего готовили только по праздникам. И дело было вовсе не в том, что его не хватало — так люди стремились показать свою индивидуальность.

Ривай ненавидел стучать в деревянные двери и ждать, когда низкий голос с той стороны разрешит ему войти. Та секунда, что проходила между стуком и ответом, почему-то раздражала и заставляла гордость пошатнуться. Эрвина Ривай не видел уже трое суток, с того момента, как прошли приготовления к отправке за древесиной. Эрвин не явился и после возвращения отряда.

— Игнорируешь?

Эрвин поднял голову только после прозвучавшего вопроса.

— Просто немного занят.

— Опять бумажками? — усмехнулся Ривай.

— Только не смей так неуважительно обращаться ко мне на людях.

— Как будто тебя это волнует.

Эрвин снова устремил взгляд на бумагу, лежащую перед ним, обмакнул перо в чернила и поставил подпись в углу.

«Игнорирует», — недовольно подумалось Риваю.

— Эрда Джина укусил волк, — продолжил он.

— Знаю.

— Ханджи ему помогла.

— Без последствий?

— Без.

— Тогда хорошо. Пусть отдохнёт несколько дней, а потом может возвращаться.

И снова замолчал.

По глазам можно прочитать многое — эмоции, чувства, даже слова. Эрвин Смит всегда так себя вёл, когда ему было что скрывать. Он уходил с головой в работу, мало разговаривал и никому не смотрел в глаза.

Ему было что скрывать.

— Мы доставили в Трост белого волка.

Рука Эрвина замерла. Ривай понял, что попал в цель.

— Он существует. И он жив.

Взгляд Эрвина помрачнел.

— И что ты хочешь от меня услышать?

— Помнишь того несчастного, которого ты отправил в Северную темницу Троста? Он ведь до сих пор там. По твоему приказу.

— Я не намерен отменять приказ только потому, что белый волк существует. Это может быть самый обычный волк.

— Этот волк нападает на себе подобных, Эрвин. Я видел собственными глазами.

— Один раз.

— Рассказы очевидцев не считаются?

— И что ты хочешь? Чтобы я объявил людям о том, что сказки о спасителе-волке правдивы? Это только усугубит положение. У людей появится надежда, которой на самом деле нет. Один волк не противник сотне других, даже если он действительно такой, каким его описывают.

Волки предпочитают нападать стаей. Поодиночке никто не сможет справиться с группой вооружённых людей так, чтобы впоследствии ещё и выжить. Люди сильны тогда, когда находятся вместе. Волки могут выжить и при меньшей численности: они физически сильнее, и им не нужны ружья с пулями, чтобы защищаться. Их оружие всегда при них.

— Он уже вернулся в человеческое обличье?

— Нет. Пока ещё нет.

— Сильный волк. Обычно после ранений серебряными пулями они не могут долго поддерживать волчье обличье.

— Ничего, осталось недолго ждать.

***

Ждать пришлось четыре дня. Ханджи сообщила, что волк вернулся в человеческое обличье спустя сутки после того, как его привезли в Трост и извлекли пулю. Ещё спустя сутки Эрвин настоял на том, чтобы его отнесли в темницу на случай, если он при пробуждении поведёт себя неадекватно. Волку потребовалось ещё два дня, чтобы восстановить силы после того, как смертельное для него серебро соприкоснулось с кровью и вызвало сильное отравление.

В камере было темно и прохладно, как и во всей темнице. Свет от пляшущих огней в факелах на стенах отбрасывал сквозь решётку замысловатые отблески, и Ривай с трудом разглядел лицо парнишки, сидящего в углу на кровати. Руки его сковывали тяжёлые металлические оковы, но тонкие пальцы крепко сжимали край одеяла, которым тот уязвлённо прикрывался.

— Оставьте нас, — бросил Ривай стражникам.

Те не двинулись с места.

— Я неясно выразился?

— Сэр, у нас приказ — сторожить волка круглые сутки, — отчеканил один из них, холодно глядя куда-то в стену.

— Приказы отдаёт Эрвин Смит. Можете доложить ему о том, что я вас временно отпустил.