Сперва Дин целует его в здоровую щеку — не в рот (ему вспоминается, что Кас, кажется, не очень-то знаком с поцелуями в рот, так что Дин планирует перейти к этой области постепенно). Один поцелуй в щеку, потом еще один — Дин продвигается медленно, пробуя на вкус кожу, ощущая необычную мягкость редкой щетины. Он слегка поворачивает голову Каса за подбородок, позволяя губам скользить по его коже, и целует его снова — на этот раз в самый уголок рта. Дыхание Каса учащается. Дин закрывает глаза, вдыхая его запах.
Дин отмечал этот запах и раньше, во время их совместных вечеров, но теперь позволяет себе сосредоточиться на нем по-настоящему. Он упивается этим букетом: в нем узнается и ментоловая жидкость для полоскания рта, которую использует Кас, и мыло, которым он, должно быть, пользовался в душе, и зубная паста… и что-то еще. Что-то, напоминающее об открытых пространствах — словно аромат ветра и озона, запах дождя, или пустынной пыли, или вереска на лугу.
«Перья, — думает Дин. — Перья взрослого серафима». — Он вдыхает этот аромат снова, приблизившись щекой к щеке Каса и лаская его кожу своим теплым дыханием.
И это Кас тогда поворачивает голову и неожиданно целует Дина в рот.
Выходит даже немного неуклюже: резкое движение Каса застает Дина врасплох, и они сталкиваются зубами и носами. И находятся они под неудобным углом: Дину приходится тянуться вперед и вверх, а Касу — наклонять голову. Но все это совершенно неважно. Все идеально во всех смыслах, потому что в мире не осталось ничего кроме Каса. Дин видит только Каса, чувствует только его. Кас обнимает руками лицо Дина, и Дин уже успел взяться за косички его шапки (которые оказываются отличным способом притягивать Каса ближе: Дин немедленно понимает, что может управлять его головой, потягивая за косички как за поводья). Когда он подтягивает Каса в более удобное положение, наконец прижимаясь ртом к его рту, рот Каса оказывается горячим и влажным, с медным и ментоловым привкусом. Соблазнительный запах вереска витает в воздухе. Неожиданно появляется ощущение чего-то всеобъемлющего, окутывающего Дина со всех сторон. «Крылья, — думает он. — Его крылья на мне». Кас теперь всецело завладел ртом Дина, жадно покусывая его губы и исследуя их кончиком языка пытливо и нежно, словно пытается досконально изучить их на вкус. И этот запах, этот привкус… вереск, и ментол, и медь…
Медь? Стоп.
Дин отстраняется. Губа Каса кровоточит.
— Черт! — восклицает Дин, хватая еще одну салфетку и промокая рану. — Я собирался не трогать рану! Честное слово! Я забыл, прости…
— О, кровь пошла еще в самом начале, когда мы столкнулись зубами, — говорит Кас. — Но это не имеет значения. Если только это не препятствует дальнейшим поцелуям — в противном случае это трагедия. Хочешь вернуться в постель?
«Может быть, шестая глава подождет еще часок, — думает Дин. — Или два».
***
— Но я же знаю, что ты устал, — говорит Дин, пока Кас выпутывается из своего одеяла-тоги (которое он настолько тщательно вокруг себя обернул, что на развязывание требуется время). Вместе они расправляют одеяло на кровати, и Кас ныряет под него со своей стороны, пока Дин обходит кровать к другому краю. — То есть мы не обязаны ничего делать, как я тебе вчера уже сказал, — продолжает Дин. Кас смотрит на него, прищурившись. — Если тебе нужно еще поспать, тогда просто спи. Я даже книжку с собой взял на случай, если ты захочешь отключиться. Так что если устал, просто…
— Да, да, Дин, если я устану, я посплю, — отвечает Кас нетерпеливо, дотянувшись руками до Дина и дергая его к себе. — Но сейчас я не устал.
— Ты же говорил, что устал…
— Я уже проснулся. Можешь только сначала снять эту свою одежду?
Спустя две секунды Дин раздет донага. Прямо как в прошлое воскресенье. И, как в прошлое воскресенье, Кас снова остается в одежде. На нем только штаны и футболка — конечно, это никакое не препятствие, но заставляет Дина задуматься о том, что, может быть, Кас чувствует неуверенность в себе из-за того, как выглядит. Из-за того, какой он худой, из-за синяков и шрамов… из-за общего болезненного вида. Так что Дин напоминает себе не спешить и дать ему время. Но Кас не медлит: как только Дин сбрасывает одежду и укладывается в постель, Кас моментально подвигается ближе, прижимается к Дину и, как в прошлое воскресенье, сразу нащупывает его член.
Который, конечно, уже встает.
Кас переходит прямо к делу: облизывает ладонь и принимается работать рукой, так что скоро Дин теряется в ощущениях и, закрыв глаза, начинает всаживаться в его руку. Чертовки сложно устоять перед искушением позволить ему продолжать в том же духе, но, когда Кас начинает пробираться под одеяло, очевидно намереваясь опять отсосать Дину, Дин вспоминает, что Кас так и не дождался своей очереди.
— Не так быстро, — останавливает его Дин, хватая за плечи. — Не то чтобы мне этого не хотелось, но — твоя очередь, ангел. Иди-ка сюда назад. — Он подтягивает Каса наверх, игнорируя его предсказуемые протесты («Но, Дин, ты заслуживаешь…»), потом переворачивается на бок, к нему лицом, и проскальзывает коленом между его ног. Кас моментально умолкает, и настает умопомрачительный момент, когда Дин понимает, что у него тоже стоит. Дин чувствует бедром его эрекцию, и полусформировавшийся план о том, как снять с Каса одежду, приходится на время отложить, потому что внезапно становится абсолютно необходимо просто рывком подтянуть его к себе и прижаться к нему сильнее.
На мгновение со стороны Каса чувствуется странная неуверенность — он даже делает слабую попытку отстраниться, но секунду спустя меняет направление и с силой вжимается в Дина. О, да, у него в штанах определенно болт — теперь он упирается прямо в член Дина сбоку.
Дин просовывает одну руку под талию Каса (Кас помогает ему, приподнявшись), другой обнимает его сверху и кладет ладони ему на ягодицы. «Отличный рычаг… — думает Дин, — отличный, отличный…» — подтягивая Каса ближе и чувствуя, как этот болт все плотнее вжимается в его собственный живот. Он сдвигается на постели, пока их члены не оказываются бок о бок, и снова притягивает Каса к себе. Они оба задыхаются от остроты ощущений, и Кас обхватывает Дина за плечи. Дин начинает целовать его (совсем забыв про рассеченную губу, потом вспомнив, потом снова забыв). Кас теперь полноценно двигает бедрами, плавно раскачивая ими, похоже, на инстинктивном уровне. Соблазнительный стержень в его штанах нажимает снова, и снова, и снова, с силой вдавливаясь в пах Дина — и теперь он кажется еще теплее, еще тверже. Но чертовы штаны мешаются на пути, и чем плотнее Дин и Кас прижимаются друг к другу, тем сложнее становится их снять. Кас начинает покусывать Дина за ухо, пока Дин пытается стянуть вниз резинку штанов, но далеко он не продвигается, поскольку Кас не прекращает ритмичные толчки Дину в живот. Потом и Кас начинает рвать пояс вниз, и внезапно высвобождается головка — только головка, появившаяся над резинкой, — но это уже что-то, и у Дина сбивается дыхание от ощущения, как она трется, мягкая и горячая, о бок его собственного оголенного члена.
— Вот так, ангел, во-от, вот так… — бормочет Дин, опустив голову Касу на плечо. — О боже, еще, вот так. Продолжай вот так…
Кас обнимает Дина за плечи и, зарывшись ему в плечо, покусывает его шею (может, места для поцелуев Кас выбирает и нетрадиционные, но ощущения от этого замечательные). Он продолжает толчки бедрами — медленные и размашистые — и ствол его члена все больше оголяется, скользя вдоль члена Дина. Вперед-назад, вперед-назад. По животу Дина начинает размазываться влага — головка Каса сочится предсеменем.
— Охуеть… — бормочет Дин.
— Это… шутка? — выдыхает Кас.
Дин невольно усмехается.
— Вообще-то нет, но… — Кас снова делает толчок, и Дин забывает, что хотел сказать. — Ох, черт, ты такой охуенный, Кас…
— Мне нужно… быть осторожным… — бормочет Кас. — Но… это… ты… — Он делает еще один длинный толчок, на этот раз медленнее, как будто растягивает его, смакуя. — А… — вздыхает он, — а… Так приятно, так приятно… Но мне нужно быть осторожнее…
