Всю дорогу до встречи они провели на связи по телефону, так что не сказать чтоб они давно не общались, и все равно встреча получается очень эмоциональной. Следует еще одно объятие, и оно выходит прочувствованным и в тысячу раз более счастливым, чем прошлой ночью. Дин не может даже постучать брата по спине (чтобы как бы сказать: «ладно, мы вроде обнимаемся, но на самом деле это я просто чтобы тебя отмутузить»). Вместо этого он вцепляется одной рукой Сэму в затылок и держится другой за его спину. И Сэм делает что-то похожее.

— Тебе повезло, что я не против телячьих нежностей, — ворчит Дин, когда они наконец отпускают друг друга. Сэм издает сдавленный смешок — он вытирает глаза, совершенно не в силах скрыть снова выступившие слезы. Как и Дин, конечно.

— Мы ревем, как девчонки, — замечает Дин, пока они оба стараются взять себя в руки.

— Да, — признает Сэм, которому даже приходится вытереть нос рукавом. — И это притом, что я уже знал, что ты жив.

— Кас ведь не знает, да? — спрашивает Дин. — Что я жив? Я ведь позвонил уже после того, как он исчез?

У Сэма расширяются глаза.

— Черт. Блин. Ты прав. — Со вздохом он добавляет: — Знаешь, он шел за мной по пятам назад в бункер, как щенок. Буквально в двух шагах позади меня и не переставая засыпал меня словами поддержки. Думаю, он хотел как лучше, но я тогда даже говорить был не в состоянии. Хотя позднее, когда ты позвонил и я немного успокоился, я сообразил, что он, наверное, не отходил от меня потому, что сам был расстроен.

— И еще я попросил его присматривать за тобой, — сознается Дин. — Попросил убедиться, что ты не наделаешь глупостей.

— О… — произносит Сэм, и, когда смысл слов «не наделаешь глупостей» доходит до него, повторяет: — О… ясно. Черт… — Он умолкает. Дин наблюдает за ним и в тот же момент понимает по уклончивому взгляду Сэма, что тот наверняка наделал бы «глупостей», если бы чуть дольше пробыл в одиночестве.

— Что ж, он определенно старался за мной следить, — говорит Сэм. — До тех пор, пока не исчез неведомо куда.

Они оба на секунду умолкают.

— Пойдем найдем его, — говорит Дин. Сэм кивает, берет лэптоп, и они направляются внутрь закусочной.

***

— Сотовый оператор до сих пор не может его отследить, — говорит Сэм, склонившись над лэптопом, пока Дин уплетает поздний ужин из оладий с беконом. — И я пытался дозвониться до него периодически, во время каждой остановки на заправке. Все время попадаю на голосовую почту. Надеюсь, у него просто разрядился телефон.

— Или он оказался где-то в глуши, — предполагает Дин. — Где-нибудь в горах Монтаны. Где нет сигнала.

— Или в Антарктиде, — говорит Сэм. — Или где-то за границей, где не работает его телефон.

— Или на Марсе. Или в Чистилище. Или еще хуже.

Теперь они оба поникли духом. Дин пытается добавить оптимизма:

— Ладно, ему может потребоваться несколько дней на то, чтобы выйти на связь. Помнишь тот случай, когда он исчез, нарисовав знак у себя на груди?

Сэм морщится:

— Такое разве забудешь…

— Ну, и после он неделями не выходил на связь, помнишь? Мы уж думали, он мертв, но он оказался в полном порядке.

Сэм кивает.

— В итоге он попал на рыбацкое судно, да? Где-то в океане? А потом в больницу?

— Он был в коме! — вспоминает подробности Дин, и его лицо проясняется. Тогда Кас и правда тоже долго не появлялся. — Помнишь, он сказал, доктора сочли его клинически мертвым? И ему потребовалось время, чтобы вернуться к жизни — перезагрузиться, или как он там это делает — и очнуться. Но он же очнулся в итоге.

— Мне всегда было интересно, приложил ли к этому руку Бог… то есть Чак, — говорит Сэм. Он выглядит грустным, и через мгновение до Дина доходит почему. Неуютно осознавать, что мистическая неуязвимость Каса все эти годы, вероятно, объяснялась тем, что его раз за разом воскрешал Чак. Неуютно — потому что теперь Чака больше нет.

— Не думаю, что мы можем рассчитывать на дальнейшие чудесные воскрешения, — произносит Сэм медленно.

Дин только что пришел к тому же выводу. Но он не готов допустить мысль о том, что Кас может быть мертв. Это… просто неприемлемо. Он выбрасывает эту мысль из головы, кладет вилку, чтобы сосредоточиться, и рассуждает:

— Но помни, то был знак, нарисованный у него на груди — то есть он мог вышибить Каса из его оболочки. Это был особый случай. А вчера имело место просто рядовое изгнание ангела, так? Знак же был на стене? — Сэм кивает, и Дин продолжает: — Знак на стене обычно забрасывает его куда-то, откуда можно вернуться за пару дней, так? — Он пытается припомнить, когда еще этот знак использовали против Каса. — Давай вспомним: один раз Каса вышвырнула Анна из того амбара, один раз это сделал я в убежище у Бобби… — Дин все еще чувствует уколы вины за тот случай. — И потом еще пару раз было. Например, когда нам угрожала Эсфирь, помнишь? Кас тогда очутился на собачьих бегах в Австралии. Он всегда объявляется не сразу.

— Да, и когда у него недостаточно мощи, ему обычно требуется больше времени, — соглашается Сэм. — В тот раз, когда он впал в кому, у него было мало сил. А после этого вообще не осталось. У него сейчас-то было его ангельское могущество?

— Не знаю, — отвечает Дин, понимая, что забыл спросить об этом у Каса. Вчера, во время депрессии по поводу конца света, казалось гораздо более важным добраться до винного магазина. После изгнания Люцифера Кас выглядел более или менее нормально (хотя и притих немного), но, если подумать, это изгнание Люцифера во время битвы с Амарой выглядело весьма немилосердным. Кас и до того, как впустил Люцифера-то, был не при полной силе — мог ли он сейчас быть вообще без сил? Еще перед тем, как был изгнан из бункера?

— Он сказал, что Рай снова заперт, — замечает Сэм. — Раньше, когда это случалось, Кас всегда терял могущество, помнишь? По причине отсутствия каких-то там энергетических потоков, отсутствия доступа.

— Так, — говорит Дин с расстановкой. — Ладно, значит, может быть, у него мало сил. Или даже вообще нет сил. Но это же не значит, что он мертв. — Такое Дин просто не способен допустить. — Может быть, его вырубило, как было в случае со знаком на груди. И он мог опять оказаться где-то в больнице. Давай… Вот что, давай-ка проверим списки неизвестных, поступивших без сознания в больницы за последние сутки. Существует ведь национальная сеть неопознанных пациентов, да?

Сэм кивает и уже начинает печатать, глядя в лэптоп.

***

Сэм заходит в реестр неопознанных пациентов, но вскоре понимает, что на просмотр всех списков уйдет значительное время, поэтому они снимают номер на ночь в мотеле в Тремонтоне. Это дыра с протертыми простынями и прохладной водой в кране, но сойдет и она. Братья проводят вечер, прорабатывая по первому разу весь реестр, который оказывается на удивление длинным. Но в нем нет никого, похожего на Каса.

— Может, он не в Америке? — предполагает Дин.

— Или его еще не нашли, — отвечает Сэм. — Или его описание еще не ввели в базу. Похоже, иногда у госпиталей уходит один-два дня на то, чтобы заключить, что пациента действительно некому опознать. Надо снова проверить завтра.

Сэм еще раз пытается пробить телефон Каса. Дин тем временем начинает обзванивать длинный список всех знакомых им охотников. Но никто ничего не слышал.

Полчаса спустя Дин в таком отчаянии, что решает позвонить Кроули, но тот тоже не слышал ничего через свои демонические связи.

— По крайней мере мы знаем, что он не в Аду, — говорит Сэм, когда Дин сообщает ему эту новость. — И полагаю, не в Раю тоже, раз Рай снова заперт.

— Есть еще Чистилище, — замечает Дин мрачно, бросая телефон на кровать. Кроули был его последним вариантом. Он глядит на мини-холодильник в номере — одну из маленьких бутылочек Джека Дэниелса оттуда он уже осушил, и теперь, кажется, самое время поискать винный магазин. «Вчера так и не доехал до него», — думает Дин, вспоминая разговор с Касом.

Сэм отслеживает его взгляд и сообщает: