========== Глава 1. Ладно, но теперь надо найти Каса ==========
— Она появилась всего на пару минут, не больше, — говорит Дин по мобильному. — Едва успела хоть что-то сказать.
Сэм молчит на другом конце линии. Кас тоже ничего не говорит. Дин полагает, что Кас стоит рядом с Сэмом и слушает разговор — потому что Дин попросил его присматривать за Сэмом, а значит конечно Кас будет за ним присматривать. Но пока Кас не сказал ни слова. А теперь и Сэм замолчал.
Дин идет по пустынной тропинке в каком-то парке, где его бросили Чак и Амара. Он понятия не имеет, в каком направлении идти — найдя тропинку, он выбрал направление наугад. По крайней мере, ему наконец удалось поймать сотовый сигнал, и это большое облегчение, так как означает, что он все еще на Земле. Здесь довольно мило: тропа ведет его мимо ухоженных розовых клумб, кустов сирени, живых изгородей и аккуратных дорожек из гравия, разбегающихся в стороны тут и там. Похоже на какой-то ботанический сад. Но где он, черт возьми?
И что, черт возьми, только что произошло?
Чак с Амарой исчезли всего полчаса назад — после тысячелетий вражды, брат и сестра дымом сплелись друг с другом, словно какой-то невиданный гибридный монстр (и Дину думается, что в таких родственных отношениях явно что-то не то, но… кто их поймет). Солнце — тускнеющее Солнце! — моментально вернулось в норму. И потом за всем этим безумием последовало невероятное, обжигающее душу открытие, что каким-то образом воскресла мама. Или ее призрак, или что это было… Она бродила по тому же самому парку. Дин продирался сквозь какие-то заросли, пытаясь найти сотовый сигнал, когда услышал, как она зовет на помощь.
Поначалу она выглядела растерянной, даже напуганной. Но как только Дин позвал: «Мам?» — она пришла в себя. Она смотрела на него несколько долгих мгновений, а затем к ней, казалось, вернулась память. Ее лицо озарилось, будто она вспомнила, кто она такая. И кто он такой. «ДИН!» — позвала она, бросившись к нему, и обняла его так крепко, что он едва мог вздохнуть.
Дин видел ее несколько раз уже во взрослом возрасте. В некотором смысле. Если можно так выразиться. Видел ее призрак, объятый пламенем, в их старом доме в Канзасе. Видел ее воображаемый образ в причудливом мире фантазий, созданном джинном. Видел ее, когда путешествовал во времени, и пару раз при других необычных обстоятельствах. Но во всех тех ситуациях мама была другая — не такая, какую он помнил из детства. На этот раз встреча ощущалась совсем иначе. На этот раз, оказавшись в ее объятиях, Дин узнал ту маму, которую помнил. Настоящую маму, во плоти. Маму с воспоминаниями и душой.
Она даже пахла так же. Дин и не подозревал, что помнил ее запах, но как только он уткнулся носом в ее плечо, почувствовав щекой ее длинные волосы, он узнал это давно знакомое сочетание… чего? Какого-то ее шампуня 80-х годов? Ее духов, крема для рук — чего-то подобного? Это был мягкий, слегка цитрусовый запах, и едва Дин уловил этот аромат, на него волной нахлынули воспоминания. Воспоминания о том, как мама обнимала его; как он забирался к ней на колени воскресными вечерами, когда они смотрели телевизор; как она качала его на руках, когда он был совсем маленьким.
Это на самом деле была она. Самая что ни на есть настоящая, и объятие ее было настоящим. И Дин обнял ее в ответ по-настоящему, и то, как у него перехватило дыхание и защипало глаза от слез… — все по-настоящему. Реальнее некуда.
Но потом…
— Она сказала только несколько слов и потом куда-то испарилась, — рассказывает он Сэму. Дину приходится закрыть глаза, пока он это произносит. Он даже прижимает к глазам свободную руку, пытаясь заслонить пустую тропу пред собой и сосредоточиться на ярком образе мамы, его мамы, прямо здесь, в этом парке всего несколько минут назад. Как если бы он мог призвать ее назад, заставить воплотиться снова одной лишь силой мысли.
Сэм медленно переспрашивает:
— Она… испарилась?
По его тону слышно, что он не понимает. Минуту назад он был вне себя от радости, услышав голос Дина. (Сэм на самом деле едва сдерживал эмоции: слезы перемежались в его голосе с ликованием, и он все повторял, снова и снова: «Я знал! Я знал, знал, что ты как-нибудь выживешь!») Но теперь он, похоже, просто шокирован.
Дину знакомо это чувство.
— И… что она сказала? — спрашивает Сэм.
Дин не сразу может ответить. Хотя он на самом деле прекрасно помнит, что сказала мама. Каждое ее слово до сих пор звучит у него в голове, будто навеки выгравированное в мозгу. Но когда он вспоминает об этом, у него снова перехватывает дыхание и говорить становится на удивление тяжело.
***
«У меня есть лишь несколько минут, — произнесла мама. — Я только хочу сказать: я так люблю тебя, Дин».
Она выпустила его из объятий и отступила на полшага, чтобы лучше видеть его, все еще держа руки на его плечах. «Я так люблю тебя, — повторила она. — И тебя, и твоего брата. Я так вас обоих люблю! Я ведь знаю, через что вы прошли. Не уверена, где именно я находилась — какое-то время я была дома, а потом… где-то еще, не знаю. Но откуда-то я знала обо всем, что произошло. Я плакала Дин, плакала о тебе — я знала, что ты был в Аду, и плакала. И о Сэме плакала столько раз… И когда ты принял Метку. Когда ты изменился. Когда ты умер, я думала, мое сердце разорвется. Я плакала о тебе так долго. Но теперь… — она глубоко вздохнула. — Я так благодарна судьбе за то, что вы оба наконец можете вернуться к нормальной жизни. Теперь вы можете просто жить».
Она убрала руки с плеч Дина и обняла ладонями его лицо. Дин стоял, затаив дыхание, завороженный.
«Я хочу, чтобы ты знал: я горжусь тобой, Дин. Очень горжусь, — подчеркнула она каждое слово. — Ты так заботился о своем брате все это время… Мне было больно видеть, как тебе приходилось все делать самому. Но ты вырос таким замечательным человеком! Как и твой брат. И вы двое спасли мир».
Она помолчала, глядя в его глаза и по-прежнему обрамляя его лицо руками. «Можно я попрошу тебя об одной вещи?»
«О чем угодно», — прошептал Дин, едва в силах говорить от потрясения.
Мама улыбнулась и сказала, не отпуская его лица: «Позволь себе быть счастливым теперь. — Дин моргнул. Она продолжила: — Позволь себе быть счастливым. Сэм тоже должен, конечно, но ты особенно этому противишься. Не противься больше! Дай себе право на счастье! Поверь, что ты этого заслуживаешь, ведь это правда. Теперь наконец позволь себе быть счастливым! Ради меня».
Она поднялась на носочки, чтобы поцеловать его в щеку, еще раз улыбнулась ему, а потом просто растворилась в облако бело-голубых искр. Они поднялись вверх, постепенно тускнея, и вскоре наверху не осталось ничего, кроме вечернего неба.
Дин еще несколько минут смотрел ей вслед. Солнце село, на небе появились звезды, четкие и ясные на фоне бархатного небосклона.
Ее больше не было.
***
Дин теперь пытается резюмировать все это для Сэма:
— Она сказала, что любит нас. Что гордится нами и хочет, чтобы мы были счастливы.
Это не совсем полное описание, но это лучшее, на что он способен в данный момент, и его голос грубеет. Сэм снова молчит.
Дин возобновляет шаг по тропе, машинально пытаясь определить, где находится. По большей части, потому что делать больше нечего.
— Это правда длилось всего две минуты? — спрашивает Сэм.
— Да. Она предупредила меня сразу, что у нее мало времени. Я даже ответить толком не успел, — говорит Дин. Только теперь ему приходит в голову мысль, что если бы мама задержалась еще на несколько минут, Сэм бы тоже мог с ней поговорить! Сэм-то ее вообще не увидел, а Дин увидел, и это кажется ужасно несправедливым. Дин знает, что Сэму, должно быть, обидно.
И действительно, почему ее визит был таким коротким? Почему им не выпало чуть больше времени? Дин снова смотрит в небо. Восходит луна. Звезды видно четко и ясно.
Но мамы нет.
— Она не сказала, почему вернулась? — спрашивает Сэм.
Дин отвечает:
— Кажется, это был какой-то подарок от Амары. В самом конце Амара сказала что-то такое — будто хочет дать мне то, что мне больше всего нужно.
