========== Глава 25. Она была лучшей ==========
«Все так же ужасно, как в прошлый раз», — думает Дин примерно в восемь вечера.
«Нет, — поправляет он себя несколько часов спустя. — Все хуже».
***
Поначалу кажется, что будет легче. Ранним вечером Сэм приезжает к госпиталю на Импале, чтобы забрать Каса и Дина, и в тот момент Кас еще в полном порядке. Сэм даже слегка удивлен, увидев, что он на ногах и самостоятельно ходит, и Дин начинает чувствовать осторожный оптимизм.
Но пока они вместе идут через парковку к машине, Дин вспоминает, что в прошлый раз Кас тоже поначалу выглядел нормально.
Пока внезапно ему не стало плохо.
Поэтому, просто на всякий случай, Дин настаивает на том, что машину поведет он. Он забирает у Сэма ключи, прогоняет его на заднее сиденье и велит Касу сесть рядом с собой впереди, где Дин может за ним присматривать. «Я знаю дорогу до мотеля», — говорит он, садясь за руль. Сэм театрально вздыхает. Конечно, в том, что Дин забирает у него ключи, нет ничего нового. Но сегодня Дин хочет быть за рулем потому, что на этот раз он твердо намерен не пропустить критический съезд. На этот раз он поведет машину как можно более аккуратно; на этот раз не будет никаких метаний из ряда в ряд, никаких отклонений от курса. На этот раз Дин не будет докучать Касу неудобными вопросами. Дин доставит Каса в мотель плавно и стремительно, так что никто и глазом моргнуть не успеет…
Чтобы бедному Касу не пришлось снова ползать по земле у обочины, как побитому псу.
Теперь, когда они все вместе едут в Импале в жуткий мотель, тот вечер снова оживает в памяти Дина. И больше всего Дину хочется, чтобы сегодня все прошло для Кастиэля как можно более гладко.
Дин действительно не пропускает съезд и действительно плавно проходит все повороты. Поездка идет как по маслу, и они почти успевают добраться до мотеля к тому моменту, когда Каса начинает тошнить.
К счастью, еще одно новшество сегодняшней поездки — в том, что теперь на переднем сиденье свалена целая куча полиэтиленовых пакетов. Каса их наличие явно успокаивает: он сжимает один из них в руках всю дорогу от самого госпиталя. Он принял и несколько других мер предосторожности: снял заранее свой шарф и обезьянью шапку. (Шапку он бережно отдал Сэму, сменив ее на простую синюю — еще одну из набора, купленного Сэмом. Синюю оказалось можно стирать, и у нее нет свисающих косичек, которые легко запачкать). Кас, кажется, больше не трудится скрывать симптомы от Сэма и Дина. Поэтому, когда тошнота настигает его, во всяком случае, он лучше к ней готов.
«По крайней мере, на этот раз у него в руках пакет», — думает Дин, паркуясь у обочины, чтобы поддержать Каса за плечи, пока его тошнит. (Сэм пытается помочь, чем может, с заднего сиденья: открывает бутылку с водой и расправляет еще пару пакетов на случай, если они понадобятся). «По крайней мере, у него есть пакет, — думает Дин. — По крайней мере, Сэм рядом. По крайней мере, Кас может остаться в машине, в тепле. И уже переодел шапку. По крайней мере, он не летит лицом в асфальт».
Но все равно это ужасно. Ужасно видеть Каса таким беспомощным, захваченным врасплох: первый приступ рвоты настолько сильный, что вызывает у него почти судороги, заставляя его сгибаться при каждом спазме, опуская голову к коленям, и хватать ртом воздух между приступами. Ужасно видеть, как он не может вздохнуть, как мучается. И особенно ужасно снова понимать, что, несмотря на все тщательные приготовления Сэма и Дина, Кастиэль все равно будет сегодня страдать.
Страдать сильно.
И еще как-то особенно, необъяснимо жутко оттого, что фоном всему этому служит память о прошлой ночи, не оставляющая Дина. Контраст более чем разительный; Дин пытается не думать об этом, но в его голове то и дело всплывают соблазнительные картины невероятных событий, случившихся всего лишь вечер назад. Всего каких-то несколько часов назад. Такое впечатление, что они дразнят его — эти воспоминания о том, как Кас улыбался ему с расстояния в пару дюймов… как волшебно рука Каса прокладывала себе путь по коже Дина. Тот обалденный момент, когда намерения Каса вдруг стали кристально ясны — как просто он об этом сказал и как уверенно взял то, что хотел. Удивление, шок и неверие, которые испытал Дин; облегчение, и наслаждение, и чистый, незамутненный восторг…
Возможно ли, чтобы в мире на самом деле существовало такое удовольствие? Всего лишь ночь назад, в этом мире, в том самом мире, где есть рак и химия?
Прошлой ночью Дин словно ступил в сокровенный волшебный сад, о существовании которого не смел даже мечтать… только чтобы несколько часов спустя увидеть, как налетел ураган и разметал его в клочья. Кажется, что от него совсем ничего не осталось в сравнении с мучениями, которые сейчас испытывает Кас.
Дин смотрит, как Кастиэля выворачивает, и не может помочь ничем, кроме как пытаться поддерживать его за плечи и бесполезно поглаживать по спине.
Наконец приступ достигает некоего затишья. Кас немного выпрямляется, поднимает голову, и его дыхание выравнивается. Дин забирает пакет у него из рук — осторожно, чтобы не пролить неприятное содержимое, — и начинает завязывать пакет узлом. Сэм говорит: «Отдай мне, я с этим разберусь», — и Дин чрезвычайно ему признателен. Сэм забирает пакет. Может быть, он упаковал его в три слоя, чтобы утилизировать потом, а может быть, просто выкинул за окно — Дин не видит. Он занят тем, что уговаривает Каса попить воды. Кас делает несколько глотков и безвольно прислоняется к двери. Он откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза.
— Простите, — бормочет он с закрытыми глазами. — Теперь можно ехать.
— Смотри на вещи позитивно: по крайней мере, на этот раз мы почти добрались до мотеля, — замечает Дин, пытаясь добавить в ситуацию оптимизма. Он переключает передачу и плавно выводит Импалу обратно на дорогу. — И на этот раз обошлось без падений лицом в асфальт. Уже лучше, чем на прошлой неделе, а, Кас?
Кас не отвечает, но Сэм тихо бормочет с заднего сиденья:
— Это лучше?
Дин ловит его взгляд в зеркале заднего вида.
Как если бы всего остального было мало, ужасно еще и видеть выражение в глазах Сэма.
Дин молча качает головой, имея в виду: «Веди себя так, словно все это мелочи». Рот Сэма сжимается, но он кратко кивает и больше ничего не говорит.
***
— Ему уже так плохо, — шепчет Сэм Дину, — а прошло всего около часа. Как долго, ты сказал, это продолжается? То есть, сколько это продолжалось на прошлой неделе?
Они стоят рядом с номером Каса у открытого багажника Импалы и надевают свои кофты с запахом гигантского ленивца на холодном ночном ветру. Ботинки немного скользят на обледеневшем асфальте. Они оставили Каса всего минуту назад в относительно сносном состоянии — сидящим на кровати и уверяющим, что он в порядке («Серьезно, идите надевайте свои костюмы ленивца»). Казалось, что это подходящий момент, чтобы натянуть кофты и достать из машины еще нитриловых перчаток. И удачная возможность перекинуться парой слов так, чтобы Кас не слышал.
— В сущности, целые сутки, — шепчет в ответ Дин, надевая перчатки. — Ночь и следующий день. — Сэм выглядит задумчивым: доставая пару перчаток, он долго смотрит на упаковку, как будто вычисляет, сколько еще пар ему понадобится. Дин решает, что лучше обрисовать для него полную картину, и добавляет: — Рвота с кровью и всеми сопутствующими всю ночь и большую часть утра, примерно до полудня. Потом на остаток вторника он впал в почти коматозное состояние. Проспал весь вечер вторника и всю ночь напролет. Есть все еще не мог, но его уже особо не тошнило. Есть он начал, по сути, только в среду.
Сэм обдумывает это и берет большую горсть запасных перчаток, засовывая их в карман джинсов.
— При таком раскладе высока вероятность обезвоживания, — говорит он. — Думаю, стоит позвонить дежурной сестре…
Но Дин не успевает ответить, потому что в этот момент из комнаты Каса доносится громкий удар и треск. Сэм захлопывает багажник, и они оба бросаются назад в номер, где находят Кастиэля свернувшимся на полу на пути в ванную, рядом с перевернутым стулом. По крайней мере, приземлился он на одну из подушек, что разложил для него Сэм, но теперь он ищет ближайший лоток, и когда Дин подскакивает к нему, чтобы помочь, оказывается, что его лихорадит. Потом снова начинается рвота — теперь она с кровью, и Кас заметно бледнеет.
