После этого Сэму с Дином долгое время не удается поговорить. Следует всплеск активности, пока они оба затаскивают Каса обратно на кровать, расставляют возле подушки емкости на случай рвоты и подтирают уже заляпанный пол. Наконец они разбираются со срочными делами достаточно, чтобы оторваться и наскоро обсудить, не слишком ли много крови теряет Кас: как и на прошлой неделе, у него изо рта капает кровь, медленно, но стабильно. За прошедшую неделю Сэм с Дином вычитали в интернете, что кровотечение из «эпителия полости рта» при химиотерапии нередко, однако «чрезмерное кровотечение» — это повод для беспокойства.
Вскоре между братьями завязывается возбужденный спор в углу комнаты о том, какое количество крови является «чрезмерным». Кас пользуется тем, что они отвлеклись, и снова пытается встать с кровати, чтобы самостоятельно добраться до ванной (похоже, он вернулся к своему исходному плану пролежать на полу ванной весь самый тяжелый период). На этот раз он падает прямо с кровати головой вперед — до того, как они успевают заметить, что происходит. Он приземляется неудачно, лицом в пол, так что из носа у него начинает хлестать кровь.
— Вот это уже чрезмерное кровотечение! — восклицает Сэм, бросаясь за кубиками льда и полотенцем, пока Дин хватает пригоршню салфеток и пытается помочь Касу остановить кровь. Кас согнулся на коленях, зажимая нос руками. Кровь течет сквозь его пальцы, и он бормочет: «Только не запачкайся, осторожно, не трогай кровь…»
— Мы знаем, Кас, не волнуйся, — отвечает Дин. — У нас миллион перчаток. И мы отмоем пол. — Ему удается приподнять голову Каса, чтобы осмотреть его лицо: крови на самом деле не так уж и много (по меркам увечий Винчестеров), но Дина все равно терзают досада, тревога и чувство вины. Он на секунду отвернулся, позволил себе отвлечься разговором с Сэмом — они оба отвлеклись, — и Кас упал, и теперь он, бедняга, истекает кровью. На скуле у Каса проявляется большой синяк, и похоже, что он еще и рассек губу.
В этот момент глаза Каса расширяются и его лицо еще сильнее бледнеет под размазанной кровью. Его снова вот-вот стошнит.
Дин не знает, как ему помочь, помимо того чтобы поддерживать его за плечи, пока его рвет — теперь еще и с каскадом крови, льющимся из носа поверх всего прочего. Настает момент, когда Кас вообще не может вздохнуть — ему стало трудно дышать через нос, и на несколько жутких секунд кажется, что он вот-вот задохнется. Дин с силой ударяет его по спине, и Кас отхаркивает сгусток крови, делая судорожный громкий глоток воздуха. Несколько секунд спустя ему наконец удается восстановить дыхание.
— Ничего, — говорит он. — Я в порядке.
— Ты остаешься в кровати, — приказывает ему Дин. Сэм нависает рядом с кубиками льда, и кровотечение из носа уже уменьшилось, но Дин настолько взвинчен случившимся, что начинает злиться. — Мы же уже говорили об этом! На этот раз ты остаешься в кровати! Ты что, забыл?! Мы будем приносить тебе кастрюли, чтобы тебе не пришлось проводить ночь на полу ванной! Это значит, что ты остаешься В КРОВАТИ. А не падаешь НА ПОЛ. Ясно?
— Я знаю, но… — начинает Кас. Они вдвоем затаскивают его на матрас, Дин — одной рукой зажимая его нос комком окровавленных салфеток. Кас продолжает, гнусавя через салфетки: — Я знаю, но… но… тошнота сегодня хуже, Дин, в некоторые недели она сильнее, и я испачкаю постель, я уже знаю, я ее испорчу, я не смогу это контролировать…
— Под постельным бельем есть прокладка, — говорит Сэм, пока они укладывают Каса в кровать. Кас все еще слабо сопротивляется, пытаясь сесть, хотя и без особого энтузиазма, и Дин в конце концов теряет терпение. Он вцепляется Касу в плечи и силой прижимает его к матрасу, пока Кас не унимается.
— Я проложил под простыню полиэтиленовый наматрасник, — объясняет Сэм, дипломатично игнорируя неуклюжую борьбу, происходящую рядом. Кас наконец успокаивается, и Дин проверяет салфетки, превратившиеся в мокрый красный комок. Он заменяет их на влажное полотенце, которое тоже моментально краснеет.
— Так что матрасу ничего не будет, — продолжает Сэм бодро. — А простыни я купил специально подержанные, это даже не отельные простыни. И потом, видишь эти полотенца сверху? — Сэм теперь подсовывает чистые полотенца под туловище Каса и вокруг него. — Я не успел тебе сказать, но сегодня я нашел целую кипу полотенец в местном секонд-хенде. Они продавались всего по двадцать пять центов за штуку, и я взял их с запасом. Так что ты можешь оставаться на кровати, Кас, правда. Ты главное отдыхай. Мы с Дином просто заменим полотенца, если нужно. Вот, приложи лед к носу. Заверни его сначала в полотенце…
— Суть в том, — резюмирует Дин, попытавшись успокоиться за время объяснений Сэма, — что теперь ты можешь комфортно блевать в постели. Считай, что это у тебя химия «люкс».
— Ладно… — бормочет Кас. Он явно теряет запал и в конце концов сворачивается на боку и закрывает глаза. Похоже, битва выиграна — хотя следующие десять минут Сэм и Дин заняты сменой окровавленных салфеток, полотенец и кубиков льда (и среди всего этого — попытками заставить Каса пить воду). Но, по крайней мере, Кас наконец лежит спокойно.
Конечно, его снова тошнит, еще не раз. И он постоянно сбивает простыни и полотенца — за следующий час он становится все тревожнее и в конечном итоге начинает непрерывно расталкивать подушки и одеяла, ерзая ногами по постели и бормоча: «Я все испачкаю… я их испорчу…» Его речь становится невнятной, и наконец Сэм додумывается померить ему температуру. Конечно, оказывается, что у Каса жар. Его лоб горячий, и скоро у него начинается почти лихорадочный бред. Все это перемежается с рвотой.
Но, работая в паре, Дин и Сэм справляются. У них вырабатывается безрадостное, но эффективное разделение труда: когда Каса тошнит, Дин устраивается позади него на кровати, встав на колени и обхватив его за плечи. Так он может удерживать Каса в вертикальном положении и направлять его голову, чтобы его тошнило точно в лоток, приготовленный у подушки. Сэм тем временем заменяет емкости и полотенца. Он делает это на удивление спокойно, не выказывая ни малейшего отвращения к виду и запаху: уверенно держит посуду, пока Каса тошнит, заменяет ее на чистую, уносит использованную и моет ее в раковине, бегает за новыми кубиками льда, меняет полотенца вокруг Каса и приносит ему воду и Gatorade.
Сэм также несколько раз звонит дежурной сестре, чтобы проверить, не надо ли отвезти Каса в больницу. Но, как ни удивительно, каждый раз, когда сестра расспрашивает Сэма о состоянии Каса, оказывается, что он достаточно стабилен и не страдает от сильного обезвоживания (вероятно, потому что Сэм и Дин заставляют его делать по глотку воды почти каждые две минуты). И хотя он изможден и температурит, на этот раз его пульс остается стабильным.
— Хочу… остаться тут, — бормочет он Дину в какой-то момент — очевидно, услышав тихий разговор Сэма с дежурной сестрой за окном номера. — Там будет… не лучше. В больнице… Их лекарства… все равно не помогают.
Что в общем-то справедливо, понимает Дин.
Поэтому они продолжают следить за состоянием Каса, и Сэм периодически звонит сестре с вопросами, но пока кажется, что им удастся переждать ночь здесь, в мотеле.
Даже в лихорадочном бреду Кас, похоже, осознает, какую работу проделывают Сэм и Дин. Во всяком случае, он не перестает извиняться. И Сэм, и Дин в конце концов привыкают к его непрестанному шепоту — в те краткие периоды, когда у него вообще есть силы говорить: «Прости, Сэм… Дин… простите…» Он извиняется поочередно перед Дином, Сэмом и перед ними обоими.
Однако с течением времени Кас перестает разговаривать совсем. В конечном итоге он обмякает в руках у Дина, пока тот прижимает лед к его ушибленному носу и скуле.
Около полуночи, когда Кас свернулся в ознобе, судорожно вцепившись Дину в руку, Сэм подходит с двумя чистыми влажными полотенцами.
— Кровь сухая, — шепчет он. — Кажется, кровотечение из носа наконец прекратилось.
Сэм вытирает Касу рот одним полотенцем, потом откладывает его в сторону и бережно протирает другим его лицо. Дин наблюдает, впечатленный нежностью в прикосновениях брата. Пока Сэм вытирает лицо Каса от пятнышек и разводов засохшей крови, Кас приоткрывает глаза.
