— Да… просто… просто проверяю, — отвечает Дин, которому становится трудно совладать с дыханием и ровно выговаривать слова. — Просто хотел убедиться… а! — (Кас опять провел большим пальцем по головке) — …что мы друг друга правильно поняли.
— Я хочу довести тебя до оргазма, — говорит Кастиэль.
— Ладно… ладно, это хорошо, это… — бормочет Дин. Его дыхание то и дело срывается. — …Это хороший план. Возражений нет.
Если Кастиэль этого хочет… что ж, Дин ему это предоставит. Но нужно избавиться от еще одного лишнего слоя. Одеяло и футболка устранены — теперь на очереди штаны. Выгнувшись, Дин стягивает штаны с бедер, сбрасывает их с себя под одеялом и оставляет скомканными в ногах. Кас ждет, пока Дин снова уляжется, после чего немедленно опять принимается за дело.
При всей его смелости ему все же не хватает навыка: скоро Дин чувствует, что хватка нужна крепче и движения — быстрее.
— Сильнее, — почти стонет он и обхватывает руку Каса, чтобы показать, как надо. Член начинает сочиться предсеменем; Дин добавляет слюны и начинает работать рукой Каса вверх-вниз. За пару минут он полностью забывается в ощущениях — они настолько острые, и потребность получить еще, еще, еще столь срочная, что Дин начинает обращаться с рукой Каса как с секс-игрушкой, стиснув его пальцы и яростно дергая его руку. В какой-то момент Кас вздрагивает, и Дин замечает, что сжал его плечи, вцепившись в них левой рукой изо всех сил — как раз поверх тех кровоподтеков! Или, может быть, поверх невидимых крыльев. — Прости, прости, — выдыхает Дин, заставляя себя расслабить руку.
— Все замечательно, — отвечает Кас. Теперь он усвоил ритм и берет инициативу на себя. Он плюет в ладонь, добавляя слюны, и растирает влагу по члену Дина. Это безумно возбуждает — член Дина теперь каменно твердый. Дин отдается возбуждению, полностью потерявшись в ощущениях, но потом вдруг осознает, насколько это эгоистично: Кас мастурбирует Дину, а не наоборот. Всю работу для удовольствия Дина делает Кас, и это совершенно неправильно.
— Погоди-погоди, я тоже хочу сделать тебе приятно… — начинает Дин, пытаясь повернуться на бок и дотянуться правой рукой до промежности Каса. Но Кас хватает его за кисть и пригвождает ее к груди Дина, продолжая другой рукой дрочить его член.
— Я так хочу, — говорит Кас Дину прямо в ухо таким гортанным, хриплым голосом, что у Дина по спине бегут мурашки. — Сегодня я хочу сделать это для тебя. Позволь мне, ладно?
— Ладно… — отвечает Дин. — Ладно… ах… — ладно… — Дальнейшие попытки разговаривать приходится оставить, так как Кас теперь перешел на случайный ритм, который Дин ему никогда не показывал: он делает серию движений в нужном темпе и неожиданно прерывает ее мучительной паузой в секунду или две, во время которой его рука замирает на члене Дина. В первый раз пауза совершенно невыносима: Дин стонет от досады и поднимает бедра с кровати, пытаясь всадить член в руку Каса, изнывая от потребности в движении. Но секунду спустя рука Каса возобновляет ритм, и ощущение оказывается вдвойне острым, вдвойне изумительным. У Дина вырывается стон. Кас продолжает делать короткие паузы, и каждый раз острота ощущений нарастает, подобно вагонетке на американских горках, взбирающейся к своему главному пику.
Член Дина становится твердым, как железо, горит от прилива крови и пульсирует почти болезненно. Кас снова плюет в руку и растирает слюну по головке, отчего Дин едва не вскрикивает.
— Я… совсем близко… — бормочет он. — Ты, может… возьми салфетку…
— Погоди, я слышал про другой вариант, — отвечает Кас. — Уверен, ты о нем знаешь, но я его еще не пробовал. Погоди, я попробую… — Он ныряет под одеяло, пробирается вниз и ложится поперек кровати. «Хорошо, что у нас королевская кровать…» — думает Дин, откидывая одеяло, чтобы дать Касу больше воздуха (кроме того, Дин и сам уже вот-вот перегреется). На смену позы уходит как раз достаточно времени, чтобы неминуемый оргазм немного отступил. И потом член Дина оказывается у Каса во рту.
Дину приходится отвернуться в подушку, чтобы заглушить стоны. Оказывается совершенно неважно, что у Каса в этом деле явно нет опыта. Он берет в рот только головку члена и совсем не захватывает ствол, и делает это очень осторожно — но все это не имеет значения, так как его рот — даже на головке — горячий и нежно влажный. И главное, это Кас: Дин только что узнал, что он никому раньше не отсасывал, и от мысли, что он у Каса первый, Дин едва не кончает тут же. Он заставляет себя начать мысленный обратный отсчет от десяти, чтобы выиграть немного времени.
— Так хорошо, хорошо, хорошо… — бормочет он. Кас делает несколько экспериментальных движений головой и с каждым кивком забирает в рот все больше ствола. Дин намертво вцепился в подушку правой рукой. Другая его рука — внизу, на голове у Каса, гладит его по вязаной шапке, и у Дина уходит весь имеющийся самоконтроль на то, чтобы не толкнуть голову Каса до конца вниз, не начать бешено всаживаться в его рот. «Пусть он задает ритм, пусть делает, как ему удобно», — сдерживает себя Дин. Еще один дюйм ствола исчезает у Каса во рту, потом еще один, и еще — и каждый раз ощущения невероятные. Дин стонет и хватает ртом воздух при каждом движении, его яйца начинают напрягаться — все в паху становится горячее и тверже с каждым движением головы Каса. — Я уже близко, близко, так близко… — бормочет Дин, изнемогая в предвкушении разрядки, почти изнывая от нужды, елозя ногами по простыни и стискивая подушку в пальцах.
Язык Каса обвивается вокруг головки — крепкий, горячий и бархатистый, и Дин едва не вскрикивает в подушку. Еще один виток языка — и член Дина сокращается в сухой предоргазменной конвульсии. Дин охает, инстинктивно дергая вверх бедрами и всаживаясь в рот Каса. Третий виток языка — и это финал: Дин теряет контроль, и, выгибаясь всем телом, кончает пульсирующей струей в горячий рот Каса.
Оргазм выжимает его, спазм за спазмом. Дин стонет, ерзая на простынях и бесконтрольно дергая вверх бедрами при каждом толчке спермы, которую высасывает Кас.
Кас остается на нем до конца. Он проглатывает все и после окончания медлит, не выпуская изо рта обмякающий член Дина ни во время остаточных конвульсий, ни после, на протяжении почти болезненной сверхчувствительной фазы (Кас, похоже, понимает, что это деликатный момент, поэтому совсем перестает шевелиться, и его язык замирает вдоль ствола члена — мягкий, бархатный и чрезвычайно теплый). Он не поднимает головы даже во время размеренных минут отходняка, пока Дин пытается восстановить дыхание.
Это новое для Дина ощущение — никто из партнеров никогда не уделял его члену столько внимания так долго после оргазма, — и это совершенное блаженство. Кроме того, приятно чувствовать, что Кастиэль этого хочет — что он не просто задался целью довести Дина до оргазма, но и явно получает удовольствие от процесса.
Проходят минуты. Дин гладит Каса по плечам — теперь уже обеими руками, — уделяя особое внимание его шее и затылку. «В ночь перед химией, во всем доме тишь… — думает Дин. — Что-то явно шевелится… Куда больше, чем мышь».
Потом он на самом деле вспоминает про химию.
И про тошноту. Тошноту, которая начнется завтра.
— О господи, пожалуйста, скажи, что у тебя теперь не разовьется отвращение к этому вкусу! — выпаливает Дин. — Пожалуйста. Пожалуйста!
Кас выныривает из-под простыней и включает свет у кровати. Вытерев рот рукой, он спрашивает:
— Значит ли это, что ты как-нибудь хотел бы все повторить?
— Безусловно да! — восклицает Дин. — Но, Кас, ты что, не понимаешь, ты же попробовал меня на вкус, а завтра тебе будет плохо. Что если случится эта фигня со вкусом? Тебя же не начнет тошнить от минетов, правда?
Мысль об этом ужасает.
— Я уже подумал об этом, — говорит Кас. — Обычно ночь перед процедурой не представляет риска. Но на всякий случай я планировал пойти почистить зубы. Чтобы, когда я засну сегодня и проснусь завтра, основной вкус у меня во рту был от зубной пасты.
Дин садится, практически спихивая Каса с кровати.
